Сон длиною в паранойю (черновик, незавершённое)

(Тут был Flash-плеер, но с 2020-го года Flash не поддерживается браузерами)

— Вместо картин у меня на стене висит рай.

Катя навалилась на железную дверь. Домофон запищал, извещая о том, что ток перестал течь к магниту и дверь сейчас должна открыться. После некоторых усилий Катя вышла из подъезда в холодное и сумрачное сентябрьское утро. За спиной дверь со страшным скрипом закрылась. Бац! – по улице прокатился тяжёлой удар металлической пластины о заработавший магнит.
— Господи, как же холодно… — стуча зубами, сказала Катя. Она поежилась. На секунду возникло желание всё бросить к чёрту и вернуться в квартиру. Пусть тоже холодную, пусть пустую. Но там есть кровать, на кровати тёплый плед, тёплое одеяло. На кухне плита, на ней – чайник. Полный воды пузатый железный чайник. Вот маленькое пламя спички касается включённой конфорки. Зажигается огонь. Вода закипает – и скоро будет готов чай. Он станет насыщаться своим ароматом и вкусом в большой керамической чашке, а Катя тем временем, укутавшись в плед, будет сидеть в тёмной комнате перед ноутбуком и смотреть кино в Интернете. Споливенькое кинцо про любовь и тому подобные вещи. Катя будет долго не решаться встать и идти за чаем, но запах заварившихся трав манит к себе, запах тепла, уюта… в конце концов, запах своего дома.
Как никогда Кате хотелось вернуться домой. Уехать из этого города, бросить учёбу. Зайти в свой родной дом, улыбнуться родителям, сказать им самые тёплые слова на свете, извиниться за ту грубость, виной которой бурлящая молодая кровь в жилах. Кате хотелось сесть за тот же стол, где она делала уроки, готовилась к экзаменам. За этим столом Катя провела почти все школьные годы – она не гуляла с подружками, у неё не было парня. Катя была одинокой девочкой. И даже теперь она чувствовала себя маленькой девочкой. Вокруг только холод.
Катя сошла с тротуара на дорогу и огляделась. Улица, над которой возвышались тёмные громадные силуэты многоэтажек, была пуста. Кажется, это место призраков. Они невидимы, они плывут над асфальтовой поверхностью, они пронизывают воцарившееся забвение таким взглядом, от которого кровь стынет в жилах, а к горлу подкатывает ком. Нет, у Кати просто разыгралось воображение – ведь это ветер гонит по улице измазанные в грязи листья и мусор. Но как же, как же это похоже на призраков, как же страшит пустота. Город гудит, но не слышно его звуков, потому что непроницаемая, почти мёртвая тишина надёжно окутала Катю. Девушка чуть вздрогнула, точно от чьего-то прикосновения, вздохнула, наполнив лёгкие колючим воздухом, и пошла к автобусной остановке, щёлкая по асфальту маленькими каблуками. Щёлкающий звук один за другим испарялся в тишине. Все как один призраки глядели вслед маленькой одинокой девочки, пока та не скрылась из виду. Прошло немного времени. В окнах многоэтажек стали загораться огни. И призраки исчезли.
Выйдя на проспект, Катя быстро подошла к остановке и стала ждать автобус. Поначалу было мало людей, но затем за Катей с неумолимой скоростью стала собираться очередь. Автобус всё не появлялся среди бесконечного потока машин, а люди всё приходили и приходили. Наконец, когда заветный, тридцать девятый автобус подкатился к бордюру, Катя занервничала – вдруг эта толпа за спиной просто задавит её? Нет, этому не суждено случиться. Девушка быстро зашла в раскрытую дверь, насладившись внутренним теплом, которое давали работающие в салоне печки, и прислонилась к одному поручней рядом с выходом – выходить-то ей всего через две остановки. Когда автобус набрал людей, водитель закрыл двери и повёл машину дальше по шоссе.
— За проезд! За проезд передаём! – говорила кондукторша, пробиваясь через плотно стоявших друг к другу людей. Катя оплатила проезд и стала смотреть в окно, на сменяющие один другой здания, на людей – куда-то торопящихся, куда-то спешащих людей. Катя смотрела, как сумерки тают перед первыми лучами солнца, уже холодного, сентябрьского солнца.
Автобус поднялся на эстакаду.
Катя, будто уловив присутствие в салоне кого-то знакомого, обернулась. Она долго всматривалась в это громадное количество лиц, пока не узнала Петра Нерина – высокого молодого человека, который смотрел в окно и думал о чём-то своём, даже не замечая Катю. Девушка попыталась позвать Петра, но поняла, что делать это в переполненном автобусе немного дурацкая идея. Пётр был третьекурсником, учился на одной кафедре с Катей, правда Катя была младше курсом. С Нериным дружили многие люди, почти все на кафедре. Он, весёлый, красивый, харизматичный, был душой любой компании. И почти все девушки на кафедре были влюблены в молодого человека, не исключая и Катю. Девушка пыталась добиться знаков внимания Петра почти с самого первого курса, но что-то не заладилось – дальше простых дружеских разговоров дело не доходило.
Отвернувшись, Катя снова стала глядеть в окно. Она видела железнодорожные пути, раскинутые под эстакадой, видела поезда, в которые заходили люди с полными сумками. Опять девушку посетила мысль о том, чтобы покинуть город, покинуть всё – и отправится домой. Остаться там надолго, почти на всю жизнь. Забиться в тёплый уголочек, укрыться толстым одеялом, включить музыку и читать старые романы, где красивые строки уносят в даль, уносят далеко, где живут мечты. Катя хотела, чтобы весь этот шум исчез, весь этот холод и сумрак сентябрьского утра.
Автобус съехал на шоссе, и теперь уже до университета осталось совсем немного. Ещё несколько улиц – и заскрипели тормоза, автобус остановился, вся толпа дружно качнулась вбок. Открылись двери. Катя в потоке людей, который всё торопился как можно быстрее выйти из автобуса, выбралась из салона и шагнула на твёрдую поверхность – шатающийся пол этого грохочущего монстра остался позади. По крайней мере до вечера.
Университет – большое четырёхэтажное здание с белыми стенами, похожее на крепость – стоял на возвышенности, откуда был виден почти весь город. Что ж, надо подниматься. Катя вышла на дорожку и, затерявшись от какого-либо наблюдателя за спинами студентов, зашагала к университету. Колючий воздух больно царапал лёгкие при каждом вздохе, ветер гладил сухую кожу, мешал смотреть вперёд, из-за чего Катя иногда вытирала текущие по щекам слёзы. Но только ли от ветра были эти слёзы? Только ли этого того, что слишком холодно было?
Чувство одиночества закралось глубоко в сердце, прожгло там зияющую своей бездонной чернотой дыру. Катю окружала тысяча людей, весь город был здесь – но девушка была одна, совершенно одна. Нет друзей, подруг. Катя не знала, что такое любовь. Одиночество выстроило вокруг девушки бетонную стену, неразрушимую, неколебимую, неприступную.
Катя продрогла до мозга и костей, когда поднялась к университету. У самых дверей девушка остановилась и посмотрела на небо. То было затянуто тучами, ни один проблеск солнца не достигал земли. Снова пришёл мрачный серый сумрак. Снова за спиной Кати из асфальтовой поверхности вырастали силуэты призраков. Снова пришло забвение, в тишине которого тонули звуки ревущего города и завывающего ветра. Исчезло тепло, оно, громко шипя, испарилось в ледяном пространстве, оставив после себя только прозрачный пар. Туман мягко стелился по земле, и призраки продолжили своё движение. Их тяжёлый взгляд упал на спину Кати. Девушка обернулась.
— Ой, прошу прощения!
Кто-то налетел на девушку. Катя вытянула руки и посмотрела на этого человека. Им оказалась девушка с тёмными волосами и немного острыми чертами лица. Она улыбнулась Кате и ещё раз попросила прощения.
— Ничего страшного, — опешила Катя. – Случается иногда…
— Ну… Я пошла. – Девушка прошла дальше, оставив Катю одну.
Катя, простояв ещё минуту, пошла к входу. Улыбка – она не исчезала из памяти Кати. У девушки была такая искренняя улыбка, такие тонкие, ярко-красные губы. Через мгновение Катя поймала себя на мысли, что уже взахлёб мечтает поцеловать эти губы.