Assassin’s Creed как деконструкция истории. Часть 11

Предисловие

Вступление

 Assassin’s Creed: Odyssey (Одиссея) — пожалуй, самая неоднозначная часть серии. Она буквально отколола от фанатского сообщества группу «радикалов», которые даже отказываются признавать события игры за канон. В то же время можно найти немало игроков, кому «Одиссея» очень даже понравилась. У меня у самого есть к игре немало претензий, но по большей части они касаются того, что в этот раз разработчики переборщили с акцентами на RPG-элементы. Если в Истоках всё было в меру, то здесь уже явный перебор. Ну и некоторые сюжетно-повествовательный аспекты также вызвали вопросы, но не настолько категоричные, чтобы отрицать сам факт существования этой игры в каноне всей серии.

События переносят нас в ещё более древнюю эпоху по сравнению с прошлой частью — в 5-й век до нашей эры. Мы попадаем на необъятные просторы Древней Греции времён начала Пелопоннесской войны. В качестве протагониста игра предлагает выбрать между Кассандрой и Алексиосом, которые являются братом и сестрой. Но по канону главным героем является именно Кассандра. Если же выбрать Алексиоса, то персонажи просто поменяются своими ролями в сюжете. В настоящем временем главным героем стала Лейла Хассан, бывшая сотрудница Абстерго, переметнувшаяся к ассассинам.

К сожалению, сохранить единообразие стиля обложек не удалось, так как нейросети обновили алгоритмы и тем самым заметно улучшили качество изображений, но «убили» ощутимую долю «нейросетевого бессознательного». Теперь ИИ перестал воспринимать информацию образами, а начал считывать её максимально буквально, выхватывая отдельную мысль — и целенаправленно изображая что-то конкретное. Увы, издержки прогресса. Это уже не первая итерация, а сама обложка предварительно обсуждалась с ИИ, так что разбирать её символизм не так интересно. Поэтому каждый при желании может попробовать разгадать всё сам.

Разбор исторической деконструкции

С разбором этой игры у меня сложилась довольно любопытная ситуация. Дело в том, что контекстуальное «ядро смысла» мне удалось найти довольно быстро. А концептуальное я не искал, так как на тот момент ещё не раскусил паттерна авторской концепции. В итоге получилось так, что глубинный смысл истории мне стал понятен, все элементы сошлись воедино, но у меня возникло ощущение какого-то противоречия. Причём я его подсознательно чувствовал, но не мог понять и сформулировать. Эта навязчивая мысль некоторое время меня преследовала, пока в какой-то момент меня вдруг не посетило желание проверить одну мелкую деталь. И в тот же миг мой разум преисполнился целым ворохом противоречий, в которых и скрывался ответ.

Если же задаться вопросом, как можно описать рассказываемую игрой историю одним словом, то думаю, что особых споров возникнуть не должно. Оно буквально заложено в названии — и это «одиссея». Вся игра — это огромное путешествие по всем уголкам Древней Греции, то есть самая настоящая одиссея. Это слово более чем исчерпывающе описывает впечатления от игры. А если выражаться более общими словами, то перед нами смесь таких тропов, как «путешествие» и «поиски». Или если не сдерживаться в рамках одного слова, то это «путь героя». Моими же двумя ответами станут слова: «воссоединение» и «парадокс».

В начале игры нам показывают ряд событий, в результате которых семья Кассандры разрушается. И основополагающая цель, которая ведёт героиню в её одиссее — это идея вновь воссоединить свою родню. Найти и понять свою мать. Простить приёмного отца. Образумить обозлённого родного брата. Принять сводного брата. В контексте Кредо Ассассина всё это может звучать немного странно, но в целом тема семьи в том или ином виде тянется сквозь все игры серии. Хотя конкретно в этой части она выделена в отдельную сюжетную линию, которая является центральной в повествовании и отделена от ветки противостояния Культу Космоса.

Будущее отражается в прошлом.

Сам сюжет разворачивается на фоне начала Пелопоннесской войны — это знаменитое многолетнее противостояние между Афинами и Спартой, которое велось за контроль над полисами Пелопоннесского полуострова и прилегающих островов. Длился конфликт целых 27 лет, но на момент событий игры мы видим буквально самое его начало. Это отчасти даже отражено в общем настроении «Одиссеи», так как греки ещё не успели испытать усталости от затяжной войны — и в обществе в целом витал дух подъёма и оптимизма.

На примере семьи Кассандры нам показывают разобщённую Грецию. А стремление героини воссоединить родню — это попытки объединить разрозненные греческие полисы, которые предпринимали Афины и Спарта. У каждой стороны конфликта были свои мотивы, свои цели и свои методы. Спарта представляла собой олигархию, основанную на абсолютном милитаризме. Афины же были идеологами демократии в её исконном понимании. И собственно выбор этих двух путей определяет как будущее Греции, так и судьбу семьи Кассандры.

Обнять или простить?

Суть этого исторического выбора отражается в возможности главной героини принимать моральные решения в отношении каждого из членов семьи. Это может быть либо путь силы, который порой кажется простым и очевидным, но зачастую приводит к плачевным последствиям и смертям. Либо путь дипломатии и понимания, который сложней, но в конечном итоге поможет сохранить жизни членов семьи. Всё это в той или иной степени перекликается с философскими учениями и общественными взглядами того времени.

И здесь мы сталкиваемся с деконструкцией греческого исторического парадокса, так как Спарта по итогам войны доказала своё превосходство и одержала уверенную победу, уничтожив Афинскую державу. Но в исторической перспективе она проиграла, доказав несостоятельность своей системы, в то время как афинские идеи в своей основе смогли пройти испытание временем, пережив века и даже тысячелетия. В некотором роде этот парадокс отражён в самой Кассандре, так как она спартанка, но достичь своей цели может лишь афинскими методами.

В этот момент, казалось бы, всё сошлось. Воссоединение семьи — это метафора воссоединения Древней Греции под знамёнами победившей Спарты. А исторический парадокс — это дополнительный элемент, дополняющий основную смысловую конструкцию. Так я думал, пока не решил глянуть значение имён двух потенциальных протагонистов. И несколько мгновений спустя моё сознание заполнилось парадоксами.

Когда свет уходит — глаза прозревают.

Так что же означают имена главных героев? Кассандра — предвещательница несчастий. Алексиос — защищать, предотвращать (вред или несчастье). При этом каноничным главным героем считается именно Кассандра. И если выбрать её, то роли персонажей в сюжете будут противоположны значению их имён. То есть возникает смысловой парадокс. А если выбрать Алексиоса, то логика взаимосвязи имён и ролей будет сохранена, но тогда возникает уже парадокс несоответствия канону. В итоге перед нам двойной нарративный парадокс, которого просто невозможно избежать. И всё это очень похоже на ключ к метафоре.

В принципе, уже этого достаточно, чтобы раскрутить тему греческого парадокса при должном знании исторического контекста. Но можно нырнуть ещё глубже, чтобы найти затерянную сокровищницу Атлантиды, полную парадоксов. Assassin’s Creed без ассассинов (незримых) и без скрытого клинка — парадокс серии. Сюжетная линия противостояния порядка и свободы подаётся как побочная — ещё один парадокс серии. Демонстрация событий в эпоху до начала «Истоков» — смысловой парадокс. Возможность делать важные моральные выборы, которые влияют на ключевые моменты жизни персонажа в рамках воспроизведения ДНК-воспоминаний — очередной смысловой парадокс. А усиливает этот момент тот факт, что возможность делать эти выборы является важным элементом разгадки метафоры — и это уже обратный смысловой парадокс. То есть вся эта игра — это один большой парадокс. И самое любопытное, что само понятие «парадокс» начало осмысляться философами Древней Греции именно в 5-м веке до нашей эры. Примерно в то же время, когда и происходят события игры.

Ложь под маской правды.

И даже если отойти от мета-уровня прочтения игры и заглянуть в её повествование, то и там можно найти немало парадоксов. Например, Культ Космоса (местные так называемые «прото-тамплиеры») олицетворяют собой эзотеризм — совокупность запретных знаний, недоступных непосвящённым. Другими словами — это культ знаний. Закрытая система, в которой знание — это истина по умолчанию, которая не подлежит сомнению. Адепты этого культа занимаются не поиском знаний, а их сохранением. Что в конечном итоге приводит нас к парадоксу: их знания не просвещают, а ведут к заблуждению.

С другой же стороны есть мифология, которая рождалась как заблуждение. Люди через выдуманных богов и мифы пытались объяснять те явления, которые не могли понять. И это вело к развитию мышления, к философии и к науке. Мифы были заблуждениями, которые на самом деле учили думать. В противовес эзотерическому знанию, которое запрещало учиться.

Миф — это интересная правда.

А один из самых любопытных парадоксов «Одиссеи» заключается в том, что это «мифологическая» игра, в которой на самом деле нет мифов. Все мифические существа в основной игре — это просто конструкции, созданные защитной системой Артефактов Ису, которые в будущем будут названы Яблоками Эдема. Это метафора того, как мифы служили защитной оболочкой людей от непонимания сложного мира. Разработчики в прямом смысле слова показывают деконструкцию мифических конструкций. У нас есть «ядро смысла» (Артефакт Ису), вокруг которого существует конструкция или защитная оболочка (Миф). И пока мы не знаем, что внутри этой оболочки — нам виден только миф. Наше воображение рисует его как некое понятное разуму существо: минотавр, сфинкс, циклоп, горгона. Но если мы начнём сомневаться в его реальности (бросим этому существу вызов) и деконструируем его (одолеем в бою), то сможем разоблачить миф (победим в сражении) — и высвободим ядро смысла (получим Артефакт Ису). Это буквально метафора деконструкции. И парадоксальная ирония заключается в том, что многие её не поняли — и сработала уже их собственная защитная реакция от своего непонимания, в результате чего их сознание выстроило новую понятную конструкцию. Или другими словами — из разоблачения мифа родился новый миф о том, что в игре есть мифы.

Обратное путешествие.

Но и это ещё не всё. Если эту одиссею бесконечного поиска парадоксов продолжить, то можно в конечном итоге прийти туда, с чего, в принципе, стоило бы начать — к источнику вдохновения. Им, безусловно, является «Одиссея» Гомера. Основной сюжет игры в своей базовой идее и на концептуальном уровне повторяет основные паттерны первоисточника. И это истинный «ключ к метафоре». Потому что Гомеровская «Одиссея» абсолютно парадоксальна по форме и оксюморональна в своей сути. Это произведение рассказывает о пути героя, но в реверсивной перспективе. Не из родного дома в бескрайний мир, чтобы свершить подвиг. А от свершённого в мире подвига обратно домой. То есть Гомер создал деконструкцию «пути героя» задолго до появления таких понятий, как «путь героя» и «деконструкция». Одно это уже парадоксально, но усиливает эффект ещё и тот факт, что «Одиссея» была написана в 8-м веке до нашей эры. За три века до начала осмысления самой сути парадокса. Это, без лишних преувеличений, великое произведение, которое можно смело назвать феноменом дофилософской философии.

Ну и на рефлексивном выдохе стоит сказать о символизме самой одиссеи. Это длинное, нескончаемой приключение, которое можно считать двояко. С одной стороны — это отражение Пелопоннесской войны как многолетнего пути к объединению Греции (эта война длилась почти три десятилетия, а в те времена далеко не всем удавалось в принципе столько прожить). С другой же стороны этот образ можно трактовать как гораздо больший отрезок времени, длиной в целую мировую историю, на которую культура и философские идеи Древней Греции оказали огромное влияние. Это в полной мере отражено в том, что Кассандра в итоге стала Хранителем древних знаний, заключённых в Посохе Алетейи, и при помощи его силы дожила до современности, чтобы передать эти знания в руки Лейлы Хассан. Вспоминаем демократию, которая парадоксальным образом дожила до наших времён.

Историческая ложь правдивей любого мифа.

И вот на самом при самом последнем мгновении выдоха добавлю, что после нахождения концептуального «ядра смысла» — парадокса — контекстуальное стало ощущаться неустойчивым. «Воссоединение» по-прежнему достаточно точно отражает сюжетный и тематический контекст, но не совсем гладко синхронизируется с концепцией парадокса. Хочется заменить его на «возвращение», что идейно близко к «воссоединению», так как это тоже возвращение к тому, что было разъединено. Но в таком случае связь с контекстом начинает размываться. Поэтому я сознательно оставляю менее устойчивое, но более уместное слово. Что не является ошибкой, так как деконструкция по своей природе не предполагает устойчивых смыслов. Любое смысловое ядро в ней будет в той или иной степени подвижным. И это элемент парадоксальности уже самой деконструкции.

Вывод

Изначально мне хотелось начать свой вывод со слов, что при всех своих довольно спорных моментах «Одиссея» всё же сохраняет верность традициям серии. Но разбор показал, что многие её странности на самом деле могут быть вполне осознанным авторским решением. Причём не исключаю вероятности того, что часть озвученных выше парадоксов моё восприятие само додумало, или что они стали плодом «авторского бессознательного». Это когда автор настолько погружаются в изучение материала и проникается идеей своего произведения, что неосознанно добавляет в него элементы, которые являются отражением его «искажённого» мышления. Зачастую такое явление характерно больше для авторов-одиночек, но и коллективное бессознательное тоже никто не отменял. Так что у меня не просто не поднимается рука вычеркнуть эту игру из канона. Мне хочется категорически заявить, что она парадоксальным образом органично в этот канон вписывается.

Ничто не истинно — и моя истина тоже не истинна.