Последние мгновения

С замиранием сердца смотришь в эти глаза.
Они пылают мертвым огнем.
В первый и последний раз.
Слезы наворачиваются.
Ты шепчешь:
— Нет, не уходи.
Ты облизываешь соленые губы:
— Нет, ведь я не готов.
Легкий ветерок обдувает дорожки слез на щеках.
— Спасибо за всё.

С замиранием сердца смотришь в эти глаза.
Они потухают с каждой секундой.
Вспоминаешь, как редко ты их видел.
Точнее, как редко в них смотрел.
Замечаешь, что они на самом деле карие.
Точнее, узнаешь, что они на самом деле карие.
Твои губы изгибаются в улыбке скорби. Мелкой судорогой раз за разом их сводит, обнажая все зубы.
Перед твоими глазами вся жизнь — но жизнь не твоя, а того, кому осталось совсем немного.
Перед твоими глазами все моменты, когда ты был не любящим сыном, плохим внуком, не интересующимся отцом. Твое воображение рисует образы, которые посещали того, чей огонь жизни постепенно заливается мертвой водой Смерти.
Твое воображение подсказывает, что о тебе думал этот милейший человек.
Он не держал на тебя зла из-за того, что ты никогда не произносил слов любви.
Не держал зла из-за того, что ты никогда не звонил.
Не спрашивал, как здоровье.
Как дела.
Как жизнь.
Тебе было всё равно.
Но сейчас, сидя рядом с кроватью и держа ее руку, ты понимаешь, как много готов отдать за то, чтобы иметь шанс всё исправить.
Но время выходит.
Тик-так.

Ты ничего о ней не знаешь.
Хотя это твой родственник.
Ты понятия не имеешь, сколько ей лет.
Знаешь лишь, что она во много раз старше тебя.
Она — тот человек, которого смело можно причислять к местному лику святых.
Ибо никому ничего плохого не сделала.
Такие люди никогда не устают жить — у них слишком много дел поважнее и поинтереснее, чем уставать.
Но однажды они… нет, не устают.
Сгорают.
Ломаются.
Оп! и всё.
Неожиданно.
Больно.
Страшно. Им самим.
Ты шепчешь:
— Ты всё делала хорошо. Прости нас за то, что мы были не идеальны.

Ты ничего о ней не знаешь.
И тебе хочется начать ее сейчас расспрашивать.
Что, как, почему.
Но… перед смертью не надышишься.
Перед чужой тем более.
Она чуточку улыбается:
— Мне не страшно.

И вот он, тот самый час.
Та самая минута.
Ты физически это понимаешь.
На твоем лице сухого места можно не искать — не найти.
И ты, чертов эгоцентрист, понимаешь в течение этой минуты, что всё то, в чем ты привык жить, на самом деле полная ерунда.
И что истина здесь, рядом.
Умирает и вспоминает каждое твое слово.
Которое лишь изредка было адресовано ей.
Вспоминает каждую твою улыбку.
Вспоминает, как она была счастлива каждый раз, когда видела своих детей, своих внуков.
Вспоминает, как много сделала и как ужасно много еще НЕ сделала.
Вспоминает, как жизнь была прекрасна.
Несмотря ни на что.
Она была счастлива.

И она тихонечно шепчет:
— Золотце, пусть у тебя всё будет хорошо.
Она чуточку улыбается беззубой улыбкой:
— Ты всегда был умничкой.
Она легонько смеется:
— Ну а я уж свое отжила. Вот, даю дорогу молодым.
Она начинает закрывать глаза.
— Да перестань. Такое бывает.
Глаза закрываются.
— Это так легко.
Еще чуть-чуть…
— Я спокойна. Не беспокойся.
Почти.
— Всё будет хорошо.

Она закрыла глаза.
Наступила спокойная тишина.