A new day

Trust no one.

(Тут был Flash-плеер, но с 2020-го года Flash не поддерживается браузерами)

=== ===

Только у одной истории есть хороший конец.
Но этой истории здесь нет.

=== ===
— Кажется, я оживаю.
Это уже был не голос — это был луч света, исходящий из самого ядра лежащего на кровати Персонажа.
Мягкий, бархатный, укутывающий — этот луч света влюблял в себя сердца и головы всех, кто мог его слышать.
Но мало кто мог.
— Кажется, мне в очередной раз навешали лапши на уши, — она лежала рядышком, легонько массируя виски, улыбнулась на долю секунды и встала, чтобы сбросить с себя легкую сонливость.
— Кажется, ты никому не веришь? — Персонаж повернулся к ней лицом и методично рассматривал.
— Кажется, у меня были хорошие учителя.
Утро только входило в пространство их нового мира.
— Кажется, я не очень знаю, где мы. И кажется, мне все равно, как мы здесь очутились, — она попыталась пригладить длинные тёмные волосы, но без расчески пользы было никакой.
— Кажется, теперь нам некуда спешить, а значит, мы наконец-то можем узнать друг друга получше, — Персонаж слегка улыбнулся, однако быстро взял себя под контроль.

=== 1 ===
— Кажется, меня зовут… Эллада, — начала она. — Мне 22 года, и я всегда была хорошей девочкой. Никогда не было проблем с людьми — они любили меня, я любила их. Это как договор одновременно со всеми, да? «Давайте не делать друг другу проблем — да и не опроблемлены будете».
— «Опроблемлены», — прошептал Персонаж.
— И, казалось бы, живи и живи, радуйся и радуйся, вкушай плоды жизни и вкушай, но нет — в один момент я решила оставить всех своих друзей, семью и уехать на восток, где, как говорили, совершенно всё иное, нежели мы можем только себе представить. Ты знаешь, все эти религии, все эти благовония, все эти новые смыслы — мне казалось, мне не хватает наполненности, не хватает целостности, не хватает умных людей, и, конечно, искать их рядом я не стала бы никогда.
— Ищи и найдешь, ищи и найдешь. — Персонаж привстал с кровати, прислонился к изголовью и, прикрыв глаза, но продолжая внимательно наблюдать за девушкой, продолжал слушать.
— И я нашла… ничего. Год пустых скитаний, год житья у тех, кто приютит, питания с подачек и… восточный колорит был интересен, но там было то же самое, что и здесь — и менять шило на мыло… Очередная рекламная брашюрка от тех, кто даже не получает за рекламу денег — у них просто вместо собственного мнения эта чушь от тех, кто деньги как раз получает. Впрочем, это путешествие доказывает, что я ничуть не лучше их, и, возможно, мой счастливый билет, который всегда спасал от неприятностей разоблачения скрываемых элементов разочарования, наконец-то просрочился. Но мне нужно было сбежать, понимаешь? От этой стерильной и всепоглощающе стальной бездны пустоты всего и вся, зеленой искусственности и толстых рож, гарантирующих, что через две минуты всё будет еще стерильнее и вычищеннее от смыслов. То есть лучше.
В свете пробивающегося оранжевого солнца показалось, что глаза Эллады заблестели, но она быстро отвернулась, опустив голову, и Персонаж на время вынужден был перестать аккуратно вглядываться в ее лицо.
— Но что-то же ты нашла? — выдержав паузу, Персонаж решил нарушить затянувшееся молчание, прерываемое учащенным дыханием девушки.
— Да, прямо по дороге домой. Мама выслала деньги и сказала, что хоть я и глупая, но она не бросит меня в сложной ситуации, тем более когда я одумалась. Я обнаружила мысль о том, что ничего страшного в обнаружении идентичности происходящего нет. В конце концов, никто не обещал, что в этой игре будет хоть что-то интересное для тех, кто заинтересован в особого вида товарах. — Скрещенные руки на груди опустились, и Эллада приподняла голову, по-прежнему не смотря на собеседника.
— Мануфактурное производство все равно делает однотипные продукты. Хочешь что-то интересное — сделай сама. Вырасти сама. Придумай сама. Запатентуй сама. Властвуй сама. Позаботься о себе сама.
— Правила везде одинаковые, да? — девушка обернулась к Персонажу.
— Правила везде одинаковые, — вторил он.

=== and ===
— Кажется, для первой исповеди еле знакомому человеку достаточно, а? — Эллада слегка улыбнулась, но быстро взяла себя под контроль.
— Не хотелось бы идти на поводу, но если ты настаиваешь, то передавай эстафету, приведи себя в порядок, присаживайся и слушай удивительно-невероятную историю от самого несуществующего человека на всем побережье, — Персонаж слегка улыбнулся, но быстро взял себя под контроль.
— За входной билет платить нужно? По-моему, я на мели, — похлопав по карманам и даже слегка попрыгав, девушка удостоверилась, что ни бумажных денег, ни монеток у нее нет.
— Первая доза бесплатно, уважаемый посетитель самого лучшего заведения историй в мире, но если это вызовет зависимость, просто позвони Джимми — я оставлю его номер, — и он пересадит тебя на кокаин — он дешевле, да и с моей скидкой тебе явно понравится больше, — слегка прищурившись, Персонаж закрыл глаза, подвинулся ближе к краю кровати, уступая место Элладе, и, полностью расслабившись, еле слышным хриплым голосом, типичным для него, начал говорить.

=== 2 ===
— Кажется, меня зовут… Анхель. Думаю, мои родители были какими-нибудь мексиканцами с отсутствующей фантазией и малым количеством времени, чтобы посоветоваться с более умными соседями, дабы выбрать ребенку более подх…
— Анхель — это почти как Ангел, — мечтательно прошептала Эллада.
— … одящее имя, и да, не думай, что ты даже близко в Раю только потому, что ты лежишь рядом с почти что Ангелом, — чуть торопливо закончил Персонаж.
— Я рос интересующимся ребенком, однако однажды — если ты смотрела в семь лет новости, то можешь помнить, ага-ага, — пойдя на пляж всей стаей маленьких грызунов из детского дома, мы, как бы это ни звучало, попали не в ту ситуацию, да еще и не в то время. Составители расписания на двести тысяч лет вперед редко учитывают такие мелочи, как погоду актуальную, как прогнозы погоды (хотя здесь я могу их понять), как состояние в стране и общую экономическую ситуацию в мире — впрочем, мексиканский или испанский сектора вообще всегда мало заботятся об экономике…
— Или португальский. А может, ты вообще из Латинской Америки, откуда ты знаешь? — хихикнула Эллада.
— … люди, как я могу рассказывать свои великолепно-потрясающие истории, когда один человек со всего стадиона внимательных ушей и красивых глаз может сорвать всё шоу? — игриво взорвался Анхель, быстро открыв глаза и повернув голову к девушке.
— Даже если бунтарь — самый внимательный ушеносец и красивый глазосмотр? — продолжала лежащая на боку и внимательно всматривающаяся в глаза Персонажа Эллада.
— «Ушеносец» и «глазосмотр»? Похоже, у меня есть серьезные конкуренты по части оригинальной речи, а? — вернувшись в положение лежащего в расслабленной позе на спине персонажа с закрытыми глазами, Анхель, выждав несколько секунд пришедшей тишины, продолжил.
— И я остановился на том, что мы, дети из детского дома, под руководством нашего главного барана — мистера Уинстона, черного как самый грязный чернокожий Америки, — вышли стадом на пляж, где уже было достаточно мало людей, чтобы заботиться о том, что нам кто-то помешает. Мы бегали, резвились, купались, но достаточно быстро начавшаяся непогода (ладно, только по секрету: там была буквально стена дождя) заставила нас отправиться обратно в корпус, несмотря на наши протесты о том, что под дождем куда как веселее купаться.
Вернувшись в здание, мы не досчитались трёх ребят: Мэрри, Хелен и Виолетты. Им было что-то около шести-семи, как и всем нам, и для нас было очевидно, что они — герои, которые, вырвавшись из плена коварной системы (про систему и плен, я, правда, понял позже — может, и ты поймешь скоро), наказали всех и вся, и теперь в жизни у них будет куча родителей, куча игрушек, шоколада и, может быть, даже телевизора после девяти вечера. Одним словом, мы завидовали, и завидовали громко, постоянно поднимая тему того, что нам стоит увековечить их память рисунками на стенах. Взрослые же не разделяли наши детские восторги уже тогда прущего наружу бунтарства, и ходили какие-то забитые, грустные, расстроенные. И у них появилась причина, когда через через неделю истошно орущая воспитательница, разбудившая нас всех, обнаружила в главном зале оторванные детские ручонки и ножки. Легенды говорят, что ее рассудок никогда не восстановился, но, если честно, мне немного все равно, — по умиротворению, исходившему от Персонажа, и все утихающему и утихающему голосу казалось, что он сейчас либо уснет, либо начнет мурлыкать что-то себе под нос, как настоящий довольный кот.
— И вот мы, — пробудился Анхель, — сонные через-месяц-школьники, стоим в вестибюле нашего на протяжении этих лет детства дома, видим упавшую в обморок воспитательницу, в ушах до сих пор ее визг, чувствуем, как остальные медленные мумии-клуши спускаются, чтобы увидеть, что произошло, и, оглядываясь, вдыхаем металлический запах крови, которой вымазаны все стены. Момент величия развратной смерти со своими изощренными взглядами, которые на вкус были как Мэрри, Хелен и Виолетта. Момент, который добавил нам в возраст десяток лет точно, и я не завидую девочкам, которым сейчас уже, получается, тридцать вместо двадцати, — приоткрыв глаза, Персонаж артистично вздохнул, с характерным звуком провел рукой по легкой щетине и вновь положил ее на грудь.
— Моя мама рассказывала про этот случай. Эти детишки же были не единственными убийствами того маньяка, которого ловили много лет… как там его… а-а-а-а… что-то нестандартное… — нахмурилась девушка.
— Мистер Привет-Я-Нормальный-Парень-Хотя-Убиваю-Детей, наверное, хотя я тоже не помню. Да и кто он такой, чтобы хоть одно из имен помнить — хоть настоящее, хоть погоняло. Уверен, на том свете Бог показывает ему верные дороги к мучениям, — рассмеялся Персонаж.
— И как это отразилось на… всей твоей жизни, Анхель? — осторожно спросила девушка, уже готовясь получить стандартную фразу всех американцев.
— Мануфактурное производство, Эллада, мануфактурное производство. Ручной труд одинаковых работников — это создавать одинаковых людей, которые одинаково работают в пределах заданных средних значений. Разделение труда — ты делаешь одно, я другое, чтобы в итоге мы вырастили идеального стандартного человечка, собранного из тех психических деталей и схем, что сделали другие трудяги. Схема работает безотказно.
Анхель повернулся к девушке — теперь они лежали, смотря друг другу в глаза.
Он очаровательно улыбнулся, однако глаза выражали лишь спокойный, рассчетливый холод, а не тепло доброго расположения к собеседнику.
— Схема работает безотказно, Эллада.
— Схема работает безотказно, Анхель, — вторила она.

=== / ===

— Кажется, это все забавно, — улыбнулся он.
— Кажется, мы выходим на новый уровень знания друг о друге по сравнению со вчерашним днем, — заметила она.
— Кажется, время летит так быстро, но одновременно так медленно… У тебя не было чувства, что ты как будто двоишься, как будто тебя внутри тебя несколько штук, каждый из которых воспринимает время совершенно по-разному? Ведешь двойную жизнь? Думаешь противоположные мысли, но убежден в верности каждой из них? Ты слышишь эту бьющую по мозгам музыку, которая, пульсируя внутри, заставляет нас находиться на одной волне?
— Кажется, мы еще далеки от понимания себя самих. Мы сами себя не пониманием — как мы можем рассказывать друг другу о себе?
— Кажется, твой голос очистился от человеческого. Он стал ангельским.
— Спасибо, Ангел. А твои мысли далеки от реальности.
— Кажется, не стоит продолжать лгать, Эллада.
— Мы не лжем, Анхель — мы придумываем себя заново, стирая то, что стыдит нас в своих же глазах.
Встав с кровати и пересев в стоящее неподалеку глубокое кресло, Персонаж локтями уперся в колени и положил подбородок на скрещенные пальцы.
— И какова твоя история на самом деле? — звучно, как будто заполняя голосом каждый уголок комнаты, поинтересовался Анхель.

=== 1 ===

— Меня зовут Эстер, и мне действительно хотелось бы поехать на восток. Познать религию, узнать людей, найти себя. Но я никогда не поеду. Моя жизнь — повторяющийся ночной кошмар, в котором я всё продолжаю и продолжаю просыпаться. Мне не удержаться ни на одной работе больше месяца, алкоголя в крови больше, чем самой крови, и у меня нет сил бороться с собой же — и у меня нет сил позволять кому-то бороться за меня. Я танцую и пою, и со мной поет и танцует Зеленая Фея, — но на самом деле я сижу на месте и заливаю в себя больше, чем надо. В детстве мне всегда говорили, что я обладаю потенциалом к огромному развитию, что могу сделать что-то полезное для мира, стать хорошим человеком — а в итоге ни образования, ни стабильности, ни задатков к получению чего бы то ни было. Анхель, я опустила руки. Я хочу уехать, хочу что-то изменить, но знаю, что через сутки мне не хватит сил жить, и я снова опущусь до баров двадцать четыре часа в день, и какие-либо потуги на лестницу из этой дыры сплошного разочарования в себе сгорят вместе с самим фактом существования потенциальной лестницы, — Эстер уже не скрывала слёз.
— Что привело тебя в такое состояние, дорогая Эстер? — Персонаж слегка улыбнулся, однако быстро взял себя под контроль.
— Я была очень открытой, доверчивой и желающей помочь всем и вся на этой гадкой планете девушкой, но, как ты понимаешь, быстро нашлись желающие воспользоваться этим и заставить меня пожалеть о том, что я однажды выбрала такой путь. В бесконечных расстройствах приходящие одна за другой депрессии вывели меня в поле одиночества, отрешенности, замкнутности и зацикленности на своих переживаниях, и найти дорогу домой я так и не смогла. Родители умерли рано, попытаться завести новых друзей я боялась, всех молодых людей, которые испытывали ко мне интерес, я быстро своими поступками отталкивала от себя, и в итоге я там, где я есть — в пустоте собственных страхов, тараканов в голове и неизлечимой мысли о том, что иначе уже не будет, — несмотря на льющиеся слёзы, Эстер пыталась смотреть прямо в глаза Анхелю.
— И тем более удивительно, как мы после знакомства в том баре оказались на целую ночь одни после того, как я пусть и замысловато, но всё же предложил проследовать ко мне домой после очередного великолепного Red Stag'а с вишневым соком, — ровным тоном отметил Персонаж.
— Мне показалось, что ты — другой, что с тобой я могу рассчитывать на то, что хоть какие-то вещи внутри меня изменятся, и… не очень думала над твоим предложением. И над тем, как всё будет происходить.
— Что-нибудь еще добавишь к своей истории? — по-прежнему безэмоционально продолжал Анхель.
— Мне очень жаль, что так получилось, Анхель. Мне очень жаль, что я начала всё с обмана, — но я не хотела, чтобы твой обман бил прямо по мне, по Эстер, и поэтому попросила на месте выдуманную Элладу защитить меня. А потом… потом как-нибудь рассказала. Я — большая трусиха, Анхель, но мне не хочется, чтобы ты ставил на мне крест, как я поставила на себе, — Эстер заметно успокоилась, голос перестал дрожать, дыхание стало ровным.
— Ложь порождает ложь, — Персонаж отвел взгляд в сторону.
— Ложь порождает ложь, — согласилась Эстер.

=== and ===

— Как это ощущается: проживать жизнь, в которой ничего не является реальностью? — спросил Анхель, вновь смотря в карие глаза Эстер.
— Кажется, мне в очередной раз навешали лапши на уши, — повторила девушка и слегка улыбнулась, но в этот раз не уничтожила эту красоту усилием воли.
— Кажется, ты права. Но раз в итоге ты нашла силы признаться в собственной слабости, то, похоже, придется и мне раскрывать карты своей неинтересной истории. Ты прости, но твоя была таковой, — Персонаж слегка улыбнулся в ответ и тоже не стал что-либо с этим делать.
— Начинай, если тебе необходимо быть среди тех, кто вновь задушит меня своими действиями, — вздохнула расстроенная, но улыбающаяся Эстер, и затем, спустившись с кровати, села прямо к ногам по-прежнему сидящего в кресле Анхеля.

=== 2 ===
— Меня зовут… зови меня Персонаж, — сбивчиво начал он. — Я никогда не хотел быть в детском доме, никогда не хотел, чтобы пропадали дети, всегда любил гулять под страшными ливнями, чтоб аж кости промокали, и всегда был достаточно романтичной натурой. У меня были замечательные родители: мама — учитель, отец — разнорабочий, но в итоге они дали мне первоклассное воспитание, отличные знания и навыки жизни. И немного обольщения — без этого в моем деле никуда.
Я делаю вид, что работаю, делаю вид, что живу, но на самом деле это лишь имитация, чтобы выглядеть в твоих глазах — и глазах тебе подобных — чем-то нормальным, чем-то человечным, чем-то понятным и приятным. Чтобы ты пошла со мной из того бара. Чтобы осталась. Чтобы раскрылась. Ты, кстати, сделала это быстрее всех, за что тебе отдельный низкий поклон до земли — меньше сил для завершения ритуала.
— Ритуала? — в глазах Эстер на секунду можно было заметить то ли страх, то ли любопытство.
— Помнишь тех пропавших девочек из детдома, Мэрри, Хелен и Виолетту? Я видел их. Они стали моим билетом к Истине, к пониманию того, кто я есть, зачем я есть и… что происходит, — глаза Персонажа возбужденно заиграли новыми красками энергии внутри этого человека, и Эстер показалось, что в комнате стало светлее, теплее и уютнее.
— Отец показал мне их, — воодушевленно шептал Персонаж, — всех трёх. Они уже не дышали, и тогда он сказал, что его ритуал скоро завершится, и он станет тем, кем называет себя. Я спросил: «Кто ты, папа?». Он не ответил. И лишь потом, много лет спустя, когда полиция поймала серийного убийцу, он, не моргая, произнес в камеру: «Зовите меня Личностью».
Он учил меня эти года. Учил самопознанию, учил, как контролировать себя, как слышать себя, как видеть себя изнутри. Учил слушать свои желания и учил, чтобы этих желаний становилось всё меньше и меньше. В конечном счете, через несколько убийств, которые были совершены полностью, от и до, мной, я понял, как избавиться от страха.
Как избавиться от головной боли.
Как избавиться от разочарования.
От сочувствия.
От мыслей, которые не позволяют быть счастливым.
От желаний, следуя которым, мы перевозбуждаемся, не можем успокоиться, не можем спать, не можем мыслить рационально.
От этой безудержной любовной лихорадки, которая только вредит обеим сторонам.
От измененного состояния сознания, когда ты превозносишь кого-то выше других лишь потому, что видишь нравящиеся тебе качества.
Это всё — хлам. Хлам внутри каждого из нас. Хлам внутри тебя. Почему ты уехала со мной? Нашла во мне опору, нашла во мне свою волну, нашла во мне понимание? Очнись: ты — никто, и я — пока что никто, потому что мы слишком часто ошибаемся, и ошибаемся сознательно, вбивая себе в голову, что на этот раз всё будет иначе. На этот раз я сделаю всё правильно. Вот, уже всё идет правильно, и закончится всё правильно, верно?
Нет, неверно.
Ничего не меняется, и ты всегда будешь просыпаться в упомянутом тобой кошмаре, из которого нет выхода.
— И… ты справляешься с этим, убивая людей? Убивая девушек? — вздохнула девушка.
— Не всех. На моем счету только одиннадцать. И я чувствую, что мне нужна последняя, двенадцатая жертва, для того, чтобы окончательно успокоиться. Принять вещи таковыми, какие они есть. Смириться с тем, что что-то происходит, и это «что-то» — вне твоего контроля. На сегодняшний день могу контролировать только улыбку, но скоро… — от Персонажа буквально повеяло спокойствием и умиротворенностью.
— 12/12, значит…
— Прямо как месяцев. И до тех пор я всего лишь Персонаж. Выдуманный человек без настоящего имени, имеющий ничего. Как и мой отец, научивший меня основам. Он стал Личностью, пройдя свой путь, и после этого ему было все равно, что с ним будет.
Я убью себя, убивая других, и из Персонажа перерожусь в настоящую Личность.
Обрету силы.
Войду наконец-то в новый день.
И я близок.
Близок.

=== . ===
— Хотя ты мне нравишься, — продолжал он. — Действительно нравишься. В тебе есть доля отчаяния, которое и обратило мое внимание. Мне кажется, мы смогли бы подружиться, как ты думаешь? — с надеждой спросил Персонаж.
— Могли бы, полагаю. Хотя какая теперь уж разница, коль получилось так, что мы оба потеряны, и нам нужна серьезная помощь. Хочу лишь сказать тебе, что, как бы это не звучало, я доверяю тебе. Верю тебе. И для меня это звучит гораздо сильнее, чем «я люблю тебя», — Эстер скромно сложила руки на коленях Персонажа, а затем медленно опустила на них голову.
— Надо запомнить этот момент. Он мне нравится. Очень тихий, спокойный, умиротворенный. С тобой хорошо, — он спокойно погладил девушку по волосам.
— Нужна какая-то мораль, какое-то завершение, — почти не двигая губами, произнесла Эстер.
— Что мы можем вынести из этой истории? Или из сотни других, рассказываемых людьми то тут, то там.
Историй про то, как знакомятся люди, как узнают друг друга, как пытаются рассказать интересные события из своих жизней, как раскрываются по мере продвижения общего сюжета, как влюбляются, женятся, вместе умирают, но до этого оставляют часть себя в виде детей, и так бесконечное число раз. Бесконечное число людей, бесконечное число историй в разных вариациях, но примерно об одном и том же. О счастье человека? О потребностях человека? О трагедиях человека? О смысле каждого человека? И кто знает, где правда, а где вымысел, чтобы показаться лучше. Где гарантии, что самообман не пророс на почве желания закрывать глаза на свои уязвимости, и где гарантии, что не обманут будешь. Где гарантии, что тебя в замечательную погоду не выбросят с прекрасного моста в голубую речную воду сразу, как только поймут, что есть общество получше, — и, может, общество получше равнозначно отсутствию твоего общества, и всё? Много историй. Много сомнений. Много искаженного. Много неправильного в правильном. Много разрушенного.
— Никому не верь, да? — прошептала Эстер.
— Никому не верь, — кивнул Персонаж.

(Тут был Flash-плеер, но с 2020-го года Flash не поддерживается браузерами)