Творчество. Рассказ. Фантастика.

«Загружаемый контент»
английское название: «DLC» (Downloadable content)

Презентация только началась – рассаживались на свободные места опоздавшие, перешёптывались скучающие. Выступающий стоял в стороне от луча проектора, поэтому виден был только тёмный силуэт. Голосом человека не один десяток раз повторявшего одно и тоже он продолжал:
— Я веду двух протагонистов, оба – главные действующие лица. Их мысли, эмоции, образ жизни, т.е. их бытие находится под моим полным контролем. Стоит отметить, что один из персонажей совершенно незнаком с другим, в то время как другой в полной мере осведомлён о своём, назову его, «коллеге».
***

Антон
117 день.
Подъём в пять утра. Завтрак. Лента новостей. С 6:00 до 6:50 тяжёлая тренировка в тренажёрном зале. Протеиновый коктейль…
Стоя под струёй прохладного душа, Антон в очередной раз подумал, что живёт он так, словно загнал себя в скудный мир виртуальной реальности, написанный аутсорс-разработчиком, лишённым всякого воображения и фантазии. С его финансовым состоянием он мог бы прямо сейчас выйти из душевой спортзала, расположенного на цокольном этаже уютного двухэтажного дома, и отправиться в путешествие в любую точку земного шара и не возвращаться из него до глубокой старости, прожигая жизнь и уничтожая алкоголем нейроны мозга во всех ресторанах и барах мира. Но это было бы слишком просто.
Много лет назад увлечение программированием как-то незаметно стало съедать всё свободное время, а затем вовсе стало не просто частью, а самой жизнью. Появились помощники, которые также незаметно стали коллегами, и вот уже кучка «кодеров» осела в своей студии, получила юридический адрес и всерьёз занялась разработкой программного обеспечения.
Одеваясь на работу, Антон почти полностью выключился из реальности, погрузившись в свою новую идею, над которой он сейчас размышлял, оставив лишь небольшую область сознания для совершения необходимых действий: пройти из дома в гараж, сесть в машину и автоматически доехать до офиса.
Он припарковался на стоянке и направился к многоэтажному зданию из стекла и твинблоков.
— Алоха, Антоха! – в дверях лифта его нагнал коллега и, как он сам любил это повторять, «по совместительству друг», Сергей Назаров, высокий, худой, «одарённый» ещё со старших классов сколиозом и безграничным чувством юмора. – Опять всю ночь за компом просидел? Вид у тебя такой, словно на тебе пахали. – Сергей жизнерадостно улыбался.
— Устал после тренировки.
— Как ты умудряешься с утра тренироваться?! Меня максимум на что хватает – из «упора лёжа» на кровати встать, доползти до кухни и успеть накидаться кофе, пока меня снова не вырубило.
— У меня есть идея. – Антон всё ещё был глубоко погружён в себя. Он пытался что-то поймать в уже сформировавшейся мысли, но это «что-то», пока неуловимое, постоянно ускользало от него.
Фраза «У меня есть идея» всегда как триггер действовала на его друга и главного помощника Сергея. Если Антон произносит её, грядёт что-то большое, и это не только куча переработок, но и азарт «создающего», азарт человека, причастного к созиданию чего-то важного, чего-то, что может быть даже изменит мир. Лицо его стало серьёзным, а внутренне он весь напрягся, приготовившись вникать в каждое слово.
Коллеги поднялись на нужный этаж и пошли к двери своего рабочего офиса:
— Я предлагаю заняться созданием технологии, позволяющей управлять компьютером силой мысли.
На лице Сергея отразилось неподдельное изумление:
— Ты серьёзно? Не шутишь? Этой теме уже сотня лет, и всё что можно было придумать на сегодняшний день, уже придумано. Зачем изобретать велосипед? На рынке куча всякого рода нейро-гаджетов, но круг их потребления и потребителей так мал, что практически стремиться к нулю.
Офис был заполнен работниками. Кто-то уже трудился, склонившись над клавиатурой, а кто-то ещё пил кофе и разговаривал.
— Я пока займусь решением административно-организационных вопросов нашей «конторы», а ты подготовь, пожалуйста, краткий пересказ всего, что узнаешь по этой теме. – Антон пошёл в свой кабинет руководителя здороваясь по дороге с коллегами, а Сергей, всё ещё недоумевая, направился к своему рабочему месту выполнять задание друга-начальника.
Через полтора часа они снова встретились только уже в кабинете Антона.
— И так. Краткое содержание предыдущих серий. – начал Сергей как всегда с улыбкой, удобно устроившись в кресле.
– Как только в прошлом веке появились первые компьютеры, серьёзно облегчив умственный труд человека, тут же, как и следовало ожидать, появились первые пользователи, которым стало невыносимо сложно нажимать на кнопки этого компьютера. В середине XX века для изучения деятельности мозга начали широко применять электроэнцефалографы. Не мудрствуя лукаво, англичанин Эдмонд Деван в 1967 году прикрутил эту технологию (технологию контролирования амплитуды мозгового альфа-ритма) к оператору ЭВМ. Испытуемым нужно было, то расслабляясь, то возбуждаясь, (даже не спрашивай меня, как они это реализовывали) передавать сигналы, преобразовываемые компьютером, соответственно, в «точку» и «тире», складывающиеся в азбуку Морзе. Первым словом, которое было написано таким образом, стало символичное — «кибернетика».
То, что эту идею подхватят военные, оставалось лишь вопросом времени. И уже в начале 70-х годов Управление Перспективных Исследовательских Проектов Министерства обороны США (DARPA — Defense Advanced Research Projects Agency) объявило о начале работ по созданию – внимание! – истребителя, управляемого лишь силой мысли. Но, то ли низкий уровень тогдашних технологий, то ли непомерные амбиции вояк, так и не позволили довести до ума эту затею. Лично моё мнение, что в то время просто не нашлось достаточно мощного самолёта, способного поднять в воздух системный блок, ведь компьютеры в те годы могли занимать несколько этажей здания.
Сергей быстро глянул на Антона, но не увидев никакой ответной реакции, продолжил:
— На какое-то время разработки в этой области остановились и лишь в 90-е снова вспомнили и вернулись к созданию интерфейса «Мозг-Компьютер» (Brain-Computer Interface — BCI).
В 2000-х разработчики «свернули не туда» и двинулись по пути наименьшего сопротивления, начав разрабатывать чипы-импланты вживляемые в голову. Чипы измеряли, усиливали и передавали сигналы мозга на компьютер. Но, надо отдать должное, это позволило создать протезы, управляемые силой мысли, что сильно облегчило жизнь людям с ограниченными возможностями.
Но не все были согласны с тем, чтобы в их черепную коробку втыкали (засовывали, вбивали, вкручивали) инородные тела, поэтому учёные снова вернулись к интерфейсу, улавливающему сигналы мозга без непосредственного контакта с ним.
В настоящее время, как я уже говорил, существует множество нейро-гаджетов, преобразующих мысли в сигналы. Но принцип работы за прошедший век практически не изменился: все они представляют собой тот самый старый добрый электроэнцефалограф, только, благодаря современным технологиям, выполненный в миниатюре.
— Опиши, пожалуйста, функционал нескольких таких гаджетов.
Антон внимательно слушал и вдруг попросил заострить внимание на одном из них. Сергей повторно прочитал:
— «Нейроконтроллер «MUSE» — компактный электроэнцефалограф, разработанный канадской компанией «InteraXon», легко считывает сигналы мозга. Если выбрать нужный режим, устройство посылает обратно сигналы, позволяющие пользователю расслабиться, сконцентрироваться или создать себе нужное настроение, например, так называемую «атмосферу доверия».
— То есть устройство, по сути, с обратной связью?
— Я сам не пробовал, но судя по информации из рекламного проспекта — так и есть.
***
Максим
— Клянусь «Девятью», если ты сейчас же не встанешь с постели, я включу Чака Берри на всю катушку! – Марина подошла к супругу и сорвала с него одеяло.
— Шор, Мара, Дибелла… — простонал Максим, — только не на всю катушку. Он попытался вернуть уютное покрывало на законное, как ему казалось, место, но жена выхватила его из ослабевших ото сна рук мужа и, скомкав, бросила на кресло подальше от кровати.
— Вставай или мне придётся применить силу!
Максим улыбаясь и пытаясь открыть глаза, сел на постели. Он снял с головы нейроконтроллер и бросил его на стол рядом с кроватью. (Макс уже не догадывался, а твёрдо знал – каждое следующее утро после загрузки дополнительного контента, ему всё труднее и труднее просыпаться). Окончательно придя в себя, он встал, подошёл к компьютеру, который стоял тут же на столе, и что-то быстро набрал на клавиатуре. Повернувшись к супруге, он комично склонил голову набок и широко раскинув руки, как бы призывая к объятьям, произнёс на распев:
— Дорог-а-я, я д-о-м-а.
— Ты не поверишь, но я заметила. Пойдём завтракать, всё равно ты уже опоздал.
Марина развернулась и вышла из спальни. Макс в два больших шага догнал её, обхватил за талию и, подняв в воздух, донёс до кухни.

Им казалось, что они знают друг друга всю жизнь. По сути, так, наверное, оно и было: когда они впервые увидели друг друга, Марине было пять, а Максиму семь лет. Его отец устроился инженером в проектный отдел одной из крупных корпораций, там он познакомился и подружился с отцом Марины. Родители будущей супруги, ещё ни о чём не подозревая, пригласили в гости родителей Макса. Они, естественно, согласились прийти и взяли с собой сына. В том возрасте разница в два года казалась бесконечной. Марина с интересом разглядывала взрослого мальчика, который учился в школе во втором(!) классе, а Максим, стесняясь и краснея от этого, смотрел на маленькую пятилетнюю девочку, не зная, что сказать. Родители как-то сразу сдружились, и их встречи стали регулярными. Максим и Марина тоже, не смотря на разницу в возрасте, быстро стали друзьями. А когда Марина на следующий год пошла в школу, в ту же, в которой учился Макс, с уклоном в изучение математики и иностранных языков, он по общему наставлению родителей стал её «рыцарем и опекуном».
Они были просто друзьями детства. Когда Максим увлёкся видеоиграми, Марина тут же подхватила это увлечение, и их встречи стали частыми не только офлайн, но и онлайн. Увлечение играми подтолкнуло Макса к программированию, ему самому захотелось создавать интересные, неизвестные миры. Через несколько лет он написал пару казуальных мобильных игр. Назар, одноклассник и друг, придумывал сеттинг и писал сценарий, а Марина переводила текстовую составляющую на другие языки. Они даже заработали на этом немного денег, продавая игры через магазин цифровой дистрибуции. Когда Максиму исполнилось шестнадцать он уехал на год в другую страну по программе международного обмена. Время от времени друзья переписывались в соцсетях: Марина делилась новостями, Максим впечатлениями. Когда он вернулся, родители устроили небольшую вечеринку, куда первым делом были приглашены Марина и её родители. Прошёл всего год, но увидев Марину Максим как тогда, при первой встрече, когда ему было семь лет, покраснел и не мог подобрать слов. Марина сама подошла к нему, чуть приподнялась на носочках и поцеловала в губы. Это был уже не поцелуй друзей, а первый поцелуй любовников.

— Как продвигается твоя работа? — Марина обратила внимание, что её супруг не в меру сосредоточенно ковыряет ложкой утреннюю кашу.
— Ничего не получается. Он идёт шаг в шаг по тому же пути, что прошёл я. Сто семнадцать дней коту под хвост, – Макс глубоко вздохнул. — У меня остался последний козырь, чтобы заставить его свернуть.
Максим оделся, поцеловал супругу и поехал в офис.
Назар уже вовсю работал над программой: Макс ещё из машины позвонил ему и обрисовал задачу. Сам же он, как только зашёл в отдел, где сопя и хрипя как пожилой мопс, щёлкал клавишами его не в меру тучный друг и помощник, проверил со своего рабочего терминала температуру в серверной, где располагался «Числогрыз» — так они с товарищем прозвали суперкомпьютер, предоставленный им компанией Microsoft.
Почти год назад, в рамках конкурса «Imagine Cup», который они с Назаром выиграли, отхватив 100 000$, корпорация подписала с ними долгосрочный контракт на продолжение разработки программы, которую они представили как конкурсанты, а также предоставила все условия для дальнейшей работы, включая бесплатную аренду времени суперкомпьютера.
Назар ненадолго оторвался от клавиатуры:
— Ты не забыл, у тебя сегодня очередная презентация?
— О, чёрт… — Максиму на мгновение показалось, что его вечно чем-то недовольный друг специально издевается над ним. Он настолько был погружён в нынешнюю работу, что все эти «необходимые» спонсорские отчёты и лицедейские представления на сцене просто выбивали его из колеи. Но тут же пришло понимание, что, если бы не постоянная опека Назара, он бы вообще ничего не успевал.
Несколько лет назад Максим, (уже тогда победитель множества российских и международных олимпиад по программированию), заинтересовавшись новым для себя гаджетом — нейроконтроллером – подумал о том, что излучаемые мозгом волны можно расшифровать на порядок «глубже» и точнее, нежели это делала программа, поставляемая с этим устройством. И как-то сама собой пришла идея написать такую программу. Подключив к работе своего друга Назара, он взялся за дело. Ребята даже не представляли, куда всё это их заведёт…

— Я веду двух протагонистов, оба – главные действующие лица. Их мысли, эмоции, образ жизни, т.е. их бытие находится под моим полным контролем. Стоит отметить, что один из персонажей совершенно не знаком с другим, в то время как другой в полной мере осведомлён о своём, назову его, «коллеге». – Максим переключил слайд и вышел из темноты в свет проектора и точно так же, как на фото слайда поднял левую руку показав знак Виктории (символ U+270C ✌ «victory hand» в Unicode — распространённый жест, означающий победу или мир). – Просто этот «осведомлённый» — я сам, — по залу кое где прокатились смешки, — а мой «коллега» — это моя оцифрованная личность, помещённая в написанную нами программу виртуальной реальности.
Заскрипели стулья, почувствовалось оживление и теперь уже всё внимание было приковано к выступающему. Немного вдохновившись этим, Максим продолжил:
— Технология сканирования и картирования головного мозга, позволяющая перенести сознание человека в другую систему, уже целый век занимает как умы учёных, так и умы простых обывателей, которые несильно доверяя реинкарнации, хотят уже при жизни, «здесь и сейчас», переродиться во что-то более совершенное, а главное – вечное. Одним из первых эту тему и её проблемы описал Станислав Лем в главе VI «Диалогов», изданную ровно сто лет назад в 1957 году. Я третий год вплотную занимаюсь этим вопросом и, сделав для себя ряд умозаключений, решил двигаться и развиваться в определённом направлении, о котором сейчас расскажу. Но сначала немного общей информации.
Максим переключил слайд, теперь с фотографии смотрели два счастливых лица Макса и Сергея Назарова, (Максим с первого класса звал его не иначе как «Назаром»), в руках у которых был чек на 100 000$ за победу на конкурсе.
— В силу увлечений не только кибернетикой, но и биохимией, и анатомией человека, я не верю, что когда-нибудь, по крайней мере в ближайшем будущем станет возможным полная оцифровка личности. Даже не беря в расчёт гипотезу о квантовой природе сознания, в науке должна произойти какая-то концептуальная революция, чтобы если не опровергнуть, то перевернуть всё наше нынешнее понимание физического мира; ну, или, придерживаясь теории уфологов, появятся пришельцы и одарят нас этой самой технологией. Поэтому возможность оцифровки информации, хранящейся в мозге, реализована благодаря нашей программе уже сейчас, необходимы лишь огромные массивы хранения данных, а именно личности с её полной идентификацией — либо никогда, либо очень и очень нескоро. Хотя, если инопланетяне, прознав о нашем невежестве, уже пакуют чемоданы, то я могу ошибаться.
В зале снова засмеялись.
— Попытаюсь в двух словах объяснить своё пессимистическое настроение по поводу возможности решения этой задачи. По моему сугубо субъективному мнению, основная проблема заключается в том, что вся информация, поступающая в мозг человека, проходит через призму чувственного восприятия. Каждый бит информации, усвоенный человеком имеет неповторимую эмоциональную окраску. К примеру, даже пытающийся механически вызубрить урок ученик делает это в определённой обстановке, при определённых обстоятельствах, параллельно думающий о чём-то и бессознательно испытывающий по этому поводу какие-то чувства. Это без сомнения скажется на том эмоциональном фоне, на котором проходит зубрёжка. И вспоминая на уроке «вызубренный» материал, ученик волей не волей будет испытывать те же чувства и прибывать в том же эмоциональном поле, в котором проходило запоминание материала. Художниками же, накладывающими широкие мазки «окраски» на всю нашу память, являются гормоны – сигнальные химические вещества, вырабатываемые клетками тела и, как следствие, влияющие на клетки других частей тела. Они-то и делают сознание отдельно взятого человека уникальным, а самого человека уникальной личностью.
Ещё один небольшой пример: каждый из нас погружаясь, допустим, перед сном, в свои самые яркие воспоминания, может в процессе начать непроизвольно улыбаться, если воспоминания о чём-то весёлом и смешном, или, если эти воспоминания очень грустные, вогнать себя в тоску и даже заплакать, если человек достаточно эмоционален и имеет богатое воображение. Всё это происходит в результате смешивания получаемой нами информации с «букетом гормонов», который вырабатывается в специализированных клетках желёз внутренней секреции и, путешествуя в составе крови, служит регулятором определённых процессов в различных органах. Поэтому, когда мы, поднимаем из глубин памяти определённое воспоминание, то обязательным прицепом вспоминаем и поднимаем оттуда же рецепт того «гормонального коктейля», который присущ этим воспоминаниям, и организм снова смешивает для нас этот уникальный коктейль и выплёскивает его в кровь, а мы снова испытываем те же чувства, что испытывали на момент реального переживания этого события.
Именно эта неразрывная связь воспоминаний (т.е. информации, хранящейся в мозге) и уникального «гормонального коктейля», присущего каждому нашему воспоминанию, делает решение задачи оцифровки личности, ещё раз повторю, по моему мнению, невозможной. Другими словами, личность и сознание, как состояние психической жизни организма, неотделимо от физиологии тела организма.
Если же брать понятие «сознания» в более широком смысле, допустим, как функцию мозга, заключающуюся в обобщённом и целенаправленном отражении действительности, а также в предварительном мысленном построении действий и предвидении их результатов, то оцифровав и перенеся на компьютер память отдельно взятого человека мы, по сути, одним из лёгких путей создаём искусственный интеллект. Лёгких, потому, что нам нет надобности «с азов развивать его», мы уже имеем необходимый объём данных и основные когнитивные связи, остаётся лишь по разработанному нами же алгоритму соединить всё это в единое целое, чтобы получить оцифрованное сознание.
Это мы и сделали, отсканировав и картировав с помощью нейро-модулятора и нашей программы мой мозг, а обработанный до искусственного интеллекта скан поместили в виртуальную реальность.
Улыбающихся ребят на экране сменила панорама города с высоты птичьего полёта.
— Своего аватара я создал трудоголиком и поместил в ограниченное пространство «работа-дом», что позволило нам не тратить ресурсы на создание более объёмной и, как следствие, более энергозатратной в плане работа-часов локации. Задача, ради которой всё это затевалось и, как следствие, главная цель моего аватара — прийти другим путём, не тем что прошёл я к решению проблемы оцифровки сознания. Я же, как вам наверняка известно, написал программу, позволяющую нейро-модулятору расшифровывать и переносить напрямую информацию из мозга в компьютер и обратно.
Максим вышел из луча проектора и прошёл по сцене вперёд, ближе к зрительному залу, чтобы ещё больше акцентировать внимание на своём выступлении.
— Ключевое слово – «обратно». Дело в том, что я отчётливо понимал, что без эмоций, без чувств, без, как я это назвал, «эмоционального коктейля», мой аватар остаётся лишь банальным искусственным интеллектом, способным поддержать любую беседу или запросто обыграть вас в шахматы. Мне же хотелось по возможности вдохнуть в него жизнь, и я придумал практику Загружаемого Контента (DLC).
Суть её заключается в следующем. Проживая день в виртуальной реальности, мой аватар принимает какие-то самостоятельные решения, которые затем выливаются в какие-то действия. Во сне с помощью нейромодулятора я загружаю в свой мозг эту новую информацию и, пропуская её через своё «Я», придаю ей личную эмоциональную окраску. Затем «обработанные» таким образом данные, (которые так же становятся частью моих воспоминаний), снова выгружаю в своего аватара.
По всем законам логики на фоне того, о чём я рассказывал выше, это никоим образом не должно влиять на поведение моего протагониста в ВР (Виртуальной Реальности), ведь он не имеет никаких гормональных регуляторов, однако на практике всё оказалось немного иначе.
***
Антон
117 день. (продолжение)
Антон сидел в своём кабинете, погружённый в работу, когда в дверь постучали; ну, как постучали, скорее «поскреблись». Если бы это был кто-то из его сотрудников, то ещё не успело бы отгреметь эхо стука, как дверь тут же бы распахнулась. А здесь еле-еле стукнули и после довольно-таки продолжительной паузы дверь начала потихоньку отворяться…
— Разрешите?
Этот голос…
До страсти знакомый женский голос. На какое-то мгновенье Антону показалось, что этот голос был с ним всегда и очень странно, что он только сейчас слышит его первый раз в жизни.
В кабинет вошла девушка. Приблизительно, его возраста, может быть чуть младше, с чёрными как смоль волосами и такими же чёрными огромными глазами. За её спиной вдруг материализовался улыбающийся долговязый Сергей:
— Антон, знакомься — Марина.
Заметив в глазах товарища немой вопрос, Сергей откашлялся:
— Два месяца назад ты возложил на меня «почётное право» подобрать тебе помощницу, для решения административно-организационных проблем «нашей конторы».
Теперь уже Сергей смотрел нарочито-вопросительно на Антона, слегка приподняв левую бровь.
— Да, да. Я вспомнил. Спасибо. – Антон пытался собраться с мыслями.
Сергей исчез также незаметно, как появился. Или просто так показалось Антону, потому что всё его внимание уже было приковано к новой сотруднице.
Остаток рабочего дня они просто проговорили. Сначала Антон в свойственной ему манере пытался обозначить для себя цели и задачи диалога вроде тех, чтобы рассказать новой коллеге о хозяйственной стороне их фирмы, о её обязанностях как помощницы и т.д… Но в конце концов всё скатилось в эмоции, в «бестолковые» воспоминания о недавно минувших студенческих годах; в редкие, случайные, неловкие встречи взглядом…
***
Максим
Прошло шесть дней с последней презентации. К завтрашнему дню необходимо было подготовить очередной доклад, но рассказывать было не о чем: аватар больше времени уделял отношениям с новой сотрудницей, нежели пытался как-то продвинуться на пути к разработке программы оцифровки сознания, (или просто Максиму отчаянно хотелось продлить романтические чувства, захлёстывающие его каждую ночь во время загрузки очередного Дополнительного Контента).
Назар оторвался от монитора и посмотрел на Максима:
— Я одного никак не могу понять: в твоём распоряжении, по сути, все женщины планеты Земля: Мерлин Монро, Брижит Бардо или Памела Андерсен. В «Спасателях Малибу» она просто шикарна, ты видел как она в слоу-мо бежит по пляжу?
— Мне не нравятся блондинки, — прервал Макс «влажные» воспоминания своего друга.
— Ладно, тогда Сигурни Уивер. В «Чужих», когда она носится по кораблю с импульсной винтовкой M41А, в мокрой серой майке…
— Она шатенка.
— О Боже, да тебе не угодишь! Поэтому ты своему аватару отрядил в ВР в любовницы свою же жену? Как вообще можно было до такого додуматься!?
Максим устало и задумчиво глядя в пространство перед собой улыбнулся:
— Представляешь, я снова в очередной раз влюбился в Марину. Как в первый раз. Это нечто! Заново пережить ту гамму чувств, что испытал при встрече тогда, когда вернулся из-за границы, когда она меня первый раз поцеловала… – это просто невероятно!
— М-да… — протянул Назар, — месье знает толк в извращениях…
— А в чём, собственно, проблема? – Макс был уставшим, но в хорошем расположении духа. – Я же не критикую твоего аватара. – Он решил немного потроллить приятеля.
— А что с ним не так?
— Что с ним не так!? Серьёзно? Да он же совсем на тебя не похож: высокий, худой, сутулый, вечно улыбающийся. Из тебя же улыбку клещами не вытащишь.
— Внешность обманчива. – буркнул Назар и вернулся к работе, тем самым давая понять, что разговор окончен.

Почти неделю назад Макс в тайне от Назара написал и поместил в ВР небольшую программу. Если об этом кто-нибудь узнает, то весь проект может пойти прахом и дело даже не в несанкционированном и не согласованном вмешательстве в код. Эта небольшая программа, больше похожая на скрипт, (потому что имеет дело с уже готовыми программными компонентами), отключает нейромодулятор за определённое время до пробуждения, и тем самым прерывает обмен данными между Максимом и аватаром.
Четыре месяца прошло с начала эксперимента. С недавних пор Макс начал замечать, что ему всё сложнее и сложнее выходить из Загрузки. Не то чтобы это выливалось в какое-то смешивание сознаний его и аватара, и ему было сложно вернуться «в себя», (писатели-фантасты испытывают особенную страсть к этой теме); и даже не банальное тяжёлое возвращение к реальности из «идеального виртуального мира» — этих переходов он совершенно не ощущал, потому что прекрасно контролировал ситуацию. Дело было в другом. Полторы недели назад Максим почувствовал, что ему нужен небольшой интервал между окончанием Загрузки и пробуждением, чтобы прийти в себя. Если раньше он его не замечал в силу незначительной продолжительности этого интервала и ему казалось, что он просто не хочет просыпаться и вставать с постели, то вскоре с ним произошёл инцидент, жутко его испугавший.
Как-то раз, после отключения от программы Загрузки он лежал в постели чётко осознавая, что находится у себя дома, в спальне, что рядом мерно дышит во сне супруга. Он попробовал встать с постели, но вдруг понял, что словно парализованный не может задействовать ни один мускул. Паника ледяными щупальцами окутала тело и мозг. Он словно кинговский Говард Коттрелл пытался пошевелиться, но ничего не выходило. Он прекрасно ощущал объём своего тела, но оно совершенно не реагировало на команды мозга. Нужно было что-то предпринимать. В какой-то момент осознав, что лежит на самом краю кровати (Марине всегда требовалась если не вся, то большая часть поверхности постели), он изо всех сил попытался сдвинуться дальше на край, чтобы упасть с него и от удара об пол окончательно проснуться. Когда из этого ничего не вышло Максим в отчаянии, близком к панике, закричал что есть мочи, но крик, отразившись эхом в сознании, так и не вырвался наружу.
Каждый новый день интервал увеличивался с арифметической прогрессией.
Сегодня утром, прибывая после отключения Загрузки Дополнительно Контента в этом состоянии, он был более или менее спокоен. Имея математический склад ума, Макс быстро вычислил, что разность прогрессии равна константе — «2», т.е. если первый раз он пролежал обездвиженным всего одну минуту, во второй три, в третий пять, то сегодня, спустя девять дней после первого прецедента, ему потребуется 17 минут до полного пробуждения. Написанный им скрипт чётко выполнял свою работу: нейроконтроллер отключался в нужное время, поэтому оставался необходимый интервал до полного пробуждения, это позволяло Максиму как можно дольше оставаться в ВР и при этом вовремя восстанавливать контроль над своим телом и не вызывать подозрения супруги.
Макс открыл глаза. Марина лежала лицом к нему и смотрела на него. Увидев, что муж проснулся, она улыбнулась и наигранным, нарочито низким голосом процитировала:
— «Проснись. Почему ты дрожишь? Ты в порядке? Ну ты и соня! Как тебя зовут? Ну тебя даже вчерашний шторм не разбудил».
Это было их игрой уже много лет: один говорит цитату из какой ни будь видеоигры, другой угадывает название. Максим улыбнулся в ответ:
— 2002 год, The Elder Scrolls 3: Morrowind, — он обнял супругу и притянул её к себе, а в голове отчего-то засело: «Как тебя зовут?» …

***
Максим
46 день.
Мгновение назад отключился нейромодулятор. Максим тут же проснулся. В комнате было ещё темно. За окном шёл холодный дождь, оставляя мелкие капли на стекле. Марина тихо спала, завернувшись в одеяло, а её чёрные волосы были раскиданы по подушке. Но Максим не сможет всего этого увидеть ещё девяносто одну минуту. Сорок шестой раз за сорок шесть дней сработала программа на предварительное отключение Загружаемого Контента, поэтому Максу предстояло провести полтора часа наедине со своими мыслями. Раньше бы он отнёсся к этому, как к непозволительной трате бесценного времени, но в данной ситуации больше ничего не оставалось делать. Будучи человеком рациональным, он старался с пользой провести это время. Каждый раз Макс анализировал всю работу, проделанную более чем за три года в плане оцифровки сознания. Оценивал и в очередной раз переоценивал каждый шаг, который они сделали с Назаром на пути к написанию программы. Он изо всех сил старался погрузиться в размышления о работе — лишь бы не думать о своём нынешнем, беспомощном положении. Но иногда эти мысли паническим вихрем проносились в его голове: а что, если Марине вдруг, прямо сейчас, станет плохо? Что будет, если она начнёт просить о помощи и попытается разбудить его прямо сейчас? Воображение погружало Максима в болото беспросветного отчаяния и вот уже его любимая, чуть ли не умирая, стонет, зовёт его, а он ничего не может сделать…
Он постоянно гнал от себя эти мысли. Работа словно вирус захватила все 86 миллиардов нейронов его мозга и так же как вирус продолжала создавать множественные копии самого себя, используя ресурсы клеток-хозяина, поглощая целиком его сознание. Организм в таких случаях даёт иммунный ответ на действие неклеточного инфекционного агента, что приводит к уничтожению болезнетворного вируса, но иммунитет Максима никак не мог (или не хотел?) подобрать адекватного ответа, поэтому Макс всё глубже и глубже уходил в работу, параллельно всё дальше уходя от реальности.

***
Антон
Отношения с новой коллегой развивались стремительно. В рабочее время Марина и Антон старались уделять своим обязанностям максимальное внимание, потому что стоило им встретиться и остаться наедине, как огромная волна желания и страсти друг к другу накрывала обоих. Но всё свободное время было в их власти, и они полностью отдавали его своим чувствам.
Однако, Антон не переставал работать над усовершенствованием нейромодулятора. Просыпаясь в пять утра, он теперь вместо спортзала уходил в рабочий кабинет и погружался в изучение возможностей гаджета. Интуиция нашёптывала ему, что он уже на пороге, что ещё немного и Идея придёт в его голову. И ещё одно чувство на подсознательном уровне двигало и подталкивало Антона на работу в этом направлении: ему казалось, что всё это как-то связано с Мариной, и поэтому если он поднажмёт, то всенепременно случится что-то замечательное как-то, пока ещё непонятно как, связанное с его самым дорогим и любимым человеком.
В ту ночь события развивались как в хорошо поставленном динамичном и ритмичном фильме. Антон проснулся около часа ночи. Он не припоминал, чтобы такое случалось с ним раньше: после насыщенного и напряжённого рабочего дня он засыпал и спал без сновидений до момента пробуждения. Стараясь не разбудить Марину, он аккуратно встал с постели и прошёл в свой кабинет. Оказывается, Идея была рядом и нужно было только протянуть руку, чтобы поймать её. Он внёс некоторые изменения в программу, отправил её по сети на рабочий компьютер в студию и позвонил Сергею. Через полчаса они уже встретились в офисе. Пока устанавливалась программа, Антон посвятил друга в детали. Всё было готово к первому подключению.
Антон поудобнее устроился в кресле и надел на голову нейромодулятор, а Сергей запустил программу.

***
Максим
47 день.
В этот день программа-скрипт, которая должна была за девяносто три минуты до начала функционирования тела Максима отключить Загрузку Дополнительного Контента, по непонятным причинам не сработала.

***
Максим
48 день.
Марина сидела рядом с больничной койкой, на которой лежал Максим. Врач в очередной раз осмотрев её супруга, повторил то, что она уже слышала: пульс и давление в норме, все анализы в порядке.
Второй день Макс не приходил в сознание. Его сердцебиение и биоритмы мозга, как объяснил доктор, очень похожи на те, что наблюдаются у спящего человека в Первой стадии Медленного сна, когда появляются «низкоамплитудные медленные тета-ритмы, по амплитуде равные или превышающие альфа-ритм», но спохватившись, что перегибает с терминологией, пояснил, что, это самая интересная с научной точки зрения фаза сна человека. В ней мышечная активность снижается, также снижается частота дыхания и пульса, замедляется обмен веществ, понижается температура. Начинается дремота с полусонными мечтаниями, абсурдными или галлюциногенными мыслями, а образы из бессознательного могут восприниматься совершенно реально. Также в этой стадии могут интуитивно появляться идеи, способствующие успешному решению той или иной проблемы или просто иллюзии их существования. С этой фазы начинается сон любого здорового человека, но Максим словно застрял в ней.
На вопрос: так что же случилось с её мужем, врач пожимал плечами и разводил руки. На совещаниях, где они обсуждали состояние пациента, многие были согласны с тем, что мозг человека слишком тонкая и сложная организация, требующая при вмешательстве в его работу постоянного контроля со стороны профессионалов и т.д. Но Марине он этого не говорил, а лишь успокаивал её уверениями, что очень скоро всё придёт в норму и встанет на свои места. Нужно лишь немного подождать.

На улице стемнело. Дождь, начавшийся три дня назад, всё так же напоминал о своём присутствии мелкими каплями на оконном стекле. Медсестра с согласия Марины приглушила свет в палате и, пожелав ей спокойной ночи, ушла на дежурный пост. В больничной тишине, лишь изредка нарушаемой шумом колёс по мокрому асфальту проезжающих за окном машин, мерно пикал кардиомонитор. Марина села на кровать к Максиму и, взяв его руку в свои, положила себе на колени. Она смотрела на его лицо, расслабленное и спокойное, так же, как смотрела иногда в рассветный час дома, просыпаясь чуть раньше мужа. И если в те моменты её переполняли чувства нежности и любви к своему самому дорогому, желанному и единственному на свете человеку, то сейчас она с тревогой и еле сдерживаемым отчаянием вглядывалась в него, пытаясь понять, почему это произошло. Марина вдруг осознала, что может вот так, внезапно, потерять всё то прекрасное и преисполненное любви, что есть в её жизни. В одно мгновение лишиться счастья и желания жить на этой земле без любимого человека, ведь вся её жизнь, всё её нынешнее существование было связано с этим человеком. Как любая женщина, она бессознательно тянула вину за случившееся на себя, постоянно задавая и повторяя один и тот же вопрос: «Что же я не так сделала»? Придумывала какие-то невероятные сценарии, которые могли бы уберечь её любимого от того, что произошло с ним.
Марина поднесла руку мужа к своим губам и прошептала:
— А помнишь, как мы познакомились? Мы почему-то об этом почти не вспоминаем. Может быть потому, что ты тогда сильно застеснялся, когда нас представили друг другу и тебе до сих пор неловко за этот момент? – Марина непроизвольно улыбнулась.
— А мне, наоборот, было очень интересно. Наверное, я как любая маленькая девочка мечтала о старшем брате, таком же взрослом и сильном, каким ты мне тогда показался. Помню, я что-то всё время спрашивала тебя о школе, потому что не могла дождаться, когда же пойду в первый класс и навсегда расстанусь с надоевшим детским садиком. Всё детство мы отчаянно мечтаем повзрослеть, а повзрослев, с неподдельной грустью и тоской вспоминаем о беззаботных годах, проведённых в детских садах и школах.
Марина вздохнула и на секунду задумалась, но потом словно вспомнив что-то, продолжала:
— Я помню, что попросила тебя рассказать, что вы проходили сегодня на уроках, и ты рассказал мне сказку, которую вы на «Чтении» читали по очереди. Я её до сих пор помню и даже как-то недавно нашла в сети и узнала, что это ненецкая народная сказка «Кукушка».
Сказка была про то, что жила на земле бедная женщина и было у неё четверо детей. Дети были непослушные, целыми днями играли на улице и не помогали маме. Однажды, когда она рыбачила на берегу реки, чтобы наловить рыбы и накормить своих детей, то сильно простудилась и заболела. И вот лежит она больная в чуме, и захотелось ей сильно пить. Она стала просить своих детей принести ей воды. Но дети начали придумывать отговорки, что, мол, один без шапки, другой без штанов, третий без обуви, а четвёртый просто молчал и ничего не говорил. Тогда мать сказала, что река совсем рядом, и можно сходить без одежды, но дети засмеялись и выбежали из чума на улицу, где продолжили свою игру. Наконец старший сын решил узнать, что там с матерью и заглянул в чум. Он увидел, как мать надевает на себя шубу из оленьих шкур, шуба вся покрывается перьями, а руки матушки становиться крыльями. Закричал он братьям, что их мать в птицу превращается. Мать взмахнула крыльями и вылетела из чумы. Дети побежали за ней и начали кричать: «Мама, мы тебе водички принесли. Вот, возьми, попей». А мать им отвечает: «Ку-ку, ку-ку. Поздно детки мои. Теперь все озёра и реки подо мной». Так улетела навсегда мать-кукушка и бросила своих детей.
Я как сейчас помню, что где-то в этом месте твоего рассказа к нам в комнату вошла моя мама. Я бросилась к ней со слезами на глазах. Матушка стояла и ничего не понимала, а я упала перед ней на колени, обняла её за ноги и, захлёбываясь слезами, всё повторяла: «Мамочка моя, милая моя, любимая моя, не улетай, пожалуйста. Я тебе всегда-всегда водички принесу, как только ты попросишь. И игрушки всегда на место буду на место складывать, и баловаться больше никогда-никогда не буду. Только ты не превращайся в кукушку, пожалуйста, и не улетай от меня».
Слёзы текли по щекам Марины и капали на руку Максима.
— Ты сам всегда говорил, что именно воспоминания и чувства, связанные с ними, делают каждого из нас не такими как все, разными и уникальными. И что это огромный подарок природы иметь возможность, погрузившись в воспоминания заново, почти так же ярко как в первый раз, ощутить и пережить моменты из прошлого. Всё это конечно же прекрасно, но я тебя очень прошу, не лишай меня будущего…
Я не вижу его без тебя…

***
Антон
Антон открыл глаза и первое, что он увидел в своей новой жизни было заплаканное лицо Марины. Она держала его руку в своих руках. Ощущения, раньше никогда не изведанные им, захлёстывали и переполняли его. Ещё мгновение назад он думал, что сильнее, чем он любит её сейчас, любить уже невозможно, но все те новые чувства, что он ранее никогда не испытывал, вдруг придали его любви совершенно новую, более глубокую, яркую и насыщенную окраску. От переполнявших его эмоций он начал глубоко и часто дышать. Марина повернула голову, посмотрела на него и улыбнулась. Из её больших чёрных глаз снова потекли слёзы:
— Максим, ты проснулся, — выдохнула она.
Ну, что ж, подумал Антон, Максим, так Максим. Ради этой девушки он был готов на всё.
конец.