Немного чтива и музыки для атмосферы.

Темница душиВступление
Пронизывающий холод, болезненный холод, жгучий холод, холод, стягивающий кожу на лице, колющий открытые глаза и терзающий лёгкие на вдохе. Чистое чёрное небо, огромная луна на нём выглядит пугающе -зловещим глазом ночи, а редкие светло-серые облака- его верными волками-стражами. Ни единой звезды, тьма обрывается на горизонте и переходит в ослепительно-белый пейзаж из заснеженных гор, огромных снежных дюн, и тёмных точек снежных провалов. Отсутствие каких-либо звуков может свести с ума. Это пытка для сознания, слышать только свой внутренний голос и ничего более. Хочется открыть рот и заорать что есть сил, но мороз сковал губы, они высохли, потрескались, выступившая кровь уже замёрзла, кажется, что если губами зашевелить- они расколются на кусочки, обнажив зубы, которые, в свою очередь, тоже вскоре будут болезненно пронизаны холодом. Не завидная участь- оказаться посреди долины снега и льда, смерть будет либо мучительно долгой, либо болезненной, но сравнительно быстрой. В любом случае, скорее всего вам захочется, чтобы момент расставания с жизнью наступил как можно скорее, чтобы только освободиться от этого безумия, от осознания одиночества и безнадёжности…

Однажды две огромные ледяные плиты столкнулись, образовав протяжённую, скалящуюся острыми иглами гигантских сосулек, гряду скал. Сверху это похоже на сомкнутую пасть мифического зубастого чудовища, кажется, он улыбается «от уха до уха».Высота скал такая, что под их выступами образуются теневые зоны площадью до 10 квадратных километров, мрак которых сравним только с тьмою самого неба. Время в них стоит на месте, только первозданная пустота встретит тех безумцев, что осмелятся сунуться в это царство смерти.

Говорят когда-то, до наступления нового ледникового периода, тут кипела жизнь, развивались цивилизации, бойко шла торговля и войны между ними. Люди всегда много и основательно думали о «конце света». Выдвигали кучу гипотез, спорили…даже снимали фильмы и создавали видео- игры о возможных вариантах проистечения судного дня на Земле. Самым популярным вариантом считали ядерную войну. Силу атома нельзя недооценивать, её боялись и логично верили в возможность гибели всего живого в адском радиоактивном пламени.

Второй распространённой версией было падение Апофиза- астероида, который, по расчетам учёных, имел некую вероятность столкновения с Землёй.

Ах да, кучка разношёрстных фанатиков голосила на право и на лево о том, что все просто погибнут, все, кроме самых просвещенных, открывших чакры, получивших третий глаз, детей индиго… Ах как много было вариантов. Но произошёл, наверное, самый «скучный» из всех возможных «концов света». Человечество таки доигралось в своих попытках влиять на природу. Изменение климата в северных широтах привело к глобальному потеплению, огромные участки суши были затоплены растаявшими ледниками, становилось всё жарче, вода испарялась, образовывались всё более и более густые тучи, солнечные лучи не пробивались сквозь них и прекратили достигать поверхности Земли, произошёл резкий спад температуры, всё начало замерзать, из чёрных туч посыпал густо снег, всё произошло за каких-то 50 лет, не правда ли матушка природа знает как хорошенько наказывать нашкодивших детишек?.. Смерть, для всех и для каждого, холодная и неотвратимая…

А потом земля остановилась. Совсем. И спутник её тоже. Как будто прекратился ток времени, всё встало…. Учёные предсказывали, что солнце остынет через 5-8 миллиардов лет, но не учли множества случайных факторов. Через пару тысяч лет после катастрофы произошла серия чудовищно мощных взрывов в центре звезды, которые исчерпали девяносто девять процентов запаса водорода Солнца. Солнце начало скоротечно остывать, облака над Землёй рассеялись, часть нашей планеты, что была повёрнута от солнца, так и осталась в ледяном плену, с висящей Луною над собою, вторая половина ещё успела на «горяченькое». К концу своей жизни солнце увеличилось в сто раз и на Земле, к тому времени уже без облачного покрова, стало жарковато. Лёд и снега растаяли и испарились, просто выпарились от такой температуры в космос. Эти же события привели в движение ледяные плиты на другой половине Земли, образовавшие ледяной хребет высотой примерно в пять километров.

Слой снега на «холодной» половине превышал три километра. Только ближе к границе с «горячей» половиной он снижался примерно до двухсот метров. Там – же, примерно за две-четыре тысячи километров до этой границы встречались «Выбоины» в покрове- ямы, уходившие под снег до самой поверхности планеты, сверху они как капюшонами прикрывались ледяными лепестками скал- следами других незначительных столкновений сравнительно мелких осколков ледяной плиты… Ямы же произошли из-за бурных климатических изменений в период нагрева другой половины. Каким-то образом земля на дне будущих ям нагрелась, возможно посредством закипевших подземных рек, и растопила тамошние снега, которые в свою очередь успешно впитались в землю…

Такие ямы- наверное единственные места на этой планетке, где ещё может существовать жизнь.
Горячая сторона пропеклась до самого ядра земли, жить на ней не представляется возможным. На дне впадин же была пропитанная водою, болотистая земля, сухие остатки лесов и строений, а также приемлемая температура в среднем 5- 8 градусов мороза. Диаметры таких ям, бывало, достигали двухсот километров. А количество их по всей окружности земного шара превышало тысячу.

Человечество, конечно же попыталось спастись. Были вырыты огромные бункеры с толстыми стенами из сверхпрочных материалов и запасами провизии на несколько сотен лет. Некоторые бункеры по размерам превышали средние города и уходили под землю огромными конусами, их называли «ульи», за соответствующие формы…и количество обитателей.

Время шло, ресурсов в бункерах становилось всё меньше и меньше, проблема перенаселения становилась всё очевиднее, наставал момент выхода на поверхность. Со стороны смешно и грустно…Подавляющая часть мелких бункеров оказалась под пластом снега, им не суждено было открыться, земля промёрзла достаточно глубоко, а оборудования и мощностей энергетических подстанций не хватало, чтобы растопить лёд и снег сверху. Вот и получились «консервные банки» с людьми, умиравшими от голода и убивавшими друг друга в порывах безумия и отчаяния. Если и есть место хуже холодной поверхности земли или её безжизненной сухой половины, то это одно из таких убежищ человечества.

Немногим повезло, некоторые бункеры оказались в тех самых зонах с проталинами, более того, иногда вышедших после долгого плена ожидали полуразрушенные города, остатки былой роскоши, на которых они могли обосноваться и хоть как-то продолжить своё существование.

На дне всегда было темно, единственные источники света- добытый огонь и предметы из убежищ, как-то фонари, динамо-генераторы и лампы. Свет очень ценился, батареи и аккумуляторы имели огромную стоимость и их было мало. В основном в ход шли факелы. Огонь добывали из сухих деревьев, путём трения, так, как его добывали первые разумные существа на заре времён. Скорее всего, то были последние века существования человека как вида, ресурсов становилось катастрофически мало, домашний скот, вытянутый на поверхность из бункеров, плохо адаптировался к новым условиям жизни, потому с пищей начались сложности. Случились первые случаи каннибализма. Свершивших акт поедания человеческой плоти нарекали отверженными и ссылали во тьму, что оставалась неизведанной вокруг обиталищ людей.

Тьмы боялись, часто говорили о необъяснимых вещах происходящих за чёрной завесой и том, что выползало оттуда на свет.

У многих не пропала надежда возможности терраморфинга «холодной» половины планеты. Многими сообществами планировалось восхождение на поверхность снежной равнины, но не известно ни одного подтверждённого случая успеха.
Так и жило новое поколение, поколение выживших- во тьме, в страхе, но с мечтами на лучшую жизнь. Кошмарный сон длинною в вечность начался…

Обратная сторона тьмы
Вечная ночь, вечный холод на дне снежной тюрьмы. Одна из тысячи глубоких ям, что подарили маленькую надежду жизни, пустынная, пугающая своей тишиной. Маленький огонёк мерцает в дали. У самой ледяной стены проталины стоит небольшой деревянный дом –сруб, крыша, импровизированное окно в виде деревянной решётки с одной стороны, щели меж брёвен замазаны глиной, грязью и прогнившим болотным хворостом. Ничего вокруг. Внутри, у неряшливо сложенного каменного камина, кто-то сидит. Широкий силуэт расположился чуть правее от огня и отбрасывает причудливую тень на пол-комнатки. Слева, у стены, на связке дров- ещё одна фигура. Можно с уверенностью сказать, что она принадлежит человеку. Длинные худые руки, худощавое телосложение, сидит, пожав по себя ногу и склонив голову. В руке у него что-то длинное, очень похожее на большой нож, он периодически его подбрасывает, и тот, проделав пару сальто в воздухе, возвращается рукоятью прямо в ладонь хозяину.

Мягкий оранжеватый свет огня в камине освещает лицо сидящего перед ним существа. Отражение света дрожит в его больших жёлтых глазах с неподвижными чёрными зрачками-бусинами, тёмно зелёная кожа кажется слегка влажной, на ней играет пара тусклых бликов. Оно слегка улыбается, обнажая длинные, острые иглообразные зубы, которые смыкаются в оскале так плотно, как будто были специально для этого заточены напильником. Слышен лёгкий звон… или даже шелест, как от детской погремушки. На голове существа красная балаклава не закрывающая лица, верх которой венчают два шутовских рога-помпона с бубенцами на концах. Сидя по-турецки у камина, нелюдь подпирает правой ладонью подбородок. Между костяшек кулака явно выраженные десяти сантиметровые шипы. Очевидно, что тело его не менее зелёное чем лицо. Он явно думает о чём-то, а может и вспоминает. Сидит почти не моргая, как будто завороженный пламенем, рядом с ним стоит небольшая стеклянная бутылка, тень от неё весело раскачивается по полу, вторя движениям огня в очаге.

Лицо человека у стены повернулось к существу и попало на свет, это мужчина лет двадцати восьми с довольно густыми усами и двухнедельной небритостью. У парня явные корни латиноса, смугл, взгляд с прищуром. Он занялся заточкой своего оружия.
В помещении висела напрягающая тишина, ощущение неестественности всего происходящего, казалось, давила на всех присутствующих в помещении.

Здоровяк у камина решил немного размяться, встав в пол-оборота и выгнув спину. Он явно в хорошей форме, каждая мышца на его рельефном торсе и руках выглядит каменно упругой и лоснится в свете огня.

Мужчина у стенки наблюдает за ним с осторожностью и какой-то недоверчивостью, хотя его, кажется, не смущает, отсутствие у соседа части левой руки в привычном виде. Его зелёная плоть медленно переходит в металлический привод, где на пятидесятисантиметровой «вилке» установлена циркулярная пила.

Здоровяк делает пару приседаний, его широкие, свободные штаны красного цвета, обрывающиеся лоскутами на уровне колен, всколыхнулись.

-Так и будем ждать?- голос нелюдя оказался чудовищно хриплым, смахивающим на рык — Мы неделю тут торчим, я жрать хочу, нам нужно выбираться, а не то я начинаю подумывать сочном мексиканце на вертеле…

— Амигос, я советую тебе не принимать опрометчивых решений. Ты сожрал всё что мы имели за первые три дня нашего тут пребывания, включая то, что мы нашли у тех странных парней, так что, было бы справедливо съесть тебя.
Хотя я не думаю, что «ОНО» вообще нуждается в пище- парень указал ножом на дальний тёмный угол.

Там явно что-то было, что-то эфимерное, почти бестелесное.

Зелёный с опаской покосился в сторону угла…

-Бесполезное…ээ…чем бы там оно ни было, ещё и не съедобное… В общем, времени у нас в любом случае очень мало. Те ребята не появлялись с того дня, как мы тут оказались. Мы отбились, но я не уверен, что они спустят это на тормозах, я думаю нам нужно двигаться подальше отсюда, если мы не хотим лишних проблем.

-Тут темно, амигос, мы выйдем туда, сделаем два шага и окажемся в полной заднице, потому как нас спасать некому! Мы можем сделать факелы, но как далеко мы уйдём с ними? У меня с собой оказался фонарик, батарейка кончилась, пока мы обосновывались. У меня нет идей.

В углу «нечто» пришло в движение и подалось на свет. На дальней от камина стене заиграли тени…отдельные тени, как будто подвешенные в воздухе за ниточки геометрические фигуры парили в воздухе, но каким-то образом сохраняли заданный строй
Существо представляло собой собрание фигур и участков искривлённых поверхностей серебристо-металлического цвета. Явно выделялась «голова»-сфера, вокруг которой группировались остальные части сего феномена.
Оно медленно, как бы балансируя, «выплыло» на середину комнаты. Здоровяк отступил ближе к стене, где сидел латинос.

— Как думаешь, оно может быть опасным? Оно брёвна в воздух поднимало, пока мы эту лачугу складывали, причём не касаясь их. А те бедняги? Они явно не ожидали такого…приёма.

-А пусть попробует, вот и посмотрим, можно ли этими штуками вскрывать консервы- зелёный многозначительно пару раз сжал кулак, держа его перед своим лицом.

Здоровяк, если приглядеться, частенько осматривал себя, казалось, он в восторге от своего внешнего вида, испытывает визуальное и кинестетическое удовольствие от своего тела.

-РипКольм? Так твоё имя? Чтобы выбраться, надо разобраться во всём, мы должны знать всё о друг друге. Что ты помнишь до того как мы тут все оказались?

-Твой акцент и манера говорить- отвратительны, ты знаешь? Мне нечего сказать, Я даже имени своего не знаю точно. Это «РипКольм», когда я очнулся, просто это было первое, что прояснилось в сознании. Даже не знаю что это.
У меня ощущение, что я вечность существовал в этом месте, будто тут мой дом, а я просто спал и очнулся тут, ничего не помня.

— Всё что помню я, обрывки воспоминаний, работа…да, я был садовником. Кажется у меня была жена и дочь, но я не могу вспомнить их лица.

Геометрическое создание в центре комнаты начало проявлять некую активность, части «тела» группировались в некой последовательности, когда преобразование завершилось- всё замерло.

Двое молча смотрели на получившуюся композицию, чем-то напоминающую спутниковую тарелку, повёрнутую к огню…

РипКольм спохватился, вспомнив о бутылке, теперь стоявшей рядом со странной конструкцией. Он подошёл, взял её и как-то по-особому, с любовью в глазах посмотрел на этикетку. Примостившись по-турецки в дальнем от камина углу, на стороне латиноса, здоровяк потупил голову и задремал в обнимку с бутылью.

Латинос доточил инструмент и, явно довольный собой, решил выйти из дома и осмотреться. РипКольм сопел в углу, его бубенцы шелестели на каждом выдохе. Внезапно он приоткрыл глаз.

-Ты куда?

-Осмотрюсь, слишком душно тут, надо подумать, что делать.

-Мм…Я тут подумал, нам вероятно долго ещё тут вместе торчать. РипКольм всё ж не плохо звучит. Пусть будет ЭрКа.

-Тео. Вообще Теобалдо, но звучит херово.

После десятисекундного молчания латинос открыл тостую дверь и вышел, захлопнув её за собой.

Ёжась от холода, он стоял, опершись спиной о закрытую дверь. Пред ним всего метрах в тридцати начиналась завеса тьмы. Их дом будто бы стоял на единственном в мире клочке земли, плавающим посреди бездны. Тишина же, однако, иногда нарушалась звуком редких капель воды и падающих мелких кусочков льда. Последнее несколько насторожило Тео. Он устремил свой взгляд вверх и задумался о чём-то своём. На его лице висела тень сомнения. Становилось всё холоднее. К сожалению, на Тео была лишь лёгкая хлопковая рубашка, когда-то бывшая белой, джинсовые штаны, изрядно потрёпанные и заляпанные грязью самых разных цветов и оттенков, плюс не менее потрёпанные высокие рабочие ботинки.
Тео нахмурился и опустил взгляд.

-…Врядли. Глаза болят- буркнул он и зашёл назад в дом, так как на усах его уже начал образовываться иней.

РипКольм уже снова сидел у камина, стараясь не обращать внимания на рядом стоящее создание. Он продолжал вертеть в руках бутылку, как бы оттягивая сладкий момент её открытия.

-ЭрКа, я тут думал, если за нами пришли, значит сюда есть проход откуда-то, а раз есть сюда, значит и отсюда должен быть.

-Кэп…

-???.. Интересно, на сколько простирается это болото.

-Думаю, скоро мы это узнаем- ЭрКа сидя потянулся вытянув руки вверх. Диск циркулярной пилы чуть взвизгнул и сделал пару оборотов.
Тео снова задумался.

-Почему, почему меня всё это нисколько не удивляет, почему так спокойно? Этот парень даже не человек, не говоря уже об этой странной штуке. Так привычно. Может так было всегда? Почему я не помню?

Терпение РипКольма подходило к концу, он явно вознамерился открыть бутылку, но пробка ни коим образом не поддавалась.

Что-то не давало покоя Тэо.

-Сколько времени прошло с того нападения?

-Сколько-сколько…дней шесть — ЭрКа был поглощен процессом открытия бутылки

-Они должны были давно вернуться, они наверное следят за нами. Там снаружи, мне показалось, я видел вспышки света сверху

Здоровяку надоели попытки открыть бутылку цивилизованным способом, его циркулярка внезапно взвизгнула и начала набирать обороты, постепенно визг утих, а скорость вращения достигла того момента, когда диск пилы видится перманентным белым пятном.

-Иди к папочке…Надо было попросить этого Теобалдо вынести бутылку на холод, пока он там шлялся.

Звук падения чего-то очень тяжёлого раздался снаружи, может всего в паре километров от дома, земля содрогнулась, последовало ещё несколько намного менее громких глухих ударов, совсем рядом с домом, похоже ударная волна отколола пару ледяных глыб от стен провала.

РипКольм дёрнулся от неожиданности, циркулярку повело несколько ниже, она, как по маслу, разрезала бутылку наискось по середине и задела за шипы на другой руке, вызвав жуткий скрежет и сноп искр. Содержимое бутылки было на штанах здоровяка.

-Сучий потрох!...- в голосе прозвучала выразительная обида, видно было, что он сдерживал страшный гнев.

-Они пришли…?

Через единственное окно в комнату ударил луч пронзительно белого света.

* * *

Сумрачное помещение, тяжёлый, неприятный механический гул. В высоком прозрачном цилиндре у стены медленно парит, держась как на плову странный, уродливо-сферичекой формы силуэт. Множество проводов и трубок стягиваются к цилиндру.
Поодаль, у стола, рядом с завешенным жалюзями окном стоит чья-то фигура. Неловкое движение руки, звон стекла…
-Это к удаче, удача нам с вами понадобится …-почти шепотом разносится по комнате…