3-1
Юстас остался совсем один, наедине с последним испытанием. Он уже понял, что разгадка кроется в сказаниях при открытии двери. Но на этот раз его формулировка выглядела более туманной. Так или иначе, он стоит перед распахнутой каменной дверью с кучей вопросов, на которые, по всей видимости, он уже ответа не получит. Однако кое-что ему кажется странным. Он слышал шум падающей воды, и он просто оглушителен после стольких часов нахождения в загробной тишине.
Пройдя за дверь, он увидел знакомый зал, похожий на предыдущие, но только на этот раз из стен лились небольшие водопады, вода из которых выходит по желобам в полу. Но сам зал оказался более продолговатым, и на другом его конце был лишь обрыв, в который и стекает вся вода. А темнота не дает разглядеть, что находится по ту сторону обрыва. Все это более смахивало на тупик. Взяв небольшой камешек, он уронил его в обрыв, чтобы удостовериться, насколько он глубок. Но это было бесполезно, так как шум водопада перебивал любой шум.
— Ладно… Тогда подумаем, — начал про себя рассуждать Юстас, — лишь те, кто отринут страх, минуют забвение и продолжат нести его волю… Но что это была за воля? Насколько я могу судить, он пожертвовал собой, чтобы защитить своих сестер. И его разорвали на мелкие куски. Но его воля настолько велика, что не позволит Темнейшему никому впредь навредить… хех… не уверен, что до конца понял…
Юстас решил подумать побольше и в привычной для себя манере уселся на краю обрыва. Он решил воссоздать всю картину, описанную в сказаниях.
Их было четыре. Темнейший, Неотступная, Сердобольная и Отзывчивый. Темнейший впал в ярость и сначала напал на Неотступную, потом изранил ее. Потом явилась Сердобольная и возрыдала над Неотступной. Темнейший остановился, потому что ему были знакомы эти чувства… но… каким образом… Темнейший мог сострадать? Нет… тут что-то не то. Юстас подумал, что он ищет ответ не там, где подобает.
Юстас понял, что он вымотался с этими испытаниями. Однако почему-то в этом зале воздух был на удивление свежим. Хоть он и не примерял, но, по его мнению, он уже прошел далеко в глубь горы. Чем глубже в гору, тем воздух должен быть все более затхлым и уж особенно в закрытых помещениях. Но не здесь… Либо он прошел уже гору насквозь. Либо именно тут есть выход на поверхность. Тут же Юстаса осенило.
Фонтаны из стен. Неужели они как-то выходят из поверхности. Однако Юстас не помнит, что в этом районе есть горные ключи, или же они все идут именно сюда. Юстас подошел к одному из фонтанов. Вода из него падала в специальный желоб, который был огражден решеткой, которая ведет к пропасти, где соединяется с другими желобами и образует водопад. Он решил, что ему не помешает чуть освежиться и плеснуть воды себе на лицо. Он сложил руки в ковш и набрал себе воды. А затем плеснул себе на лицо. На удивление, вода оказалась теплой. Как минимум, Юстас ожидал, что она будет ледяной. Однако он почувствовал что-то странное. Словно по его лицу что-то растекается помимо воды. Но взглянув на свои руки, он испугался.
Его руки выглядели, словно они растаяли, как воск на свече. Юстас сильно испугался, но руки, чуть стекаясь, вернулись в изначальное состояние. Это было очень странно и пугающе. Он пощупал свое лицо, и оно на ощупь напоминало тесто. Он вытер его, и на руке, видимо, остались комки его кожи с лица, которые спустя мгновение впитались в его руки. Пощупав свое лицо снова, Юстас убедился, что оно уже было в порядке. Что это еще за темень! Это точно необычная вода.
Юстас решил зачерпнуть эту воду во что-то еще, но у него не оказалось ничего подходящего для этого. Тогда он решил снова ее зачерпнуть в руки, но немного. Однако в спокойном состоянии вода в ладонях не проявляла подобных эффектов. Вместо этого Юстас ощущал в руках приятное чувство. Словно он держит в руках бархатный теплый пирожок, только вышедший из печи, но уже успевший остыть. Легонько пошевелив рукой, чтобы вода чуть разболталась в руке, он лишь усилил эти ощущения, распределив их по всей ладони, словно он гладит теплый шелковый платок. А также он заметил, что его рука остается сухой. Чуть приглядевшись, он заметил в воде на ладони едва видимое свечение. Это свечение оказалось чем-то вроде миазм внутри воды, которые исходили от туда, где вода соприкасалась с кожей. Он выплеснул эту воду обратно в фонтан.
Юстас подумал, что это, возможно, как-то связано с его испытанием. Но не был в этом полностью уверен. Он просунул мизинец в водопад, и через некоторое время вынул его. Ровно та часть мизинца, что была намочена, была полностью расплавлена, как воск. Но через короткое время палец обратно вырос в прежнее состояние. И тогда юноша, чуток волнуясь, решил войти в фонтан полностью. Однако, как это ни странно, он словно прошел его насквозь. Хотя мог поклясться, за водопадом четко была стена. Но обернувшись, он увидел точно такой же фонтан и стену за ней. Осмотревшись же, Юстас понял, что оказался в другом месте. Перед ним оказался другой зал, но с каменным изогнутым столом в центре. Комната была освещена мягким синим светом из длинных щелей у пола, а также кристаллом в потолке. Этот зал напоминал комнату для совещаний. Однако в помещении не было ни единой двери. Тогда Юстас решил снова пройти сквозь фонтан, из которого он и вышел. Рывок, и он снова оказался в зале с пропастью. Значит, эти фонтаны – что-то вроде телепортов. Юстас решил разведать остальные фонтаны
Хоть Юстас и старался делать это быстро, но это заняло некоторое время. Помещения отличались друг от друга. Были коридоры с кучами дверей, столовая, один раз он даже оказался на воздухе, видимо, на вершине горы. Последний из неразведанных фонтанов оказался входом в архив, на стенах которых были выгравированы письмена, схожие с теми, на каких были написаны испытания. Бегло пробежавшись по тексту, стало ясно, что это историческая хроника. Юстасу было интересно это прочитать, но у него не было на это времени. Вместо этого он искал то, что помогло бы ему с разгадкой испытания. Он нашел следующие строки:
— У нас осталось не так много времени. Было решено переделать главный центральный зал в хранилище и перекрыть все входы в него, кроме одного. А эти входы, в свою очередь, расположить в парадном зале. Вход в подземные тоннели же переделать в единственный вход в хранилище. «Архитектора» в свою очередь, мы переместим на другую заставу. Это место все еще не обнаружили, а мы уже так малочисленны, что это, наконец, дало нам ощутимую фору. Всё, что нам теперь остается, – смириться и ждать. Надеюсь, что мы хотя бы потеряемся в истории и о нас не вспомнят. А наше небольшое испытание обеспечит то, что хотя бы оно не попадет не в те руки.
Айхне. Тао. Мелтарион. Простите нас. Мы не смогли сдержать нашего обета.
Юстас вернулся в зал. По всей видимости, вход в хранилище должен быть в парадном зале с выходом под землю. Однако тут есть один единственный путь вниз – в пропасть с водопадом. Он предположил, что вход должен быть внизу… Или же он сам должен быть входом.
— Нет… Да вы издеваетесь,… — пробубнил Юстас. Неужели нужно спрыгнуть вниз, чтобы попасть в хранилище. И ведь он даже не уверен в том, как это сработает и сработает ли вообще. Он даже плавать не умеет. Однако сейчас это единственный вариант.
Юстас осторожно подошел к краю пропасти и посмотрел вниз. Вода из-под желоба течет прямо в темноту пропасти, но звуки водопада говорят о том, что внизу должен быть бассейн, в который и падает вода. И если это та же самая вода, то он, возможно, попадет прямо в хранилище. От волнения и легкой трусости он беспокойно ходит туда-сюда рядом с пропастью, пытаясь заставить себя на подобный шаг. В какой-то момент он остановился, наклонился в готовности и начал отсчет. На счет “три” он рванул и у самой пропасти остановился. Он все же решил сделать это более спокойным способом. Он сел, чтобы ноги свисали в пропасть. Его пятки касались водопада, и снова на счет “три” он закрыл глаза, и сидя сполз вниз в пропасть, прямо в падающую воду водопада.
3-2
— Тепло. Я чувствую тепло твоего дыхания. Ты весь дрожишь. Но это не страх. Тебе нечего бояться. Нежное журчание воды успокоит твой разум. Вымоет ее от смятений и тревоги, и унесет прочь. Это малое, чем я могу тебе помочь. Я не думала, что это произойдет так скоро, но любое ожидание имеет свой конец. Я чувствую, что скоро грянут перемены. Я ощущаю это в тебе. В самом твоем естестве. В той частичке света, что наполняет меня и радостью, и горечью. Я не дам этому угаснуть, как тогда. И я надеюсь, что мои надежды тебе помогут в твоем будущем. Так открой свои глаза и иди навстречу своим стремлениям.
Юстас уже очнулся, и почувствовал свежий воздух в своих легких, а его тело обволакивало теплое чувство легкости. Нежный голос в голове все еще отзывается эхом в его мыслях. Кто же это был?
Он привстал и осмотрелся. Он лежал в неглубоком бассейне, который ему был бы по пятку. Несмотря на то, что он лежал спиной в воде, он не чувствовал себя промокшим, словно вся вода стекла с него, как с гуся. А позади он слышал приятное журчание. Но в его голове повис вопрос: “Как он сюда попал”. После того, как он спрыгнул в пропасть. И… прошел ли он испытание…
Теперь же, вдохнув воздух полной грудью, он осмотрел всё свое окружение. Перед ним был огромный зал, стены которого были из неотесанного камня, но пол был испещрен из ровного каменного кирпича. А в потолке была огромная дыра, из которой
сочился ослепляющий солнечный свет. По всей видимости, он находится на противоположной стороне гор, за которыми и скрылось солнце. Посреди этого огромного зала стоял небольшой зиккурат, и Юстасу что-то подсказывало, что именно там находится то, за чем все пришли сюда.
Неторопливо шагая навстречу, он слышит сильный ветер и дыры в потолке, словно шепча успокаивающую мелодию, и Юстас ощущает некую гармонию в этом месте. Лестница на вершину зиккурата стояла под крутым наклоном, от чего взбираться на него было несколько тяжело. Он брался за ступеньки руками, и они были теплыми от солнечных лучей, что падали прямо на них. Юстас решил рассмотреть дыру над ним, но свет, что сочится из неё, был слишком ослепителен. Но пока взбирался, он думал. Как же было возведено это место. И кто же этот «Архитектор», о котором говорилось в хронике. Возможно, это был удивительный человек, раз он возвел это место прямо в горе, но для чего именно. Все эти комнаты в том зале, и эти водопады… зачем они были нужны хранилищу? Если только это место не было хранилищем изначально.
Наконец взобравшись на вершину зиккурата, Юстас увидел в его середине знакомый механизм – монолит с отверстием внутри, в котором висит лазурный кристалл. Юноша осторожно просунул руку в отверстие, чтобы схватить кристалл. И в тот момент, когда он уже лег в его ладонь, в глазах потемнело, и Юстас впал в транс.
— Тепло. Я чувствую тепло твоего касания. Твои ноги тяжелы. Ты измотан. Отпусти свои тяготы, что являются мимолетным грузом. Я вижу твою душу, и её сияние наполняет меня решимостью. И я не дам ей погаснуть вновь. Возьми этот дар и держи его ближе к сердцу. Даже если тебе покажется, что ты один против всего сущего, знай, что наш дух следует за тобой. И мы присматриваем за тобой. А теперь раскрой свои глаза и веди нас за собой.
Юстас очнулся, стоя на прежнем месте. По ощущениям, он словно простоял пару минут. Однако его усталость улетучилась, как если бы он хорошо поспал. На этот раз это был другой голос. Монолитный и спокойный.
Монолит перед ним исчез, пока он был в трансе. Однако кристалл в руке остался, и из кулака висела тонкая цепочка. Разжав кулак, Юстас разглядел, что у него оказалось в руке. Этот был тот же лазурный кристалл, но его форма изменилась. Его края сгладились, а форма напоминала гладкий камешек, обточенный выгодными потоками. Также он был гранен серебристым колечком по верхушке, за которую и держалась цепочка. Само его нутро подсказывает, что ее стоит держать на себе. Он накинул цепочку через голову на шею, и кристалл уже висел как ожерелье.
Потом Юстас заметил, что исчезла только верхняя часть монолита. И перед ним теперь был пьедестал. А посередине его была выемка, в которой лежит еще один артефакт, куда более важный. Это был цилиндрический контейнер, в котором обычно хранят свитки. Он был весь исписан черно-белым узором, на котором изображены два дракона черного и белого цвета, делящие контейнер на двое, а на крышке висит медальон в форме полумесяца прозрачным камнем, инкрустированный во вторую половину луны. Взяв его в руки, он оказался немного тяжелее, словно внутри что-то плотное. Потряс контейнер, не было слышно ничего. Значит, он забит внутри очень плотно. Тогда Юстас попытался открыть его, но крышка никак не поддавалась.
Но как только он коснулся медальона-полумесяца, прозрачный камень впитал чуток энергии через пальцы, и в нем начали прослеживаться надписи на всё том же древнем диалекте.
— И слесхнулись крылья дня и ночи. Завихрились звезды и сгустилась тьма. Рожденный даром мрака, окутал небо он своей черной тенью мщения. Но даже его гнев не сломил дух величайшего из нас. Его дар – наше естество. А этот дар – наш обет.
Юстасу уже начал надоедать этот исторический поэтизм. Почему нельзя написать всё четко и понятно? Но по крайней мере он, кажется, нашел то, из-за чего весь сыр бор. Вроде бы… Теперь перед ним встал другой вопрос: “А как тут вернуться обратно?..”
3-3
Юстас уже перешел на неторопливый бег, когда вернулся в уже знакомый зал через водопады. Однако, чтобы разобраться в хитросплетении местных катакомб, ушло некоторое время. Свой кристалл-цепочку он все же решил скрыть под своей одеждой. Если это и ключ к контейнеру, то, возможно, стоит повременить с тем, чтобы его отдавать. Мало ли что может быть внутри него.
Через пять минут бега по коридору обратно, он уже подбежал к выходной каменной двери. Но только он подошел поближе, как она сама начала распахиваться, не успел Юстас даже к ней притронуться. Между проемом двух дверей, Юстас уже разглядел знакомые силуэты. Вильямс с Люси сидели у пьедестала, упершись на него спиной, склонив голову вниз.
— Эй, народ! Просыпаемся! — воскликнул Юстас. — Я, кажется, нашел, что вы искали.
Дверь не успела открыться полностью, а Юстас уже протиснулся через неё навстречу остальным. Но те никак не отреагировали на его восклик.
— Народ, вы в порядке? — вдруг он почувствовал что-то неладное. Сидят они у пьедестала как-то ровно, и их рук почему-то не видно.
— Народ,… — беспокойно прокричал он, и в этот же момент, что-то схватило его за руку и резко дернуло назад. А затем еще и за вторую руку, а вслед за этим его пнули сзади по колену, и он упал на них. Его уже держали за все руки и ноги и поставили на колени.
— Было очень любезно с твоей стороны сделать всю работу за меня, — донесся голос из темноты. — Однако я отнюдь не признателен. Но впечатлен. Признаю.
Из тени сбоку вышел мужчина в темно-красной мантии. Его макушка и затылок были выбритый налысо, а пепельные волосы по бокам свисали за ушами в аккуратную ровную прядь, напоминая свисающие уши. Его же лицо имело выверенные черты, словно они были высечены из камня искусным каменщиком. Скулы его отсекали щеки и челюсть так, чтобы нос и рот выпирали чуть вперед, а подбородок и челюсть заросли остро подстриженной пепельной бородой и напоминали уже лезвия секиры. А в глазах цвета янтаря проблескивает отражение дикого огня. Голос был четким и выверенным, с заученной дикцией, которой мог бы похвастаться артист, готовый выступить на сцене.
Это была западня. Вильямса и Люси связали, а самого Юстаса держат два солдата в той форме, что он видел в лагере. А за пьедесталом показалась одна фигура в темно-багровой рясе с капюшоном. Тот, кого он видел на страже той палатки в лагере, и он встал прямо позади Вильямса. Когда он встал на свое место, он одним движением своего боевого посоха, ткнул ее об пол с характерным звоном, напоминающим колокол.
— Что же касается вас, сэр Вильямс, — продолжил мужчина, — я от вас ожидал плодотворное сотрудничество. Но теперь вы поставили под сомнение свою лояльность тем, что поспособствовали недругу.
— Я не твоя марионетка, Эред, — прохрипел Вильямс, не поднимая головы. — Ты забыл, что этой операцией всё еще командую я?
— И именно из-за тебя она и затянулась. Мне надоели твои пацифистские методы, которые только стопорят нас. Наша миссия слишком важна, чтобы мешкать и обходиться без жертв. На войне это непозволительная роскошь.
— Войне? Война еще не началась!
— Ты просто ее не видишь. И все вы пребываете в блаженном неведении, не ощущая того, как оно уже проникает в нашу жизнь.
— Подожди! — вдруг вмешался Юстас. — Ты имеешь в виду то, что настигло создателей этого хранилища.
После этих слов Эред вальяжно развернулся лицом к нему. Он приблизился поближе к Юстасу и пронзил его своим взглядом. В ответ же Юстас разглядел его глаза более четко. В их отражении бушует огонь, словно он уже представил, как огонь его пожирает.
— Отнюдь. Их сгубила собственная же трусость. Ты еще не понимаешь всей картины происходящего. Однако я должен отдать честь всем вам. Учитывая то, что вы смогли в одночасье проникнуть внутрь, пока я неделями пытался сделать это сам, я вынужден признать в тебе настоящего магистра. И уж тем более я не ожидал встретить кого-то, кто знает Старгриз. Ведь этот язык дается лишь избранным, кто неразрывно связан с самими звездами. Это все значит, что передо мной стоит могущественный волшебник. Однако…
Одним резким движением, он протянул руку за спину Юстаса и выхватил оттуда его обезьяний хвост всем на показ.
— Почему передо мной стоит на коленях жалкая, сопливая дворняга, — вдруг сквозь зубы прорычал Эред, не скрывая свою злость. — Само твое естество оскорбляет меня до глубины души твоим насмехательством надо мной.
Он в гневе отшвырнул хвост в сторону и сжал эту же руку в кулак. Эред сжал зубы так сильно, что они начали скрипеть, а кулак начала раскаляться, как металл в горне. Потом он начал трескаться, выпуская одинокие искорки.
— Я посвятил десятки долгих лет. Вложил много труда, чтобы познать Старгриз и наконец добраться сюда. И при этом меня обскакал кто-то подобный те…
В этот момент он заметил свечение под плащом Юстаса, и разогретая до красна рука в мгновение ока погасла. А в его глазах погасли языки пламени, сменившись застывшей рябью воды. Эред протянул свою вторую руку за плащ и достал оттуда контейнер. Когда он воочию его увидел, изо рта и ноздрей начали вылезать легкие белые пары, как если бы он находился на морозе.
— Безупречно, — прошептал он, после чего начал уже говорить с нотками изумления в голосе, — действительно, это вне всех моих ожиданий. Вы проделали безупречную работу. Однако нам пора решить один вопрос раз и навсегда.
Одним движением руки он отдал приказ своему подчиненному позади Вильямса. Тот же каким-то образом стукнул посохом об землю у самых завязанных рук и освободил оных от пут.
— На войне все мы являемся жертвами. В грядущем таких, как ты, ждет только горькое поражение. Но ты все еще можешь доказать, что ты не дрогнешь и сможешь принять верное решение, даже если тебе кажется, что оно бессмысленно и бесчеловечно.
Подчиненный позади помог встать Вильямсу и выхватил из его ножен меч. Направил его концом на плечо Люси, которая все еще сидит без сознания. После чего тот вложил рукоять меча в руки Вильямса, не отрывая его конец от плеча.
— Ее причастность к рядам врагов неоспорима. Как любой другой солдат на войне, ты должен великодушно казнить ее.
— Но ведь она еще ребенок! — крикнул Юстас.
— Которая обманывает всех вас. Она хоть раз рассказывала, кто она такая? На чьей она стороне? Или хотя бы, во что втянула вас?
Юстас не нашел что-либо ответить, и Эред торжественно приподнял голову, чтобы показать свое превосходство.
— Она использовала всех вас. Она ничем не лучше меня, даже хуже. Коварнее. Подлее. И, даже не говоря об этом, беспощаднее. Лишив ее жизни, вы лишь сделаете себе одолжение. А заодно докажете, что мы можем сотрудничать. И никто другой не имеет большей чести это сделать, как не ты, Вильямс. Так что, сделай это.
Вильямс замер, не снимая лезвие с плеча, размышляя над словами Эреда. Юстас же, наоборот, думал недолго. И решительно ответил:
— Ты ошибаешься. Не так давно она доказала, что она ничуть не менее сострадательна всех нас вместе взятых. И единственный, бесчеловечный и беспощадный из всех присутствующих, тут только ты…
Эред схватил Юстаса за волосы и злостно приподнял его, чтобы при помощи боли его заткнуть.
— Ты слишком доверчив, чтобы делать хоть какие-то выводы. Это не тебе решать, кто она такая.
— Я и сам прекрасно знаю, кто она такая, — холодно ответил Вильямс и уже поднял меч над своей головой, готовясь совершить удар. — И единственный, кто тут обманывает, это ты сам себя.
После этих слов Вильямс резко развернул направление удара на косой удар по спине Эреда. И вдруг произошла вспышка света, и раздался удар лезвия об плоть. Это произошло мгновенно.
— Очень жаль, — не менее холодно произнес Эред.
Меч упал в стороне от Юстаса, прямо у ног солдата, который его держит. А рядом с ним шмякнулась рука. Через секунду его взор пал на нее, и тут же по его телу пробежались адреналин и ужас. Эта рука была аккуратно и ровно отсечена. А напротив Вильямса, словно материализовавшись, оказался подданный, на посохе которого оказалось лезвие косы из магической призрачной материи, с которого стекала свежая кровь. Это была рука Вильямса.
Из свежей культяпки хлынула кровь, Вильямс издал сдавленный крик и пережал ее второй рукой, чтобы остановить кровь. От нахлынувшей боли и волны бессилия он плюхнулся на пьедестал, продолжая поливать все перед собой.
— Значит я на вас попросту трачу свое время.
Очередным движением руки, он приказал отпустить Юстаса, и все они направились по направлению к выходу. Юстас же в порыве паники оцепенел, не отрывая свой взгляд от лежащей руки, которая все еще дергается в конвульсии и пульсирует.
— Ах да, чуть не забыл, — спохватился Эред и подошел к лежащему на пьедестале Вильямсу. Он взялся за часть его грудного кожаного доспеха, на котором была пришита геральдика Грифонии – символ и доказательство его родной провинции.
— Сэр Вильямс Хоукин. Я доложу твоим подданным, что ты храбро сражался с врагами Леонии и с честью пал в бою. И это я возьму в доказательство твоей смерти.
Одним движением он вырвал эту геральдику и вслед за остальными пошел на выход.
— Сожалею, но я не могу позволить вам оставаться в живых. И не волнуйтесь. Хоронить вас не придется, — кинул он на прощание прежде, чем он растворился в темноте дверного проема из зала, и захлопнул за собою каменную дверь.
— Пацан, подай руку,… — сдавленно прорычал Вильямс, сползая с пьедестала в сидячее положение напротив Люси. Юстас никак не отреагировал и лишь продолжал пялиться на эту руку.
— Подай мне эту чертову руку! — громко скомандовал он повторно, настолько, что Юстас в испуге дернулся, все еще не отходя от шока. Он судорожно попятился и протянул руку Вильямсу.
— Да не свою, твою мать! Мою руку!
Он опять дернулся, опешив, и оглянувшись. Он на пару секунд потерял эту руку из виду, но быстро вспомнил, где она лежит. По его телу уже начала проходить сильная дрожь от волнения и паники. Он попытался взять отрубленную руку, его собственные начали сильно дрожать и не слушаться его, от чего уже несколько раз рука просто выскальзывала из его рук, и он просто вываливал его по полу.
— Да соберись ты и поторопись! — снова крикнул Вильямс, но чуть спокойнее, чтобы тот не паниковал. Тогда он решил цепко схватить его двумя руками, попросту сдавив его между ними, и судорожно понес её Вильямсу.
— А теперь достань свиток у меня на поясе, — продолжил он инструктировать Юстаса и взглядом кивнул ему на свиток на поясе, который уже был измазан в его собственной крови. Он цепко схватил пергамент и неосторожно раскрыл его под тяжестью гравитации.
— Хорошо… Теперь приложи руку на место и держи её так, пока я не закончу. И прижми пальцами мою артерию.
Выполнив все указанное, он одной рукой зажал его культяпку, а второй держал руку там, где она должна быть. Вильямс же развернул пергамент перед собой и начал его зачитывать.
— Люменус Ан Дамнум. Ут екседи Демус мисирикодас ед пас. Сигилус паре дуас портес ан тотон. Люменус ана Даманум.
Из свитка, из самих чернил вперемешку с кровью выползли лазурные миазмы, которые направились к отрубленной руке. Небольшой магический вихрь сосредоточился между двумя частями руки, и они начали приращивать их в одно целое. А чернила, которыми был исписан пергамент, прожгли пергамент насквозь и превратили его в бесполезный кусок жженой бумаги.
— Что это было, — ошеломленно произнес Юстас.
— Подарок от друга. Теперь я с ним в расчете.
3-4
Кажется, что критическая ситуация начала приходить к норме. Однако Юстас всё еще не отошел от потрясения. Он продолжал смотреть на руку Вильямса, не сводя с него глаз. На месте ее рассечения все еще остался неприятный шрам, похожий на то, как если бы руку сильно сдавили жгутом. Так же она имела красновато телесный оттенок, словно ее покрывает лишь подобие кожи. Однако Вильямс чуть повел пальцами, и кажется, что рука слушается, и подает признаки жизни.
— Соберись боец! — скомандовал он, заметив, что Юстас пялится на его руку без устали, оцепенев и не шевелясь, но от команды он испуганно дрогнул. — По крайней мере сознание ты не потерял, и это очень хорошо. Для начала…
Юстас почувствовал жар, и пот уже стекал по его лбу. Рефлекторно он вытер своей ладонью себе лоб и протер глаза. Однако он слишком поздно заметил, что его руки были в крови, и эту же кровь он сейчас размазал себе по лицу. На него снова нахлынул град пугающих мыслей. От одного неаккуратного действия или слова это могла бы быть его кровь. Однако чтобы остановить поток мыслей и не впадать в панику, Юстас закрыл глаза и постарался подумать о настоящей ситуации.
— А что с Люси? — единственное, что пришло ему в голову, это спросить о ней.
— Ничего страшного. Она много ныла от страха из-за ноги, и я ей дал припарку Дремодура. Эффект оказался слишком сильный для нее… Впрочем, сейчас это даже к лучшему.
— И долго она будет дремать?
— Не знаю. Час. Может два.
В это время Вильямс вынул из своей сумки на поясе бинты. Судя по стеклянным лязгам, это сумка полна ампул, скорее всего, медицинской принадлежности. И в голову Юстаса закрался еще один любопытный вопрос.
— Ты кто-то вроде доктора?
— Я полевой медик. Точное был им, до того, как стал капитаном, — спокойным и размеренным тоном ответил он, перематывая свою руку бинтами. — Это нам еще повезло. Мы слишком легко отделались…
После этих слов их обоих настиг схожий вопрос.
— Но почему же тогда нас оставили в живых? — решился озвучить Юстас. — Ведь он сказал, что скажет твоим солдатам, что ты погиб. Словно он уже с нами расправился.
— Рано еще он меня списал со счетов, — отмахнулся Вильямс. — Да даже отрубили бы мне вторую руку, меня так просто не остановишь!
Он попытался встать, но как только он встал на обе ноги, он немного пошатнулся. Все-таки он потерял довольно много крови, и он уже начал чувствовать слабость. Однако только Юстас хотел спросить о его самочувствии, как он обеими руками поднял Люси и понес перед собой на руках.
— В любом случае торчать тут нет никакого смысла. Если мы их нагоним у выхода или у лагеря, чтобы он не задумал, это поставит на нем крест. Так нам лучше поспешить!
Юстас не стал возражать, но он все еще боялся того, что его ждет. Он, конечно, подвергал себя опасности, воруя из деревни или заходя в это подземелье, но понимает, что всё это уже мелочи. Ведь данная ситуация не излучает призрачную опасность, а вполне реальную и ответственную. И ведь даже его этот конфликт не касается, но никто уже не будет в этом разбираться. Однако пока он размышлял и бежал вслед за Вильямсом, его мысли отвлекло тревожное шипение.
— Нет… Только не это,… — тревожно проговорился Вильямс, замерев на месте. Прижавшись к стене коридора, на полу лежал ящик, в котором лязгали колбы и что-то шипело. — Гремужелч…
— Грему-что?
— Теперь ясно, что это был за грохот часом ранее… И как они сюда пробрались. Скоро эта куча рванет, все-таки нас похоронят буквально!
— Ты можешь это остановить?
— Нет. Цепная реакция уже пошла. Что бы я не сделал, это лишь ускорит процесс. Теперь нам нужно сильно спешить…
— Нет, у меня есть идея получше!
— Что?
— Нет времени объяснять, бежим назад!
Юстас рванул в обратном направлении, а Вильямс озадаченно замешкался.
— Стоп. Подожди! Что ты задумал? — запоздало он начал за ним бежать.
— Они наверняка готовы подорвать еще один ящик прямо у входа и замуровать нас уже на выходе, а второй ящик нужен, чтобы обвалить весь комплекс. Почти весь комплекс.
— Почти?
— Именно! Это подземелье куда более обширно, и что более важно, оно централизованно и изолированно.
— Изолированно? Так не значит ли это, что отсюда нет второго выхода?
— На первый взгляд – да. Но тут есть кое-что особенное, о чем они не догадываются.
Хоть они уже недавно миновали второй зал, они уже услышали грохот позади себя, и все пространство задрожало, предвещая обвал. Однако через мгновение их настиг оглушающий, хлестающий звук, который ударил им по ушам, отзываясь пронзительным звоном в голове. По телу Юстаса снова хлынул адреналин в понимании того, что всего несколько секунд промедления позволит смерти за спиной его настигнуть. Само ощущение времени притормозилось, и это позволило ему не пошатнуться от грохота и бежать дальше. Но в противовес этому коридор казался чудовищно длиным, и Юстас бежал по нему вечность.
Но рано или поздно они-таки добежали до третьего зала с фонтанами, и Юстас протянул руку вперед, указывая на обрыв.
— Прыгай вниз, если хочешь жить!
— Спятил?!
— Тогда хотя бы сбрось туда Люси, вслед за мной, — и после этого он не мешкая и не колебаясь, отбросив всякий страх, спрыгнул в обрыв, даже не задумываясь о том, что он не смог так прыгнуть час назад.
— Впрочем, какая разница, как помирать,… — отмахнулся Вильямс и также ринулся к обрыву, и прыгнул с него, не выпуская Люси из рук.
Оба они последовательно приземлились в воду. Юстас вынырнул из нее, выпрыгнув по пояс, как дельфин. Теперь он понял, что эта же вода действует по тому же принципу, что и фонтаны, только в горизонтальном положении, как по принципу сообщающихся сосудов. Через пару секунд выплыл и Вильямс, но уже пятой точкой кверху, и остальная часть потом всплыла животом вниз. Он крутанулся и уже повернулся лицом вверх, держа одной рукой за плечи Люси.
— Ненавижу чертовы подземелья,… — буркнул он и попытался подплыть к краю. Однако потом он понимает, что может встать и так. Ведь бассейн был не глубоким, едва не доставал до колен, что ввело Вильямса в замешательство.
— Люси! Она же не в сознании! — крикнул Вильямс и аккуратно уложил ее на краю бассейна. Он начал ритмично делать сдавливание груди, имитируя дыхание.
— Спокойно. Это не обычная вода. Сам не знаю как, но она в легкие не попадает.
Вильямс в этом убедился, только когда заметил, что Люси и без этого прекрасно дышит. И даже приходит в чувства. Ее веки задрожали, и она неохотно приоткрывает один свой глаз, после чего, сщурившись, отвернула голову в сторону, попытавшись снова впасть в дрему. Однако ей на лицо ударил сильный свет. Ведь они оказались в том самом огромном зале, где и был Юстас.
— И что это было,., — все-таки озвучил свою озадаченность Вильямс.
— Я пока точно не могу сказать, но кажется, что комплекс соединен магическими порталами в виде фонтанов. И их тут большое множество. Пока я тут бродил, я уже успел найти некоторые из них, которые ведут на поверхность. И я точно могу сказать, что один из них обязательно должен быть тайным выходом на аварийный случай.
— И с чего ты решил, что такой выход есть?
— Потому что это хранилище раньше было крепостью. Главный зал, зал для совещаний, жилой комплекс, склады, архивы… Все указывает на то, что это место приспособлено для жизни множества людей. Более того, я нашел упоминание о подземных комплексах, которые служат подземными дорогами между несколькими такими крепостями.
— Что ж… Эти догадки, конечно, оптимистичны, но у нас нет времени тут торчать. Если ты уже знаешь, где есть теоретический выход, лучше туда направиться прямо сейчас и нагнать Эреда.
— Боюсь… что мы не сможем догнать их…
— Это еще почему?
— Мы находимся на противоположной стороне горы – светлой стороне. И все выходы, что я нашел, ведут именно на светлую сторону.
3-5
На обратной стороне Хребта Галии находится вторая сторона полуострова Асини. Эту половину называют Обителью Солнца, так как зимой именно эта половина остается при свете днем. Однако у нее есть и второе имя, более отражающее ее суть, – Ничейная территория. Эти земли никому не нужны, и они не представляют какую-либо ценность. Поэтому она не находится под владением какой-либо провинции. И к тому же, между подножием горы и побережьем есть лишь узкий лесной перешеек. А побережья давно омылись бурными приливами Беспокойного моря и превратились в обточенные водой утесы.
Однако в небольшой пещерке под горой есть родник, который берет начало для небольшого ручейка, неизбежно впадающий в море. Именно в этой пещере обустроили свое логово семейство Ярколисов. Эти небольшие хищники, размером с небольшую собаку, имеют пышный оранжевый мех, а их лапки с мордой – темно-бурый. Кончик их пышного хвоста имеет почти золотистый, блестящий на солнце цвет. Именно в их честь эти земли и прозвали “Факсонией”. Это довольно пугливые создания, которые обитают в спокойных землях, где им нет соперников по пищевой цепи. Один из Ярколисят подкрался к роднику, чтобы испить чистой воды из источника, но почуял в воде что-то неладное. Родник исходил из небольшого, но широкого водопада, который вытекает из трещины в стене пещеры. Вглядевшись в этот водопадик, он увидел силуэт, и испугавшись его, он устремился обратно в трещину в стене, что служила ему норой.
Из этого водопада вышел Юстас, который уже привык спокойно проходить сквозь подобные порталы, чего нельзя сказать о Вильямсе. Он выждал немного времени, прежде чем идти следом, выйдя из водопада боком, плечом вперед. Люси на его руках начала дрожать от мурашек, вызванных необычным ощущением воды, которая пронизывает ее каждый раз, когда ее проносят сквозь подобный портал. Не смотря на то, что она все еще под воздействием Дремодури, ей становится все сложнее кимарить от подобных водных процедур.
— И вправду нашли-таки,… — впечатлился Вильямс. — Наконец-то свежий воздух.
— Ага… такое чувство, что мы пробыли в этом подземелье целую вечность, — Юстас подошел к выходу из пещеры, туда, откуда светит солнечный свет. — Но теперь мы отделены от остальных целой горой.
— Понимаю, но мы хотя бы живы. Уверен, что ты, как и я, любишь оставаться живым.
Из пещеры открывался вид на лесную низину так, что весь лес от подножия и до морского утеса, как на ладони. Листья деревьев уже полностью опали и расстилаются ковром по земле. Осень подходит к концу, и зима уже подошла к порогу этого места. Воздух отдавал горьким осадком в легких, насыщенный влагой морской воды, чьи волны яростно бьются об скалы и утесы побережья. Как только герои глотнули этого воздуха, они почувствовали в себе накопившуюся усталость и голод. Было решено сделать привал неподалеку. Они расположились ниже в овраге, где можно укрыться от ветра, нисходящем из вершин горы. Вильямс ушел в лес собрать хвороста для костра, а Юстас остался приглядывать за Люси, на случай, когда она придет в себя. К этому моменту она уже пыталась открыть глаза, но ее веки словно залиты свинцом, а горло словно онемело, и она могла им только дышать. Временами она то пыталась побороть свою дремоту, то тут же сдавалась, отдаваясь сну. Юстас наблюдал за ней, усевшись рядом под оврагом, и думал. В чем то Эред прав. Он ее совсем не знает, и она повела его за собой, втянув во всю эту историю. Ведь его не касается то, что произошло сегодня с ним. Его не касается судьба Люси. Его не касается судьба Вильямса. Его родной деревни, в которой он изгой. Он же отшельник, который сам по себе. Однако… Почему-то он пошел на это. И он не чувствует, что он сделал что-то неправильное. Наоборот, он о чем-то беспокоится. Может, о тех детях, с которыми он познакомился утром. Август. Франк. Юджин. Зена. Он забеспокоился, в порядке ли они. Но откуда ему об этом узнать.
— Так всё-таки, не такой уж ты и отшельник, — вдруг сказала Люси тонным, уставшим голосом, одолевая свою дремоту. Юстас чуть опешил.
— Так ты приходишь в себя. Стоп! Я что, рассуждал сейчас вслух?
— Хахах. От твоей болтовни и младенец бы уснул от скуки.
— Вот как. Тогда почему ты тогда не спишь от моей болтовни?
— Поспать-то я поспала, просто не хочу слушать тут твое нытье.
Юстас немного обиделся на нее, и он легонько стукнул ее кулаком по макушке, но она все равно ойкнула от удара.
— Ничего ты не понимаешь. Ты бы знала, что мы пережили. Мы могли… Погибнуть… Там…
— Но не погибли же.
— Совсем страх потеряла? Это вообще-то не глупая игра в героев, — повысил голос Юстас. — На кону была наша жизнь. А может, и не только наша! Черт, да я даже толком не знаю, что сейчас происходит там! По ту сторону горы! А что если…
Вдруг уже по затылку Юстаса прилетел удар от Люси. Несмотря на то, что она до сих пор в после сонном состоянии, она нашла в себе силы вложить в удар столько, чтобы он это почувствовал.
— А теперь послушай. Мы не погибли, потому что были обязаны выжить. Дело вовсе не в везении или случае. Где-то там, далеко-далеко отсюда, сейчас живет один ребенок. У него нет ни дома, ни родителей. Ни хлеба, и ни медяка. Ни любви, и ни друзей. Все что у него есть – это его жизнь. Он каждый день на грани смерти, но он живет. Потому что такова его обязанность. Что уж нам говорить об опасности, когда по сравнению с его подвигом мы просто ничто.
— Это не одно и то же,… — ответил он, чуть выдержав паузу.
— Нет. Конечно, не одно и то же. Ведь смерть за ним идет по его пятам. А мы всего лишь на мгновение попали в ее объятия.
Юстас всё равно затаил обиду на ее слова. Солнце уже садилось и начало темнеть. К этому времени Вильямс успел вернуться с хворостом и парой подходящих камней для добычи огня. Под горой достаточно легко было найти кремний. И им удалось высечь из них искру и развести костер еще до того, как успело стемнеть. Вильямс потом осмотрел ногу Люси и удостоверился, что перелом не серьезный, и если ногу не напрягать и беречь, то она заживет быстро. Однако потом все это время они молча сидели у костра. И лишь позывы пустого желудка нарушали их тишину вперемешку с треском костра.
— А как звали того ребенка? — вдруг решил Юстас хоть что-то сказать.
— Никак. У таких. как он, нет имени. Имена нам дают наши родители, это наше право от рождения, и принимать имена от чужих людей – значит отречься от своей крови. А тех, значит, звали Август, Франк, Юджин и Зена. Значит, у них есть их любящая родня. И думаю, за них не надо беспокоиться.
— Наше имя – это наше право с рождения… Да? Данное нам нашей родней? Тогда почему я не знаю имен моих родителей. Не значит ли это, что они отреклись от меня?
— Я не знаю.
Снова повисло молчание, и, слушая всё это, Вильямс лишь вздохнул, задумавшись над чем-то.
— Так… Что же вы будите делать? — снова спросил Юстас.
— Что мы будем делать?! — хором возразили Люси с Вильямсом.
— Мне нужно вернуться в Грифонию и рассказать о том, что тут случилось, — сказал Вильямс
— Да! Пожалуй это хорошее начало, — поддержала Люси. — Но… Что ты имеешь в виду под «вы»?
— Ты и сама знаешь, что я имею в виду. Я свое дело сделал, и всё остальное меня уже не касается.
— И что ТЫ собираешься делать?
— Вернуться домой… Наверно,… — неуверенно ответил Юстас, словно он и сам не уверен в своих словах.
— Да? И как же ты думаешь вернуться?
— Не знаю,… — опустил свой взгляд Юстас, все сильнее погружаясь в свою неуверенность.
— Вот как. Тогда в таком случае, — на полуслове она резко наклонилась к Юстосу, приставив свое лицо едва впритык к его лицу, — почему бы тебе не пойти с нами?!
Подняв свою голову, Юстас увидел улыбающееся лицо Люси. Улыбка эта была искренняя и лучезарная.
— Я… Не уверен…
— Да брось! Ты же не думаешь идти через горы в одиночку?
Люси взяла его за плечи и еще ближе подтянула к себе.
— Неужели ты хочешь вернуться к той скучной жизни, как отшельник?! Томиться в той заброшенной часовне в одиночестве?!
— Я… Эээ,… — смущенно пытался он вставить свое слово.
— Не обманывай себя! Ты ждал этого всю свою жизнь. Я поняла это, когда ты решился пойти вместе со мной. Весь этот азарт, приключения, адреналин! Тогда я в тебе увидела это! Эту жажду приключений!
— Погоди… Я не…
Юстас увидел, как у Люси просто сверкали глаза, и она, словно ими видит его насквозь. Она рассказывала об этом с такой увлеченностью и возбуждением, что перестала замечать всё вокруг. Это даже не была бравада, а настоящая, искренняя детская радость. Ее словно сейчас подменили на гиперактивного наивного ребенка.
— Ладно, ладно,… — сдался он, просто не найдя в себе силы сказать «нет».
— Правда?!
— Кхем-Кхем,… — вмешался Вильямс. — Вижу, что у тебя уже прошел сонный синдром, юная леди, так что ты дежуришь первой.
— Так точно, сэр Вильямс! — воодушевленно она изобразила голос и поведение вояки.
— Просто Вили. Хорошо. Нам всем нужно постараться отдохнуть. А завтра мы что-нибудь придумаем.
Эпилог
Юстас проснулся от шума прибоя волн о скалы. Пробуждение было резким, и он заметил, что проснулся совершенно не там, где засыпал, и при этом совершенно один. Он оказался на одном из прибрежный утесов, но настолько высоких, что брызги волн едва дотягивают до его вершин, а позади лес и горы. Все ему казалось очень странным. Горизонт за океаном был залит оранжевым светом, и вдоль по небесному своду перетекал в пурпурный цвет, а затем в ночное звездное небо. Уже это было странно, ведь он никогда не видел подобного неба. И он даже не уверен, что подобное может существовать.
Но потом он начал ощущать, как все вокруг пульсирует и дрожит, но при этом он не теряет равновесие. Обернувшись он увидел, как сами горы начали двигаться, словно живые. И посмотрел вправо, вдоль горизонта, где пересекаются море и побережье. Горы вдруг начали расти и возвышаться. Дрожь усилилась, и Юстас видит, словно сама земля возвышается на горизонте. Целые континенты начали отрываться и выползать из-под горизонта. Словно исполинский титан размером с небосвод, восстал из океана. Но то было лишь вытянутой головой с длинной шеей. Это была голова дракона. Сами горы были ее чешуей, а лесные шлейфы свисали старческой бородкой и гривой. Затем заревел ветер и море с другой стороны от Юстаса, и он обернулся в другую сторону.
С левой стороны же, где пересекаются море и берег, сама вода начала возвышаться целым цунами, словно доставая до самых облаков. Из под океанского горизонта выползал другой исполин, но уже из самой морской пучины. И это было головой дракона с длиной шеей. Его чешуя, это бурные потоки облаков и водопадов, а само лицо представляло собой целый материк изо льда и айсбергов. Его шея скрестилась с шеей Земляного дракона, но выступая впереди, словно ограждая его. И вот, они смотрят на Юстаса, возвышаясь над горизонтом, становясь словно единым целым с небом.
— Неужели, этот день настал, — начал говорить Земляной дракон знакомым Юстасу голосом. Голос резонировал словно отовсюду. — Это было неизбежно, но он должен был настать.
— Ожидание казалось вечным и мимолетным, — продолжил Океанский дракон, другим, но таким же знакомым Юстасу голосом. — Но ничто не может ждать вечно. Даже время. Даже вечность.
— Подождите… Так это вы?! — вдруг узнал их Юстас. — Вас я слышал там, в хранилище?
— Воистину, — начал Земляной
— Мы почувствовали тебя. Мы услышали тебя. Мы узнали тебя.
— Мы долго ждали этого момента. Но мы знали, что он поведал нам об этом моменте. И вот мы снова почувствовали его.
— Мы узнали его. Наше естество ликует и радуется. Нас наполняет скорбь и радость. Мы горюем, но улыбаемся.
— Мы знали, что он нас услышат. И мы знали, что ты услышишь нас.
— Подождите, — начал Юстас. — Я не понимаю. Кто этот «он», о котором все говорят? Кто вы, и при чем тут я?
— Он везде. Он в небе. Он в тебе.
— Он всё, что вы есть, и вы всё, что он есть. Он ограждает нас от зла, пока свет оборачивается от вас. Он сдерживает тень, что отбрасывается от нас.
— Мы были несправедливы. Мы были слепы. Мы понесли свое наказание.
— Но он оградил нас, от тени. И эта тень нависает над всеми нами, пока благой свет следует за ним.
— Но я все еще не понимаю… вы едва мне всё объясняете, — пожаловался он.
— Ты и сам поймешь, но не сейчас. Важнее тебе не свернуть в тень.
— Он покажет тебе путь. Ты уже знаешь этот путь. Просто следуй этому пути и найди ту частицу, что отобрали у тебя.
— Мы знаем, что ты в смятении. Но мы не можем рассказать тебе всё. У тебя слишком мало времени.
— У МЕНЯ слишком мало времени?! — уточнил он.
— Твой ключ. Ты держишь его у самого сердца. Он слаб, но эта крупица дала нам возможность сообщить тебе то, что ты должен услышать.
— Ключ у самого сердца?! — вдруг смекнул Юстас и быстро достал из-под одежды цепочку, что он надел на себя в Хранилище.
— Воистину. Время на исходе. Но ты должен усвоить.
Из-под утеса появился тот самый контейнер, что он нашел в Хранилище, с изображением белого и черного дракона.
— Ты поймешь, когда вернешь его. Не бойся его. В твоих руках он будет светом. В чужих руках он будет тьмой.
— Но что же это тогда? — спросил Юстас.
— Это – Его естество. Это – Твое естество.
Это – Естество всех вас.
Конец 1й части
