В пропасти

— Темнота с открытыми глазами и темнота с закрытыми глазами несколько отличаются по цвету.

В пропасти.
Где-то там, на краю сознания.
Ходишь, шаркая ногами, оглядываешься, а вокруг — затушенные факелы, разбитые зеркала и слабый свет, идущий сверху. Лунный свет?
Кричишь, бьешь кулаком землю, в ярости машешь руками — толка нет.
Плаваешь в пространстве, пытаясь найти причины и выявить следствия. Многомиллионный раз, когда самопознание бесполезно потому, что познать что-либо — невозможно.

Вон он я. Здесь и там. Внизу, но делаю вид, что наверху, со всеми. Улыбаюсь, здороваюсь, живу познанием и интересом к происходящему. Играю в правила — в сложившиеся веками правила. Играю, потому что либо так, либо здесь, внизу, презирая себя и тех, кто присоединялся к моей игре.

Вот он я. Здесь и там. Здесь — спокойный, но взрывающийся приступами красного-красного гнева. Там — живой человек, дающий те выражения эмоций, которые нужно проявлять, чтобы быть понятым и принятым. Вся наша жизнь — игра, но, Уилльям, что делать, когда игра до смерти надоедает?

В пропасти.
Здесь хорошо, честно. Несмотря на всё.
Здесь спокойно.
Здесь только я. Такой, каким хочу быть. Не вымученно улыбающийся, имитируя очередную эмоцию, а дышащий полной грудью, вдыхающий затхлый воздух и улыбаясь потому, что он мне нравится.

Сверху льется тихий лунный свет. Призрачный. В нем можно немного постоять. В такие моменты что-то в душе просыпается. Что-то теплое. То, что, наверное, и делает человека человеком.
Нужно что-то делать для того, внешнего мира, но когда глаза видят, руки опускаются.
Здесь — тишина и внутренний уют.

Рядом чувствуется чье-то тихое, размеренное дыхание.
Вот она — родная душа в чужом мире.
Можно успокоиться. Чуть-чуть. Приободриться, так как смысл всего не потерян.

Но вот спущена лестница, сверху доносятся искаженные фальшью голоса, и надо быстро собираться. Напяливать маску доброжелательности и идти воевать.
Из пропасти.