The Last of Us — ЭТО ПОЛИТИЧЕСКАЯ ИГРА

Когда я откладывал в сторону геймпад во время финальных титров, чтобы насладиться музыкой Густаво Сантаолальи, содержание The Last of Us казалось достаточно простым. Классическая «Достоевщина» от неожиданно повзрослевшей игровой индустрии, начавшей рассказывать истории об отцах и детях. Счастье всего мира против слезинки одного ребенка. История жестокого контрабандиста Джоэла и 14-ти летней девочки Элли, путешествующих по пост-апокалиптичной Америке, чтобы найти «Светлячков», террористическую группировку, что занимается поиском вакцины от грибковой инфекции, выкосившей весь мир и превратившей большую часть человечества в аморфных животных. Элли – одна из немногих, или даже единственная, кто обладает иммунитетом к инфекции. Однако для проверки его наличия недостаточно прививки – нужно, чтобы вас укусил зараженный. А зараженных по одиночке не бывает – они группируются в стаи. С одной из них и пришлось столкнуться Элли вместе с подругой Райли. 

Последняя оставила героиню с виной выжившего. Вину выжившего разделяет и Джоэл. В самом начале эпидемии он не смог уберечь свою дочь Сару, и вот уже на протяжении двадцати лет тяготится не сколько выживанием, сколько приданием ему смысла. В какой-то степени, Джоэл тоже зараженный – он просто выполняет заложенную биологическую программу, отказавшись от эмоциональной привязанности к людям из-за страха боли от их утраты. Только вот люди – это прежде всего социальные животные, а обмануть природу удается совсем не каждому. Черствый старик и познавшая боль утраты девочка находят опору друг в друге, становясь семьей. Они чудом добираются до «Светлячков», но от Джоэла требуется непомерная жертва для спасения человечества. Смерть Элли. Вакцину можно создать при одном случае – если извлечь мозг девочки. Зачем только спасать то, что уже потеряно? В контексте Достоевского, финал The Last of Us кажется особенно забавным, ведь история игры рассказывает о том, как Бог забирает последнюю надежду у человечества. 

Кажется удивительным, что никто так и не обнаружил эту интерпретацию, ибо она куда очевидней, чем судьба Еврейского народа в Bioshock. Чтобы её исследовать нам понадобится минимальное знание иудаизма, потому что автор The Last of Us, Нил Дракманн, родился в Израиле, а, как и любая культура, чьи представители многие века страдали от ужасов и гонений, в ней сильна традиция и передача этой традиции другим поколениям. Дело всё в том, что имя «Джоэл» переводится с иврита буквально, как «Яхве есмь Бог». Яхве – это одно из многочисленных имен Бога в иудаизме и христианстве. Например, в Танахе, еврейской Библии, это наименование Господа встречается более семи тысяч раз. 

Совпадения на этом не заканчиваются – Джоэлом (в русской традиции «Иоиль») также звали пророка, который запечатлел одну из казней, насланную Богом на Египет за отказ фараона освободить Еврейский народ, а именно нашествие саранчи, оставившее за собой лишь мертвую землю. Если вы думали, что на этом «синие занавески» закончились, то спешу вас расстроить – вспомните, кем был Джоэл до эпидемии? Строителем, что отсылает нас к Иисусу и его профессии плотника. Давайте закрепим связь, чтобы у вас не осталось сомнений в том, что имена в The Last of Us имеют значение. Элли – сокращение от «Элеанор». Одна из версий происхождения этого имени заключается в том, что оно пошло от древнееврейского выражения «элинор», то бишь «Бог – есть мой свет». Другая заключается в том, что имя образовано от древнегреческого Έλεος – милосердия. Оба варианта подходят под контекст игры, но мне кажется, что именно древнееврейское происхождение вписывается удачней в картину, ибо свет – это идея и символ «Светлячков», к которым Элли косвенно принадлежит. Неслучайно, что их девизом является фраза: «Когда вы потерялись во тьме, ищите свет». К слову, «Сара» с иврита переводится, как «принцесса». Свои слёзы можно оставить в комментариях. 

Где есть и религия, там обитает и политика – камон, вы же не думали, что в игре, во вступительной сцене которой солдат убивает ребенка, не будет политики? Тем более со слов Дракманна, который отвечал одному возмущенному фанату в твиттере, политический подтекст в игре присутствует. В каком виде? Для того чтобы ответить на этот вопрос нам понадобится расставить все точки, и тогда The Last of Us по мгновению ока превращается в The Last of U.S. «Последние из нас» в «Оставшееся от Соединенных Штатов». 

Основное действие игры начинается в портовых районах Бостона. Именно там произошла поворотная точка в истории Америки, а именно Бостонское чаепитие, когда американские колонисты в знак протеста уничтожили груз чая, принадлежавший Ост-Индской компании, что положило начало Американской революции и подписанию декларации Независимости в 1776-ом году. А заканчивается игра в Солт-Лейк Сити. Помимо того, что там когда-то устраивали Зимнюю Олимпиаду, город известен тем, что является столицей Мормонства. Мормонство – это что-то вроде христианства, но по-американски с большим упором в традиционалистские ценности и в существование закрытой общиной. По книге Мормона, Адама и Еву вообще изгнали туда, где потом появился штат Миссури. Понятно, что сейчас религии существуют в конкурентной среде, посему мормонство стало достаточно открытым. Например, мормоны активно участвуют в жизни Солт-Лейк Сити – они вкладываются в недвижимость и бизнес и даже отгрохали большой торговый центр в городе. А еще мормоны активно выступают против однополых браков и сексуальных меньшинств. 

Оцените уровень драматической иронии. Главная надежда мира на спасение, как потом рассказывается в сюжетном дополнении Left Behind, оказывается лесбиянкой, которую собираются препарировать в центре Христианского фундаментализма, принося в жертву ради спасения человечества. Хотя чего еще ожидать от игры, в первой трети которой Элли говорит, что ненавидит клиффхэнгеры только для того, чтобы история оборвалась на полуслове “Okay”. Вы можете сказать, что авторы выбрали рандомные точки на карте, строить из этого теорию бессмысленно. На что я отвечу — Все совпадения невозможно объяснить случайностями, ergo за ними стоит замысел. Вспомните диалог Джоэла и Элли в Университете, когда тот рассказывал, что хотел стать музыкантом. Всё бы ничего, но нам из пролога игры известно, что Джоэл вырос и жил в Остине, штат Техас. Помимо того, что в Остине размещены штабы кучи IT-компаний, включая Apple и Google, Остин является столицей живой музыки в США. Так гласит их девиз – «Мировая Столица Живой Музыки». Порой в городе за вечер случаются выступления более ста исполнителей. Раз Джоэл жил в активной музыкальной среде, то понятно, почему он в отрочестве хотел стать певцом. Раз разработчики заморочились над аутентичностью такого мелкого факта в биографии героя, значит они с такой же скрупулезностью придавали значение всему остальному. 

В процессе рисерча для видео, я наткнулся на один примечательный факт: The Last of Us – это первая игра, в которой один из главных героев является LGBT+.* Это странно, учитывая, что геймерская среда всегда казалась мне умной и прогрессивной. Глупые люди просто не делают видеоигры. Да и если бы аудитория была тупой, то спроса на работы Хидео Кодзимы (начала нулевых), на творчество Кена Левина, на идеи Уоррена Спектора и на закрученные истории Эми Хэннинг попросту не было бы. Еще страннее осознавать то, что Анита Саркисян была в чем-то права в своей скандальной Feminist Frequency… Как говорится, Платон мне друг, но истина дороже, да и частичная правота не отменяет её мерзких поступков – давайте сойдемся на этом. 

Включение персонажа LGBT+ на главную роль в видеоигре, рекламируемой для масс. маркета, само по себе является политическим заявлением. Это не лозунг, а утверждение. Утверждение того, что эти люди существуют рядом, что у них тоже есть проблемы, и что они являются такими же, как и все – они так же боятся, так же живут и так же ищут любви. В истории уже случались перемены из-за того, что люди ставили знак равенства между собой – например, когда Роза Паркс отказалась уступать своё место в автобусе, выступив против расовой сегрегации. И если подобное политическое заявление поможет какому-нибудь подростку, который чувствует, что отличается ото всех, но не может об этом говорить, понять, что это нормально, и не повод вскрывать себе вены, то кто мы такие, чтобы судить? Поднятие проблем прав меньшинств – это свидетельство о развитии общества. В какую сторону – каждому решать для себя. Скажу только, что между выступлением ТАТУ на НТВ и травоядной локализацией этого письма, автор которого в оригинале проклинает своего любовника и посылает его нахрен, а в русской версии просит перед ним прощение, прошло 13 лет. 

Пост-апокалипсис – это прежде всего критика современности. Этот перелом произошел не вчера и не сегодня, а еще в прошлом веке. Раньше герои, которые оказывались в мясорубке между условными «Элоями» и «Морлоками», стремились восстановить утерянную цивилизацию, привнести в неё современный мир, каким его знали авторы рассказов и книг. Романтический флёр пост-апокалипсиса улетучился, когда человечество увидело деструктивный потенциал науки и прогресса на примерах Хиросимы или же Чернобыля. Внезапно оказалось, что спасение человечества лежит не в развитии технологий, а в возвращении к корням. К традиции, к семье, к коммуне. Коммуна – это такое идеальное поселение с точки авторов постапа, основанное на общем труде и тесных связях внутри. The Last of Us продемонстировала несколько моделей выживания в пост-апокалипсисе, и коммуна оказалась единственной жизнеспособной – в течение двенадцатичасового хронометража игры Джоэлу и Элли довелось побывать и в тоталитарном Бостоне, и на развалинах Питтсбурга, где правит банда мародеров, и в Линкольне, где бизнес-партнер Джоэла, Билл, ушел в добровольную самоизоляцию, и в городке каннибалов, которым заправлял набожный фрик Дэвид. Все эти модели обречены на исчезновение, потому что за ними не стоит никакой идеи, кроме выживания. 

Несмотря на казалось бы прогрессивную повестку, история в The Last of Us о традиционных ценностях, и прежде всего о ценности семьи. Конечно, с поправкой на американский контекст, ибо сейчас в АсаШай популярен термин «выбранная семья». «Выбранная семья» — это объединение людей, оказывающих друг другу эмоциональную поддержку, любовь и комфорт, в основе которого не лежат кровные узы. В принципе, любой может найти «выбранную семью», но термин введен в общее употребление представителями ЛГБТ+ комьюнити. Можно сказать, что «семья», как понятие и институт получило апгрейд в связи с современным общественным запросом. 

Основное противостояние в мире The Last of Us происходит не между зараженными и выжившими, а между выжившими. Существуют две фракции – ФЕДРА – это такое тоталитарное правительство, предоставляющее кров, еду и безопасность в обмен на полное и беспрекословное подчинение. ФЕДРА под своим крылом сконцентрировала все производства и теперь навязывает свою политическую волю большинству. Как и любая тоталитарная структура, ФЕДРА насквозь коррумпирована, но её организованность в моменты кризисов позволяет держать хоть какую-то стабильность в убитом мире. Противостоят им «Светлячки» — это такие партизане, что стоят за всё хорошее против всего плохого. Они презирают диктатуру, хотят восстановить правительство, а вместе с ним свободу, равенство и братство. Может быть, кто-то из них хочет даровать зараженным право на самовыражение? 

Конфликт ФЕДРА и «Светлячков» — это основа Американского общества, уходящего корнями в его основание. Противостояние тираническому и пуританскому, что использует свою власть нелегитимно. Американская идентичность построена прежде всего на революции 1776-ого года, когда бравые колонисты сбросили оковы Английской Имперской диктатуры, приняв Декларацию Независимости. В контексте главного документа в Американской истории, государство – это гарант свобод. Свобода на ношение оружия, на торговлю, на любые высказывания, на любое вероисповедование. И ни Апокалипсису, ни военной диктатуре этого лишать. Страна и так погрязла в перманентной гражданской войне. Единственная сила, которая побеждает, пока остатки выживших грызутся друг с другом за утерянные понятия – Кордицепс, потому что у него нет другой задачи, кроме как распространение. Впрочем, постапокалипсис – это не то место, где люди заморачиваются над правами друг друга. «Светлячки» своими методами не сильно отличаются от своих противников. Единственное для чего им нужна вакцина на самом деле – получение политического влияния и легимитизация, как института власти. Если б в вакцине отпала необходимость, они бы нашли другую проблему, на которую начали б давить. Самое любопытное, что сходство ФЕДРА и Светлячков подчеркивается не строчками в диалогах, а на уровне образов – вступительная сцена, в которой солдат с автоматом и фонариком убивает Сару, рифмуется с последним геймплейным куском игры, в котором солдаты с автоматами и фонариками пытаются остановить Джоэла. 

С момента окончания мира в The Last of Us прошло двадцать лет. Может быть, больше, может быть меньше. Герои истории не сильно следят за временем. Символом конца цивилизации в игре послужили часы Джоэла, которые ему во вступительном прологе подарила Сара. Они сломаны, и он носит их, как напоминание о том, что в этом мире нельзя привязываться к людям. Неслучайно, в самые эмоциональные эпизоды игры он к ним притрагивается. 

Прошло 20 лет, успело вырасти новое поколение, которое и не подозревает, что потеряли их предки. У них нет эмоциональной привязки к прошлому, у них есть только будущее. Каким оно будет? Каким они его построят? У английского философа и педагога Джона Локка есть теория «Tabula Rasa», aka «Теория Чистой Доски». В ней он сравнивал мозг ребенка с чистой доской, на которой пишут взрослые в процессе воспитания, которая заполняется с приобретением нового опыта. Что же написано на досках у детей, рожденных после того, как кончился мир? 

Люди грызли друг другу глотки на протяжении двадцати лет, думаете из этих каракулей вышло что-то толковое? В течение путешествия Элли заражается идеей о том, чтобы вернуть всё как было – чтобы девчонкам пришлось волноваться только о парнях, да о том, что надеть, и чтобы детям было необходимо быть детьми. Джоэл лишает её этой возможности, потому что не может лишиться новообретенного мира. Вернуть всё обратно уже невозможно. Люди, которые еще вчера жрали друг друга, сразу же начнут жать руки и подписывать договора? Вряд ли. Тем более, что и природа успела взять своё – Человечество долгие годы эксплуатировало и уничтожало её, но вот его нет, а Природе хоть бы хны. Финал истории пытается настроить нас на оптимистичную ноту – на «Новое начало». Именно такой подзаголовок носит трек, что играет в титрах. Джоэл перебил «Светлячков» и спас Элли. Когда та прямо его спрашивает что случилось, он ей врет. Загвоздка финала заключается в том, что новый мир нельзя построить на лжи, ибо он не сможет долго простоять. Новое начало уже замарано, что станет в конце? Что же в таком случае остается делать? Дружить с животными, жить на одной траве, смотреть за тем, как течет с потолка, и есть рыб, потому что у них нет чувств. 

* Деятельность международного общественного движения ЛГБТ признана экстремистской и запрещена на территории Российской Федерации