Новогодняя сказка о Северном полюсе, снежном тролле по имени Агарр и детях ледяных великанов

     Снежинки кружили в небе, словно белые сонные птицы. Фэб протянул руки и бережно подхватил одну из них. Огромная! Она лежала на его ладонях, сверкала в лучах раннего солнца и казалась самым прекрасным творением из всех существующих на свете. Фэб с большой осторожностью поднёс снежинку к лицу и, стараясь не дышать на неё, чтобы ненароком не растаяла, принялся рассматривать совершенство природы. Его внимание привлекло какое-то шевеление: крошечный человечек стоял в центре снежинки и с методичностью заводного механизма бил выточенным из куска льда молотом по её поверхности. Заинтригованный Фэб приблизился, но ничего не изменилось. Тогда он приблизился ещё немного, и ещё, и ещё – и чем больше он наклонялся к странному человечку, тем громче становились звуки ударов. Если сначала они не могли заглушить комариного писка, то теперь напоминали грохот осыпающихся камней, стучащих…
     Громкий стук вырвал кобольда из оков сладкого сна, заставил скатиться с кровати и выбежать в коридор. Входная дверь шаталась и прогибалась от мощных ударов. На тихой улице Льдинок славного города под названием Крайний Северный только один её житель мог безо всяких церемоний ломиться в дом с утра пораньше, поэтому Фэб, не спрашивая «Кто там?», отодвинул засов и попытался открыть дверь. С первого раза не получилось: от удара снаружи дверь закрылась обратно.
     – Агарр! – закричал Фэб. – Хватит крушить мой дом! И вообще, бить пяткой в двери – нетактично!
     Стук прекратился, дверь распахнулась, из тёмно-серой уличной мглы в дом ворвался морозный воздух, а вслед за ним через порог шагнул Агарр. Смахнул снег с широких, покрытых густой шерстью плеч, дважды шаркнул о половичок с вышитой надписью «Добро пожаловать» и проворчал:
     – А нечего так долго спать. Ты готов?
     – Конечно, нет! – ответил Фэб, закрывая дверь. – Ведь я только что проснулся, а мы, если не ошибаюсь, собирались выйти утром, а не среди ночи.
     – Эх ты, соня, – сказал Агарр, отодвинул Фэба и пошёл в сторону кухни. – Мы договаривались на половину седьмого, и сейчас как раз половина седьмого. А темень такая, потому что на улице туман – руки вытянутой не видно.
     Фэб качнул головой, зевнул и потёр щёку в надежде прогнать остатки сна. Не помогло. Пробормотал: «Я сейчас» – и направился в ванную комнату принимать контрастный душ, чистить зубы и приводить себя в порядок. Когда он пришёл на кухню, то увидел открытый холодильник, гору пустой посуды и большое праздничное блюдо, на которое Агарр уложил всю имеющуюся в доме еду. Сам тролль качался на скрипящем под его весом стуле и насвистывал незнакомую Фэбу мелодию, пытаясь попадать в такт скрипу; при этом он успевал дирижировать половником и опустошать кастрюлю, используя половник в качестве ложки.
     – Лучшая еда, – сказал Агарр, – это та, которой много. А у тебя её только на завтрак и хватит.
     – Я кобольд, а не тролль, – отозвался Фэб, вытаскивая из съедобной кучи почти целый кусок пирога, – и не привык потреблять пищу в таких количествах. Хотя не премину заметить, что ты, мой друг, ешь слишком много даже для тролля.
     – Да ладно тебе, – сказал, отмахнувшись, Агарр, – ты каждый год готовишь еду на новогодние праздники, а отмечать всё равно ходишь к нам домой.
     – Это потому, что каждый год ты вламываешься ко мне чуть свет и съедаешь всё, что я наготовил на целую неделю! Если я не пойду к тебе, то попросту останусь голодным!
     – Даже если твой холодильник этим вечером будет ломиться от харчей, ты всё равно придёшь. Ты слишком вежливый, чтобы отказаться от приглашения и тем самым обидеть мою мамашу. А у меня сердце кровью обливается, едва представлю, что всё это, – сказал тролль, положив пустую кастрюлю на пол и подвинув к себе блюдо с едой, – может пропасть, пока ты гостишь у нас.
     Вот так, за дружеской беседой, прошёл последний завтрак уходящего года. Агарр не мешкал, ведь впереди его ждал полный забот день: в упаковочный цех поступила последняя партия подарков, и их надлежало упаковать и подготовить к отправке. У Фэба канун Нового года выдался совершенно свободным, но он не собирался проводить его в блаженном ничегонеделании: кобольд вызвался помочь Агарру, а после обеда, когда будет выполнен заказ на сто пять прозрачно-синих леденечных розочек, намеревался подготовить сюрприз для тролля и его семьи: испечь большой новогодний торт.
     А между тем туман на улице не только не развеялся, а, наоборот, стал гуще. Плотная дымка цвета грязной мыльной пены залила дома и улицы, скрыла все указатели, поглотила звуки, так что даже снег под ногами шуршал тихо-тихо, почти не слышно. Друзья, стараясь не терять из виду протоптанную дорожку, успели отойти на значительное расстояние от дома, как вдруг Агарр остановился. Втянул морозный воздух и поморщился.
     – Чувствуешь? – спросил он. – Гнилью пахнет.
     Ответить Фэб не успел. Казалось бы – некуда, но туман впереди сгустился ещё больше, почернел, в его глубине скрутились тугие узлы, они быстро увеличивались в размерах, пока не приняли очертания семи широких фигур. Когда одна из них сделала шаг вперёд, друзья смогли разглядеть полупрозрачную глыбу льда на ногах-колоннах, массивные руки, которые опускались до земли и при ходьбе загребали снег, и голову, походившую на изрубленный топором шар, а не на полноценную часть тела. Ледяной великан собственной персоной. Ростом он был всего-то на две головы выше снежного тролля, а значит, перед друзьями стоял подросток. Что, впрочем, не уменьшало опасности: характер великанов приятным не назовёшь.
     – Ты пахнешь не лучше, лохматый.
     Голос не выражал особых эмоций, скрипел, словно несмазанное колесо или прижатые друг к другу жернова, и звучал противнейшим образом, полностью соответствуя внешности своего обладателя.
     – Вали отсюда, – сказал Агарр. – Твой дом в Ледяных горах, а не здесь.
     Общаясь с Фэбом, Агарр успел побороть некоторые привычки юных лет. Из его лексикона исчезли многие любимые им, но нелюбимые остальными слова; он уже не грубил всем подряд и старался поддерживать уровень вежливости, задаваемый собеседником; да и дубина большую часть дня лежала без дела под кроватью, хотя ранее Агарр и представить не мог, что сможет пойти куда-либо без неё. Тролль научился сдерживаться и очень этим гордился.
     Однако на ледяных великанов эти правила не распространялись, поскольку по натуре своей жители промёрзлых гор были недалёкими, злобными и жестокими существами. Договориться с ними было непросто, заставить соблюдать правила – ещё сложнее. Единственным исключением, которого они хоть как-то придерживались, была давняя договорённость с волшебником: великаны никого не пускают в свои владения, но и сами в Крайнем Северном не появляются.
     Так что семь великанов в городе – явление исключительное. К несчастью для самого себя, Агарр об этом не подумал.
     – Слышал о тебе, лохматый, – сказал великан. – Ты – Агарр, начальник упаковочного цеха завода Северных Игрушек. Верно?
     – Я бы вас попросил, – вмешался Фэб, – говорить нормальным голосом. Вы, как правильно заметил мой друг, нарушили все писанные и неписаные правила, явившись сюда, и вам стоит не вопросы задавать, а развернуться и уходить.
     Фэб с детства отличался большой порядочностью и вежливостью, поэтому с незнакомцами, пусть даже они и хамы, разговаривал на «вы».
     – И ты, как я слышал, дурно отзываешься о нас, – продолжил великан, пропустив слова Фэба мимо ушей. – Верно?
     Агарр провёл немало дней в плохих компаниях и сразу понял, к чему идёт разговор, поэтому не стал утруждать себя ответом и ударил великана в подбородок. Великан рухнул в снег, его правая рука разжалась, и из нее выкатился камень яркого синего цвета.
     А потом наступила темнота.
     Очнулись друзья в сугробе, осмотрелись, насколько позволял туман, но не увидели ни великанов, ни дороги, по которой шли от дома.
     – Что это было? – спросил Фэб.
     Тролль присел на корточки у полосы взрыхлённого снега и принялся её рассматривать: она походила на неумелую попытку замаскировать следы. Закончив, он поднялся и ответил:
     – Если не ошибаюсь, заводила, которого я вырубил, держал в руке застынь-камень. Видимо, стащил его у шамана, чтоб перед друзьями покрасоваться.
     Фэб потянулся, развёл руки в стороны и покрутил шеей. Тело слушалось плохо, как будто после долгого сна, а язык онемел настолько, что собственный голос казался кобольду чужим:
     – Тот, что замораживает всех, кроме ледяных великанов? Читал о нём, но вживую видеть не приходилось. Это ж редкость необычайная.
     – А я вот успел с ним раньше столкнуться. – Агарр помолчал, обдумывая пришедшую в голову мысль, и спросил: – Фэб, который час?
     Как известно, первые кобольды – дети гор, а их дом – глубокие пещеры, извилистые, словно муравейник, и полностью лишённые света. Жизнь в таких нелёгких условиях принудила кобольдов приспосабливаться буквально к каждому шагу: ориентироваться в первозданной тьме, находить пропитание среди сплошных камней, развлекаться, чтобы не погибнуть со скуки в пустых скальных коридорах, определять время без солнца и луны, без песка, жидкостей и механизмов.
     Фэб не был первым. Он родился на поверхности и не понимал, почему многие его сородичи всё ещё живут в кромешной темноте, не имея доступа к элементарным удобствам, не говоря уж о соблюдении необходимых гигиенических процедур. Разве можно сравнить выдолбленную из камня плиту с мягкой кроватью, высохшие корешки с малиновым вареньем, а клок собственных волос с зубным порошком? И тем не менее, несмотря на непонимание, Фэб был кобольдом и унаследовал фамильные черты, а потому ответил без промедления:
     – Три часа, как полдень прошёл.
     Агарр зарычал и ринулся вперёд, от избытка чувств махнув руками, словно стал птицей. Обернулся и крикнул:
     – Давай скорее! Нам надо спешить!
     Тролль заторопился, ведь он, в отличие от Фэба, прекрасно знал, как работают подчинённые ему крысюки: маленьким паршивцам нравилось ничего не делать и лениться при каждом удобном случае. Под строгим присмотром они превращались в дисциплинированных трудяг, а любое послабление сказывалось на них самым пагубным образом: крысюки начинали заниматься чем угодно, но только не работой. Это значило, что без Агарра последняя партия игрушек останется неупакованной, и десятки детей, не найдя подарка под ёлкой, встретят утро нового года в слезах.
     Если бы не стычка на дороге и не этот проклятый туман, из-за которого совершенно непонятно, где они оказались, и как отсюда… Агарр остановился. События дня сложились в его голове в единую неприятную картину: последние новогодние приготовления, туман, молодые великаны, которые рады сделать любую гадость, редкий и ценный застынь-камень в их руках. Неужели кто-то решил испортить праздник, сорвав доставку подарков, и, заодно, запятнать репутацию завода и волшебника?
     Глаза Агарра сузились, из расширившихся от ярости ноздрей вырвались облачка пара. «Если у нас и правда завёлся такой паразит, которому хватает наглости покушаться на святое, – подумал тролль, – он не будет сидеть долгое время без дела и снова себя проявит: новую пакость сделает, а может, захочет полюбоваться результатами старой. Нужно быть начеку и остальных предупредить».
     Пока Агарр раздумывал, Фэб успел догнать его и остановился отдышаться: невысокому кобольду было непросто идти по глубокому снегу, а уж соревноваться в скорости с рослым троллем – тем более.
     – Я в этом тумане ничего не вижу. И не знаю, где мы, – сказал Фэб. – А заметённый рыхлый снег, по которому ты решил пройтись, может повести нас по пути великанов, то есть в противоположную от дома сторону. Лично мне кажется сомнительным вариант, что они решили сделать круг и бросить застывших нас неизвестно где, а после вернуться в Крайний Северный.
     – Другого ориентира нет, – сказал Агарр, – поэтому придётся пользоваться этим.
     Агарр сделал несколько шагов и замер: что-то было не так. Он хотел повернуть назад и понял, что снег его больше не держит, уходит вниз, в пустоту, и тянет за собой. Тролль успел раскинуть руки, пытаясь нащупать опору, но пальцами схватил лишь воздух.
     – Агарр! – крикнул Фэб, видя, что его друг провалился вместе с пластом снега.
     – А-а-а!.. – утихающий вопль был ему ответом.
     Фэб присел, поводил вокруг себя руками и, убедившись, что падать пока некуда, осторожно пополз вперёд. Добравшись до чернеющего края, кобольд охнул от удивления: то, что он поначалу принял за большую яму, оказалось настоящим провалом. Туман здесь был не таким плотным, и Фэб хоть и с трудом, но смог разглядеть противоположную сторону. Далеко. Очень далеко! Про неё можно сразу забыть: без снаряжения перебраться не получится. Фэб закусил губу и глянул вниз – дна видно не было.
     «Спокойствие! Не нужно нервничать, думай логически. Агарр – тролль, кожа у него плотная, а шерсть – пушистая. Это раз. – Фэб ещё не осознал главной мысли, а глазами уже высматривал путь, по которому можно было бы спуститься. – Два. Что два? Снежные тролли всю жизнь в горах живут, горы их любят и в обиду не дадут. Вот где два. И вообще, Агарр с детства везучий: он вполне мог до дна и не долететь, а шмякнуться о какой-нибудь торчащий из скалы камень, где сейчас лежит и ждёт… Меня же ждёт!»
Придя к такому выводу и наметив путь, Фэб начал спускаться. Он не спешил, поскольку понимал: если сорвётся, то и другу не поможет, и себе навредит. Прошла долгая дюжина минут, за ней ещё одна, и лишь к исходу третьей Фэбу удалось нащупать ногами твёрдую опору. Продолжая цепляться за скалу, он обернулся и увидел лежащего на широком уступе тролля.
     – Агарр! Ты живой?
     – Ммм… – раздалось в ответ. – Не ори. В ушах гудит.
     Фэб приблизился к троллю, попытался перевернуть его и посмотреть, нет ли где ран, но Агарр был слишком тяжёл для него и переворачиваться не желал.
     – Ты как? Что болит, кроме головы?
     – Н-э… Не знаю ещё. Зашибся малость, но вроде всё путём. Ох! – Медленными движениями Агарр приподнялся, встал на четвереньки, потом сел и тряхнул головой.
     – Ы-ы-ы! Болит! – взвыл тролль, обхватывая голову руками.
     – Болит – значит на месте, – пробормотал Фэб.
     Кобольд аккуратно ощупал голову Агарра, но не нашел ничего страшного, кроме большой шишки. Вздохнул с облегчением: до дома тролль доберется, а там ему любую рану залечат.
     – Ну что, – произнёс Фэб бодрым голосом, – полезли обратно?
     – Куда это – обратно? – спросил Агарр, посмотрев вверх.
     Фэб тоже поднял голову и увидел над собой полотно скалы. Ровный, практически гладкий природный камень с небольшими трещинами и едва заметными выступами тянулся в небо на десяток метров.
     – Наверх, – ответил Фэб и для верности ткнул пальцем в далёкую полосу снега. – Туда.
     – Я туда не залезу, – сказал Агарр, – и крыльев у меня нет: я ведь не птица. – Он прищурился, с подозрением посмотрел на друга и спросил: – Слушай, а ты как спустился-то?
     Если бы Фэб это знал! Там, наверху, он был уверен, что другу нужна его помощь, и не думал ни о чём другом. Узкая трещина, бугорок, крошечный камень – всё слилось для кобольда в одну ровную дорогу, а теперь, после того, как схлынуло напряжение, Фэб видел перед собой отвесный склон, по которому подняться наверх не получится при всём желании.
     – Я… Не знаю, – сказал кобольд, поскольку действительно не понимал, как так получилось. – Спешил тебе помочь и просто спускался по нормальному пути.
     Агарр, не отрываясь и не моргая, смотрел на друга. Фэба взгляд смущал, и он честно пытался вспомнить свою дорогу вниз, но у него не получалось, и это смущало его ещё больше. Кобольд просто не знал, что Агарр ушибся сильнее, чем сказал, и сейчас вовсе не жаждал объяснений, а просто смотрел, не имея ни сил, ни желания повернуть голову. Но вот лёгкое оцепенение прошло, боль отступила, и Агарр поднялся, расправил плечи и, сделав небольшой шаг, глянул за край уступа, на котором они стояли. Совсем рядом тонкой ниткой вилась горная тропа – узкая, крутая, но проходимая, – по которой можно было добраться до самого дна. После короткого совещания друзья решили спускаться. Только оказавшись внизу и увидев чёрный зев пещеры, Агарр узнал это место.
     – Громовая пещера. – Он прикоснулся к шишке и, зашипев от боли, одёрнул руку. – Далековато мы от дома оказались.
     – Зато дорогу отсюда точно найдём: пройдём к каменоломне, – сказал Фэб, указывая в противоположную от пещеры сторону, – поднимемся наверх и…
     – Так мы вернёмся в город только к завтрашнему утру, а нам надо до полуночи успеть. И чем раньше до полуночи мы окажемся в Крайнем Северном, тем лучше, – сказал Агарр.
     – Агарр, – произнёс Фэб самым проникновенным тоном, на какой был способен, – я прекрасно знаю, что на карте Громовая пещера тянется от Ущелья Эха почти до города, но осмелюсь напомнить: никто из нас – я имею в виду и тебя, и меня, и всех наших знакомых – там не был. После того как в пещере пропало трое живых, волшебник попросил даже близко к ней не приближаться, пока не выяснит, в чём дело. Это случилось до нашего рождения, и с тех пор так и не удалось узнать ни одной значимой подробности, несмотря на старания самого волшебника и всех кобольдов, прочесавших пещеру от входа до входа. Они ничего не нашли! И лично меня такое положение дел сильно беспокоит. Агарр, есть другая дорога, её мы хорошо знаем и точно дойдём до дома. Да, она не такая короткая – и что с того? Конечно, пропускать Новый год – обидно, но рисковать ради него головой – попросту глупо!
     На заводе Северных Игрушек придерживались определённой корпоративной этики, которая подразумевала, что вне пределов завода о лени крысюков – любимчиков волшебника – знать никто не должен. Агарр соблюдал правила и не мог объяснить Фэбу, почему они должны спешить. Тролль вздохнул и сказал:
     – Да брось свои выдумки. Обычная тёмная пещера, у нас на полюсе таких – как великанов во льдах.
     Агарр шагнул вперёд и скрылся в темноте пещеры. Спустя секунду раздался дикий вопль, и тролль вылетел наружу, словно ядро из чёрного ствола пушки. «А-А-А-А!» – громкие звуки били по ушам, и кобольд не сразу понял, что они исходят не из пещеры. Виновником шума оказался Агарр: он кричал и прыгал на одной ноге, держась руками за вторую.
     – Ч-что случилось? – спросил Фэб.
     Его голос подрагивал, а в памяти всплыли все жуткие легенды, истории детства и страшилки, пересказываемые поздними ночами. После некоторых он не мог уснуть и до самого утра сидел под одеялом, надеясь, что нехитрая защита сработает и его не тронут. Волки-оборотни и пожирающий неосторожных путников живой лёд, охотящиеся за душами призраки и зубастые снеговики, обезумевшие ледянки и кровожадные стервятники, способные сутками кружить над выбранной жертвой, – все они замаячили перед глазами, их подлые ухмылки словно говорили: «Вот ты и попался! Неужели думал, что с ушедшим детством ушли и мы?»
     – Ах, ты ж! Чтоб их всех через сугроб! – крики Агарра сменились руганью. – Мизинец ушиб в этой темноте! Там камней насыпано – придётся на ощупь пробираться!
     – А… – протянул Фэб, с запозданием осознавая смысл сказанного. – Так никакой ледянки не было?
     – Какая ледянка? Чего это тебя на детские сказки потянуло? – спросил Агарр, потирая ногу.
     – Да так, – сказал Фэб, – сам не знаю.
     Разумеется, кобольд знал, но говорить вслух не захотел: ему было неловко за минутную слабость. Все же реальная опасность – это одно, а испугаться детских воспоминаний о сказках-страшилках – совсем другое.
     Друзья вошли в пещеру. Они двигались с большой осторожностью, ощупывали руками и ногами каждый сантиметр и постоянно останавливались, пока глаза не привыкли к темноте. Фэбу было проще: инстинкты помогали чувствовать пещеру. Кобольд даже смог представить ход, по которому предстояло дойти до города: без развилок, изогнутый, но не закрученный крутыми спиралями, – и совсем было приободрился, однако пещера преподнесла сюрприз.
     Пройдя очередной поворот, друзья вышли в каменный зал. Стены расходились в стороны и терялись в темноте, а потолок выгибался неровной дугой, образуя свод с отверстием в самом центре, сквозь которое проходил неяркий лунный свет. Он был слабым, но его хватило, чтобы понять: зал, в котором оказались Агарр и Фэб, был создан не природой, а кем-то другим – возможно, бесформенной тенью, что ворочалась в нескольких шагах от друзей.
     Агарр и Фэб остановились. Они с подобным не сталкивались и сейчас находились в растерянности, не зная, что предпринять. Тень оставалась на месте, не нападала, но и пройти не позволяла, загораживая своим телом дорогу. Спустя несколько минут всё осталось по-прежнему. Тогда Фэб, не придумав ничего лучше, спросил:
     – Здесь кто-нибудь есть?
     Тень зашевелилась, и раздался голос (хотя он был таким громким, что правильнее назвать его ГОЛОС).
     – Допустим, – ответил ГОЛОС.
     От этого баса желудок Фэба сжался, а колени задрожали и даже немного подкосились.
     – А кто здесь есть? – спросил он.
     – Я, – ответил ГОЛОС.
     – А вы кто? – задал третий вопрос Фэб.
     – Кто здесь есть.
     Фэб растерялся. Ответ тени был понятен, однако не подразумевал продолжения разговора. Надо было начать с чего-то другого, но с чего именно – кобольд никак не мог сообразить.
     – Ты не мог бы пододвинуться в сторону? – спросил, не выдержав, Агарр. – Нам надо пройти, а ты мешаешь.
     – Вы не выйдете отсюда! – прогремело в ответ.
     – Это ещё почему? – Агарр сжал кулаки и напрягся, готовясь, если понадобится, бросится вперёд, на обидчика, или, схватив Фэба, бежать обратно в ущелье.
     – Из этой пещеры нет выхода, – ответил ГОЛОС. – Будь здесь выход, стало бы я тут сидеть?
     – Но ведь такого не может быть! – воскликнул Фэб и поднял руку, указывая на отверстие в потолке. – А это, по-вашему, что?
     – Гм, – сказал ГОЛОС.
     Наступила тишина. Тень заворочалась сильнее. Прошла целая минута, прежде чем последовало продолжение:
     – И верно.
     Вокруг разлился белый свет. Поморгав, Агарр и Фэб осмотрелись и увидели громоздившиеся горы подарков, знакомые стены завода, снующих туда-сюда крысюков и волшебные фонарики, освещающие царящую вокруг деловую суету. На самом деле фонарики не были такими яркими, но друзьям, проведшим в пещере несколько долгих часов, даже их мягкий свет показался слепящим.
     Когда Агарр говорил о лени крысюков, он ничуть не кривил душой: без руководства они так и просидели бы всё время, развлекаясь друг с другом. Такие ситуации случались много раз, и сегодня должно было произойти то же самое, если б не голод Крюмвеля. Крысюк сильно захотел есть, но в общем холодильнике, что стоял в обёрточном цеху, было пусто, как в душе у ледяного великана. Тогда Крюмвель решил сходить в расположенный по соседству сборочный цех и взять что-нибудь оттуда, тем более что Штромвель – тамошний бригадир – не раз околачивался около холодильника Крюмвеля, поэтому Крюмвель решил, что он не будет ничего таскать, а лишь заберёт своё.
     Выходя из родного цеха, крысюк поскользнулся на совершенно сухой и чистой ступеньке и полетел в сугроб (случилось это в тот момент, когда Агарр прыгал, пытаясь унять боль в ушибленном пальце). Трудно сказать, о чём думал Крюмвель, падая со ступенек, однако когда он поднялся, когда его взгляд упал на наряженную ёлку, то вмиг забыл и о еде, и о Штромвеле. Не оттряхнув снег с длинного мохнатого носа, крысюк помчался назад, крича во все горло: «Новый год! Скоро праздник, а у нас подарки не завёрнуты!» – и отвешивая смачные пинки самым медлительным крысюкам. Работников цеха ошеломила неожиданная инициатива Крюмвеля, и, вместо праведного возмущения, они разбежались по своим местам. Конвейер запустился, зашелестела цветная бумага, защёлкали ножницы – к моменту появления Агарра на заводе была готова почти вся партия.
     – Мы что, дома? – спросил Фэб. – Ведь мы только что были в пещере с этим… этой… с неизвестно кем. Нам обязательно надо рассказать волшебнику! Нельзя оставлять такое огромное нечто в пещере, не выяснив, что оно из себя представляет.
     – Мне кажется, – ответил Агарр, – я и так это знаю.
     – И что же это, по-твоему, было?
     Агарр проследил взглядом за набитой подарками тележкой, которую везли два крысюка, и сказал:
     – А ты не понял? Это было новогоднее чудо. Я вот только не знаю, оно специально ждало нас там или действительно потерялось. – Агарр смотрел на пустую тележку, которую крысюки катили обратно в цех. – Пойдём, друг, нам нужно помочь остальным.
     – Чудо? – пробормотал кобольд. – Каким же будет год, если даже новогоднее чудо в пещере потерялось? Аг…
     Агарр его не слышал. Тролль рысцой бежал к упаковочному цеху, и Фэбу только и оставалось что последовать за ним. Впереди их ждали полчаса лихорадочной упаковки, погрузка и отправка. А затем – праздничный стол, торжество и встреча Нового года, который окажется одним из самых странных и необычных в жизни друзей. Но это уже совсем другая история…