Владелец грязных сапожищ вёл себя воистину странно: похоже он знал, что в доме есть верная ищейка, которую пустят по его следу — но местонахождение искомого в пределах дома было для него неведомо. Цепочки следов беспорядочно расходились по всем комнатам, где-то выдавая незванного гостя грязным отпечатком на ковре, где-то петляя, а где-то пропадая вовсе — может, неизвестный разулся, испугавшись постороннего шороха? Впрочем, обмануть нос Мурцика было злодею не под силу — тем более, что запах, при накрепко закрытых в позднюю осень окнах, и не думал выветриваться. Вскоре, тот вывел ищейку к задней двери — той, что вела в летний сад.
Эта беседка, начало которой дала ещё прабабка жениха, за много лет разрослась в настоящую чащу зарослей, даже с опавшей листвой надёжно скрывавших тех, кто желал в ней уединиться — молодой хозяин со своей невестой часто были в их числе. Здесь цепочка следов вновь отпечаталась отчётливо — похоже, вор, более не боясь скрипа старых половиц, вновь надел свою громоздкую обувь. Отпечатки, а вместе с ними и запах, слегка стёртый дымкой утреннего тумана, вели куда-то вглубь.
Вдруг, Мурцик остановился в недоумении: теперь уже не след, но запах разделялся надвое — пока одна его часть следовала цепочке следов, другой, более сильный аромат наполнял пространство в отдалённой части сада: вероятно, из этого скрытого от глаз места преступник мог наблюдать за домом, сам оставаясь скрытым для его обитателей. И правда — в нос ударил противный запах горелого табака, исходивший от наполовину выкуренного бычка сигареты. Мог ли этот след пролить свет на личность злопыхателя?