Зелёная книга неопределённого цвета

* * * * *
Вне всяких сомнений, тема расизма — вещь серьёзная и требующая повышенного внимания в наш нелёгкий век притеснения всего и вся. Для Соединённых Штатов Америки эти разговоры и различные мероприятия — ещё более актуальная повестка дня, чем в наших российских реалиях, и поэтому совершенно неудивительно и логично то, что нет-нет да появляются фильмы, показывающие эту непростую для большого количества населения тему. К сожалению, разговаривать разговоры подобного толка сегодня необходимо очень, очень осторожно и учтиво, иначе можно крепко получить по шапке так, что до конца дней своих придётся кормиться лишь воспоминаниями о приличной работе, поэтому градус откровенности и «жёсткости» производимых звуков оставляет желать лучшего, но работаем с тем, что имеем, а имеем мы сегодня…

* * * * *

… имеем мы сегодня «Зелёную книгу» — фильм, вдохновлённый реальным фактом знакомства и взаимодействия темнокожего музыканта Дона Ширли (Don Shirley) и его наёмного помощника-шофёра — Тони Валлелонги (Tony Lip), который, к слову, крайне мимолётно-эпизодически появлялся во многих интересных фильмах и сериалах, начиная от «Крёстного отца» и заканчивая «Кланом Сопрано».

Глобальный сюжет прост, словно пособие для начинающего сценариста: в фильме, как и в жизни, талантливый чернокожий музыкант Дон Ширли (набирающий всё больше и больше важности на рынке Махершала Али) в 1962 году решает оправиться на юг Соединённых Штатов, чтобы играть свою музыку и «менять умы людей», и для такой авантюры (кратко напомню, что в те времена юг США любил чернокожих товарищей по планете лишь в качестве рабочей силы, лишённой всяческих прав, кроме права работать на белых хозяев) он нанимает Тони (стареющий, но не теряющий природного обаяния Вигго Мортенсен) — итальянца-бугая средних лет, который имеет в кармане огромное желание зарабатывать хоть какие-то деньги и парочку рекомендаций в «нужных» кругах, в том числе кругах людей мафиозного уклада жизни.

Долго ли, коротко ли, но ребята договариваются посадить Тони за руль автомобиля, что провезет героев по многим городам и штатам с севера на юг, и именно взаимодействию героев и демонстрации суровых условий жизни и путешествий для чернокожих представителей человечества будет посвящена эта двухчасовая картина.

Не откладывая в долгий ящик момент кульминации моего непонимания произошедшего на экране, хочется задать в воздух один вопрос: а про что фильм?

Нет, я уже сказал: про то, как два чувака разных взглядов, социальных/интеллектуальных/личностных положений, воспитаний, привычек, мировоззрений, цветов кожи и прочего, прочего попытаются два месяца путешествовать вместе в одном салоне автомобиля, попутно созерцая и даже принимая участие в расистских инцидентах того времени. Типичная завязка для типичного же, традиционного такого роад-муви — не больше, не меньше, всё отлично, такие произведения интересны во все века.

Отлично и понятно.
Непонятно лишь то, какое в итоге это кино и про что оно. Это художественный фильм? Да, безусловно, это не документальный, не исторический, не фантастически-лингвистически-инопланетно-музыкальный фильм — это чистый художественный фильм, который взял за основу некоторое реальное событие с реальными людьми в реальный период времени с реально встречающимися проблемами, в итоге где-то дополняя, где-то пересказывая, где-то выдумывая события.
Но фильм не работает как художественное произведения — из работающего он имеет лишь правильно выстроенное начало, где нас очень талантливо, ёмко, точно и не затянуто знакомят с одним из героев, Тони, показывая его основные черты, мировоззрение, характер и, наверное, потенциально главное для локальной истории: то, что чернокожих граждан он не любит и даже брезгует ими — настолько, что отказывается пить из тех стаканов, из которых пили темнокожие рабочие в его доме, а потому выбрасывает эту тару в мусорку.
Это великолепие симфонии ладно скроенных ниточек вступления-представления длится ровно 15 минут до сцены встречи Тони с его будущим чернокожим боссом, доктором «музыкальных наук» Ширли, где основной «прикол» фильма и должен начинать работать — Тони не очень любит чернокожих, Ширли — самый что ни на есть чернокожий, но итальянцу надо как-то продержаться с Ширли два месяца их турне на юг и, возможно, даже как-то поменяться, в том числе и в своих взглядах.

Угадайте, есть ли эта линия в фильме?
НЕТ.
Почему?
Да потому что.

* * * * *

Начнём с того, что мы точно не можем сказать, расист ли Тони.
Да, он точно не поклонник темнокожих людей, но это бытовой расизм, который проявляется только тогда, когда задевает его лично или его дом (единственная сцена со стаканами, из которого пили чернокожие)? Или это социальный расизм, которым был пропитан воздух американского общества даже на севере, пусть и в куда меньшей степени, чем на юге, и Тони не расист, а думает и относится к чернокожим так только потому, что «вроде так принято и надо»? А как Тони относится конкретно к Ширли? Мы даже этого не знаем, потому что этот герой никогда не комментировал своего отношения к «цветному» музыканту, — эта тема настолько избегается, что рождается и тут же умирает в диалоге с женой, которая сомневается, что Тони сможет выдержать Ширли даже неделю, на что тот убеждает ее, то ради денег сможет.
Так вот, где в фильме показано то, что Тони тяжело и неприятно, но надо путешествовать с Ширли потому, что тот — чернокожий?
Где в фильме показано то, что Тони тяжело и неприятно путешествовать с Ширли по… любой причине?
Тони исключительно плевать, что происходит — он получает удовольствие и веселье, и это имеет под собой основание — мы действительно ёмко познакомились с героем в первые пятнадцать минут фильма, и увиденный образ совпадает с его дальнейшим поведением недалёкого паренька, профессионально и ответственно выполняющего свою работу, но где развитие упомянутой в том числе героями фильма вслух идеи противостояния героев в том числе из-за цвета кожи одного из них?

Её попросту нет.
Тони и Ширли в течение фильма имеют несколько диалогов, похожие на спор, которые показывают их непохожесть (которую и так несложно заметить — и речь не про цвет кожи), но ничего расистского попросту нет. Ничего по-настоящему конфликтного — нет. Более того: ничего интересного тоже нет. Любые затрагиваемые героями темы получают очень слабое вербальное описание — герои излагают свои мысли максимально тезисно, не углубляясь в темы, из-за чего на «раскрытие» этих тем уходит в лучшем случае буквально по паре-тройке минут экранного времени.
Так в чём, напомните, должно заключаться изменение якобы расистского мировоззрения Тони, когда мы за два часа видим лишь один эпизод то ли обычной брезгливости героя, то ли его расизма, и один раз слышим об этом из уст жены?
В фильме-то, где основная фоновая тема — как раз-таки расизм того времени в общем и проблемы конкретного чёрного человека среди белых людей в частности?

* * * * *

Другая большая проблема данного фильма: слабо прописанный Дон Ширли.
Нет, в конечном счёте мы к середине фильма понимаем, что он за персонаж, знаем примерный список его вкусов и то, как он себя (по)ведёт… но только мы не знаем, почему и зачем он так себя ведёт.
Ширли — это персонаж, что называется, «себе на уме», как и бывает со многими реальными и выдуманными талантами от мира творчества. Но причина «себе на уме потому, что творческая натура особой ранимости» слабо работает в плане установления значимой эмпатической связи зрителя с героем — и это уже опасно для художественного произведения любого жанра. Доктор Дон не раскрывается перед нами как личность — кроме сиюминутной вспышки отчаяния в сцене под дождём, когда Ширли вываливает на Тони свои переживания по поводу своего одиночества и той грустной роли в глупом обществе, которую он играет. До финала фильма остаётся полчаса, и этот эмоциональный «каминг-аут» уже не добавляет ни очка симпатии к герою, который что предыдущие полтора часа, что следующую половину будет вести себя так, как привык держаться в обществе: строго, подтянуто, достойно, статно, интеллигентно, немножечко даже высокомерно. Да, это строгий образ, это отточенная маска, но персонажа за этим всем нет — его не показывают. Спустя два часа фильма всё, что можно сказать про человека Дона Ширли, — это то, что он одинок и страдает от этого, но не может что-либо сделать в силу личностных причин, которые заключаются в… да хрен его знает, в чём. Здесь мои полномочия заканчиваются — тыкать в небо можно бесконечно долго, но шанс попасть в реальную причину индивидуальных проблем экранного Ширли я, пожалуй, сведу к нулю в силу недостатка информации любого толка от самого фильма.

Проблема отсутствии сочувствия, сопереживания к Ширли опасно по нескольким причинам, одна из которых: автоматически ломающаяся «химия» между персонажами, один из которых живее, интереснее, прописаннее (как человек, как личность), нежели второй, хотя для истории важны оба в примерно равной степени. Всё, что будет происходить с героями, уже будет «хромать» на одну ногу: интереснее наблюдать за историями и движениями Тони, которого нам хорошо прописали за всего-то пятнадцать минут и о котором мы знаем в разы больше => понимаем лучше; потому все счастья и несчастья, случающиеся с Ширли, всё равно проходят через призму восприятия ситуации Тони, который просто отрабатывает/зарабатывает свои деньги.
Другая причина: если в фильме и есть главный герой, то это однозначно Тони. В представленном виде Ширли годится лишь на фигуру, на инструмент, на средство рассказа о тех темах, о которых хочет поговорить кино (в итоге не может или не хочет), и, наверное, в этом не было бы ничего такого криминального, если бы не пресловутый «роад-мувизм», «бадди-мувизм» картины — герои «заперты» друг с другом на протяжение долгого времени, им необходимо находить общий язык, контактировать, конфликтовать, в финале их ждут изменения, и в таком виде главным героем ОБЯЗАНЫ быть оба персонажа — иначе фильм снова «хромает» и не работает в том направлении, в котором должен. Тони же — это «язык» картины, который двигается, пытаясь задействовать хоть какие-то механизмы обсуждения тех или иных вопросов, но постоянно натыкается на стену замкнутости и даже какой-то интровертности остального фильма.

* * * * *

Картина, к сожалению, не понимает, что и зачем она хочет показывать. Имеющиеся сцены непосредственно путешествия Дона и Тони практически никак друг с другом не связаны — ни вытекающими из одной сцены в другую диалогами и их выводами, ни логикой событий, происходящими с героями.

Вот в первой же «дорожной» сцене Тони решает не делиться бутербродами с Ширли, хотя его жена передавала еду им обоим — мы вроде как понимаем, что уровень отношения итальянца к чернокожему боссу не очень дружелюбный. Вроде как. Наверное. Точнее сказать сложно.
Далее перечисляю в лоб и без кутюр краткое содержание ВСЕХ взаимодействий героев до связанного с этой сценой эпизода, в котором отношение Тони к Ширли концептуально меняется.

Следующая сцена: Тони останавливается у закусочной, покупает ведро жареной курочки и очень, очень, очень, очень, очень настойчиво пытается накормить Ширли едой, которую тот никогда в жизни до этого дня не ел. Ширли упорно отказывается, аргументируя разными версия от «я никогда не ел» до «я не хочу пачкать руки — это не мой путь употребления пищи», но в итоге сдаётся, а потом даже уподобляется Тони и выкидывает куриные косточки в окно машины на полном ходу.

Прошу прощения до долгий список перечисления сцен, но он был важен для следующего вопроса.
Внимание, вопрос: где в приведённых сценах (а это, повторюсь, ВСЕ сцены, что были от эпизода А с зажатыми бутербродами до эпизода Б с практическим насильственным кормлением дока курицей) Тони поменял отношение к Ширли настолько, чтобы делиться с тем едой, которую он любит сильно-сильно?
Вариантов немного: в сцене с созерцанием грусти Ширли с бутылкой алкоголя на балконе номера отеля, в моменте с игрой Ширли, которая восхитила итальянца, либо в эпизоде со скупым рассказом чернокожего музыканта о своей нелёгкой семейно-личной судьбинушке?

Окей, предположим, где-то здесь, где ж ещё. А в какой сцене Тони отрефлексировал причину смены своего мировоззрения? В какой момент он понял, что перешёл от стадии «выбрасываю стакан после использования негром» до «делюсь едой»? В какой момент он показал и объяснил это зрителю?
Нет, важное для вселенной фильма событие смены расистских убеждений Тони прошло мимо нашего взора — мы не можем утверждать, что именно послужило причиной достаточно серьёзного сдвига в понимании и принятии итальянцем чернокожего. Мы не можем понимать, чем аргументировал своё решение Тони, — он понял, что «чёрные» тоже люди, способные быть талантливыми, или он понял, что конкретно этот «цветной» — нормальный парень, который просто несчастлив, или он что? Тони больше не расист, или он не расист относительно только Ширли, или он никогда и не был расистом?
Как по мне, это достаточно важные вопросы для формирования «веса» фильму с фоном расизма и ущемления одних другими — однако он не даёт ни ответа, ни оформленной подсказки ни на эти восклицания, ни на другие. Благодаря какому-то эпизоду (или всем — кто знает) Тони что-то понял, что-то увидел, что-то поменял, и это важно потому, что это… э-э-э… важно в контексте нашего скромного разговора про расизм.
Разговора, который боится сам себя.

* * * * *

К сожалению, таких моментов много. Таких сцен много. Они должны быть связаны, они должны вытекать одна из другой, чередуя затрагиваемые тематики и способы и методики общения со зрителем, но никакого диалога не происходит — фильм кидается набором коротких клипов, которые должны что-то значить, но значит они лишь в воображении, когда зрителю хочется их хоть как-то связать. Сам фильм этого не делает.
А ведь это не так и сложно и витиевато: порой достаточно одного «нужного» диалога и ряда подкрепляющих, поддерживающих, иллюстрирующих сильных сцен вокруг него, чтобы все нужные «ниточки» перемен героев и влияния внутрифильмовых событий на них получились убедительными (вспомним, например, «Пугало», который идеально показал, как это может работать).
Но нет.

Самое печальное — это то, что фильм в итоге никуда с темой расизма-то и не приходит. Как и с любой другой, за которую якобы берётся.
Тони по какой-либо причине поменял своё мировоззрение на эту тему через час после начала фильма, но остаётся ещё один час, в котором происходит… ничего важного ни для героев, ни для мира, ни для сюжета, ни для кого и чего.
Ширли по-прежнему путешествует по югу в целях своей музыкой изменить умы и сердца людей, но он не преуспевает в этом: финальная сцена около ресторана показывает всю тщетность творческой «борьбы» Дона с режимом белых потребителей, что пытаются казаться лучше, чем они, клятые расисты, есть на самом деле.

Ширли не просто не преуспевает в своей борьбе — он её проигрывает, в конечном счёте отдавая на откуп решать судьбу своего достоинства, о котором не так давно он яро распинался, Тони, который сделал красивый жест, по сути запретив Ширли давать концерт для людей, которые ущемляют его человеческие права.
Белый человек Тони выиграл ситуацию — достоинство оказалось дороже прислуживания культурным изыскам белых господ, но чернокожий человек Ширли её проиграл, потому что эту финальную ситуацию разрешил не он. Он сбежал, он сдался, он показал, что его борьба не может решаться музыкой — по крайней мере в фильме нет НИ ОДНОГО примера того, как способ доктора Дона сработал. Ситуацию с Тони остаётся под вопросом: фильм не показал, повлияла ли именно музыка на открывшийся фонтан любви итальянца к чернокожему американцу или это было что-то ещё.

Более того: в самом-самом финале Ширли проигрывает ещё раз, приходя праздновать Рождество к своему новому другу Тони, — это поступок для чернокожего музыканта сильный и важный, но он приходит в дом к итальянцам, часть из которых не очень любят чёрный цвет… на этом фильм заканчивается, внимание на этом не акцентируется никак, но встаёт очередной вопрос: фильм посмеялся над Ширли или что? Он кое-как, волей и хребтом Тони, сохранил достоинство, показал какую-то борьбу нравов и интересов, чтобы потом, когда он победит уже себя, пойдя на добровольный контакт с кем-то с целью провести время как друзья, вновь оказаться в обществе расистов?
Да нет, фильм не посмеялся над Ширли, конечно. Фильм до этого не догадался, да и такой смех был бы слишком сильным и заметным на фоне тотальной вялости всего остального.
Шуметь в этом произведении нельзя.

В чём тогда мораль фильма? В чем посыл фильма? О чём фильм-то? О дружбе? Так а как она завязалась, как развивалась, чем подкреплялась и как проверялась? Почти все кризисные ситуации решались Тони потому, что тот — человек чести и обязательств, а контракт есть контракт. В дружеской любви к чернокожему боссу Тони замечен не был. Фильм о переменах в героях? Да не особо. Тони перестал брезговать чернокожими, Ширли сделал шаг навстречу человеку (и оказался в обществе его семьи, часть из которых не слишком жалует «цветных») — окей, что-то есть, но достаточно ли это существенны и ценны эти изменения для двух часов фильма и его героев, и как на этом делается акцент важности для зрителя (спойлер: никак не делается)?
Фильм — это не связанный между собой набор каких-то рандомных сцен с намёком на «так было в реальности — а может, было не совсем так», или за этим что-то есть? Если что-то есть, то где и как это показано?
Куча вопросов, но ответов у меня нет — фильм просто прошёл, просто показал какие-то сценки, делая вид, что они между собой как-то могут быть связаны, и закончился. Ни раскрытия проблематики, ни художественных изысков, ни сильных конфликтов, ни переломных моментов, ни важных диалогов — в фильме ничего этого просто нет.

Вообще выжимка бесполезности фильма в раскрытии хоть какой-то темы отлично сокрыта в названии фильма и роли титульного предмета в произведении.
«Зелёная книга» — реальный путеводитель для чернокожих автомобилистов своего времени, и в фильме он выполняет ту же роль: служит помощником для выбора очередного мотеля, где мог бы остановиться Ширли. Ещё в одной сцене он служит для демонстрации понимания Тони того, как чернокожих людей отделяют от общества, — на этом её метафорическая роль заканчивается, зелёная книга не несёт больше никакой роли ни в сюжете, ни в метафорах. Почему тогда фильм называется именно так, в чём сакральный смысл? Наличие книги в фильме играет какую-то важную роль?
Ah, да просто так назвали.

* * * * *

«Зелёная книга» — это не плохое кино.

Для того, чтобы фильм был плохим, вызывающим отрицательные эмоции, недоумения, диссонансы и боли, он должен делать что-то неправильно — либо индивидуально для зрителя, либо неумело ломая каноны кинематографа, делая некомфортно на каком-то подсознательном уровне.
«Зелёная книга» — не плохое кино, потому что оно ничего не ломает.
Оно ничего и не трогает.
Ничего не делает с собой, героями, темами, сюжетами, проблемами, фонами.
Оно заходит на территорию одной темы, смотрит по сторонам, произносит одну-две фразы, которые в его голове что-то значит, хотя на самом деле ровно ничего, а затем уходит и заходит на территорию другой темы, в другом городе, штате, стране, где делает то же самое, и за этим вновь не стоит ровно ничего.

После фильма нечего обсуждать — он слишком робкий, несмелый, беззубый, ровный, толерантный и поверхностный, чтобы зацепить хоть чем-то хоть на каком-либо уровне. Миллион вещей в фильме могло быть лучше или иначе — тогда бы кино начало работать хоть как-то, тогда можно было бы обсуждать содержание.
Сейчас же — импотенция идей и средств для разговора со зрителем.