Фатализатор — научно-фантастическая новелла [Авторские иллюстрации] 2019

ПРЕДИСЛОВИЕ:

Как автор, я заранее благодарен каждому, кто прочтет данный рассказ до конца (он небольшой – всего 9 тыс слов, не надо пугаться). Работа над текстом и иллюстрациями заняла несколько десятков часов. Исходя из этого, я очень хотел бы увидеть поддержку с вашей стороны в случае, если конечный товар придётся вам по вкусу. Желаю приятного времяпровождения, дайте мне шанс сделать его таковым!

ПРОЛОГ

(15 марта 2003 года)

Где-то, в незримых самыми мощными телескопами созвездиях, в гигапарсеках от нас, с оглушительным грохотом и ярчайшими вспышками чистейшего света взрываются древние светила; целые галактики, подражая хищным животным, жадно пожирают друг друга; сталкиваются необъятные планеты, а метеоритные дожди из их останков пронизывают миллионы световых лет пространства, пока не разобьются об случайное тело или не рассыпятся в прах; образуются загадочные черные дыры с признаками отрицательной массы, затягивающие в себя непостижимые объемы космической материи, словно мощные щупальца осьминога, из которых нет шанса спастись мелководному; в тот же самый момент, на Марсе бушует песчаная буря, а в далеком уголке, посреди Атлантического океана, переворачивает суда и омывает подводные скалы уже Земной, но не менее разрушительный шторм; в разных точках глобуса темнеет и наступает утро; на молекулярном уровне зарождаются самые разнообразные формы жизни…

Но мне уже было категорически наплевать на эти чудеса, ведь Она смотрела на меня такими горящими глазами, так искренне и мило улыбалась, сжимая мою руку. Становилось тепло. Мы молчали уже пол часа, хоть совсем недавно яро обсуждали все, что только можно, делились тайными желаниями и планами на будущее, на жизнь вместе. Между нами больше не было секретов, для нас больше не было времени.

Я предложил Ей работу моим помощником и гидом в автобусных рейсах, не составило труда договориться с начальством, на что Она, без робких сомнений, согласилась — на меньшее я и не рассчитывал. Волшебная, умная, смешная — я никогда не устал бы перечислять те черты, что удавалось в Ней заметить.

Просто не верилось, что какому-то мне настолько повезло. Казалось, что я влюбляюсь все больше, с каждым мигом, проведенным рядом, но был ли этому предел? Я так Её любил, все складывалось наилучшим образом. Осознавая это, меня постепенно начала накрывать навязчивая тревога.

— Разве может быть все настолько хорошо? — все чаще думал я, ожидая того самого подвоха, но не чувствуя его приближения. Когда Она находилась со мной подобные мысли тут же подавлялись, словно после принятия лекарства.

Как же я Её обожал… и буду обожать всегда.

ГЛАВА 1

(21 ноября 2003 года)

Наш рейсовый автобус возвращался из очередной экскурсии в горном лагере. Детишки находились в неподдельном восторге от пейзажей и того, как красиво Она умеет рассказывать истории и описывать местность. Салон просто гудел от смеха и громких, восторженных разговоров. Все-таки детские эмоции — самые искренние и много стоят. По настоятельной просьбе маленьких пассажиров я сделал громче радио, уж настолько им понравились популярные там песни. Услышав приближение такого цирка на колесах разлетались птицы и как можно выше взбирались белки. Однако, идти на охоту с такой шумной компанией — полное безрассудство.

Корыто было уже далеко не новое: ходовая переваренная вдоль и поперек, ну точно, пол десятка раз; тарахтящие колодки; радиатор немного вогнут, а передний бампер кустарным образом меняли, похоже, что из-за столкновения с небольшим животным — кабаном или косулей; не работал левый фонарь и руль вечно клонило влево на несколько градусов, но я уже успел привыкнуть. Хотя, стоило признать, рабочий транспорт фирма-работодатель могла бы предоставить и получше – я лично видел несколько неплохих аппаратов у них на стоянке, ох уж эта извечная экономия на всем.

Мы въехали в небольшой тоннель, что показалось мне крайне странным, неосвещенный изнутри. Не впервые я работал на этом маршруте и все прошлые разы лампочки загорались. В это же время пропал сигнал радиостанции, но я успел выключить приемник резким ударом по кнопке, чтобы разом заглушить шум помех. Все утихли от неожиданности, пассажирам было не по себе, да и мне, в какой-то степени, тоже. Достаточно неловкое молчание длилось довольно долго, малышня переглядывалась и шепталась за спиной.

Но вот мы выехали наружу, так и не почувствовав сильного контраста, ведь там тоже рано стемнело. Попытавшись заново включить радио, обнаружилось, что оно решило не реагировать на нажатия, но мои попутчики тут же решили сами спеть какую-то песню, что заметно подняло всем настроение. Правды ради, ее мотив показался знакомым, но мне так и не удалось вспомнить, где бы я мог ее слышать прежде.

Всю дорогу мы с моей девушкой по очереди переглядывались через зеркало над панелью приборов, со стороны это выглядело дурачеством. Я был уверен, что эта поездка ей запомнилась как самая лучшая за наши первые полгода.

До конечной автобусной станции оставалось совсем немного, мерцание от припаркованных там автомобилей изрядно соскучившихся родителей было видно за километр. Их чадам просто не терпелось поделиться восторгом от необычной прогулки и ее подробностями. Помню, как гордо объявил, что мы уже близко… Я ощущал исключительную ответственность за этих детей, и их чистое, бескомпромиссное доверие.

Вдруг, приближаясь к крутому повороту со склона, я заметил очертания чего-то, преградившего дорогу — не то фигуры, не то предмета, но что-то явно было там… Едва успев разглядеть объект впереди, отвлекшись, колесо успело зацепить крупную яму. Автобус слегка подлетел над полотном и ощутимо покачнулся, от бампера полетели искры. Машину стало заносить. Вылезшая за барьер длинная ветвь ели, зацепившись, пробила собой единственную исправную фару. Освещение тут же погасло, а видимость пропала почти окончательно. Очертание приближалось, но ничего четкого я так и не видел. Изо всех сил выкручивая руль я решительно ударил по тормозам… но ни один не сработал. Это было фатально. В салоне раздался пронзительный крик, в глазах пассажиров застыло чувство ужаса от неминуемого и паники — я навсегда запомнил все эти лица в отражении зеркала, каждое из них.

На миг, страх и безысходность прошли через меня, застряв в мягких тканях. Я услышал звонкий звук рвущегося металла, ощутил мощный тупой удар и по инерции упал на пол, под сиденье. Невесомость. Это давление на органы от ускорения свободного падения. Второй удар. Он заглушил все крики, я оглох, будто рядом разорвалась мина. Заболело в боку, а согнутая нога издала хруст. Лобовое стекло разлетелось вдребезги, пронизывая кузов насквозь словно игла искусной швеи дорогую ткань. Впервые мой мозг сдался и все потухло.

…

Я кое-как пришел в себя, лежа на холодном берегу из мелкого камня, как мертвый кит, с презрением выплюнутый океаном. Приближался нарастающий гул сирен, но не было даже сил поднять голову. Я, переживая шок и пялясь в небо, то находился в сознании, то отрывисто терял его. Все тело охватили спазмы и острая точечная боль. Вокруг суетились пожарные и полицейские. Привязав носилки на тросы меня подняли наверх по склону, упаковав в скорую. Кислородная маска быстро погрузила в сон и опять все погасло. Черным-черно.

ГЛАВА 2

Из протокола о ДТП уполномоченного сотрудника ГИБДД по Томской области: “21.11.2003 около 18:30 в окрестностях озера Тихий вал, а именно на прилежащем горном склоне, произошло ДТП – столкновение транспортного средства с ограждающим забором и последующим вылетом городского автобуса ЗИЛ 158А за проезжую часть с падением в воду. Последствия расцениваются как особо тяжкие, понесшие смерть пятнадцати пассажиров, из которых: одна девушка двадцати одного года и четырнадцать детей в возрасте от восьми до двенадцати лет, тела доставлены в морг для опознания. Единственного выжившего, водителя, нашли на берегу в десяти метрах от места затонувшего транспорта, в тяжелом состоянии. Он был своевременно доставлен в отдел реанимации центральной городской больницы по адресу … На дорожном полотне, в пяти метрах от пробоины в заборе, обнаружена вмятина произвольной формы в асфальте, но самого предмета, столкновения с которым, судя по всему, водитель попытался избежать, вблизи не оказалось. Наши эксперты полагают, что это мог быть оползень почвы, крупный камень или ствол дерева, но ничего из этого в пределах области происшествия не было найдено. Вероятно, объект, каким-то образом, упал в воду, подробнее об этом мы узнаем после детальной проверки дна. Возбуждено уголовное дело по статье 264 УК РФ — “ДТП со смертельным исходом”. Транспортное средство было извлечено из воды и доставлено на полицейскую штраф-стоянку до следующего этапа расследования уже по инициативе районного суда.”

НЕКРОЛОГ

Морг центральной городской больницы (23.11.2003)

Следователь Димитров:

— Здравствуйте, вы должно быть заведующий этим отделением? Доктор Гальцин?

Доктор Гальцин:

— Добрый день, да, все верно. А вы, как я понимаю, следователь по делу о недавнем ДТП с детьми? Нам звонили, сообщали, что вы скоро приедете.

Что ж, пройдемте со мной к рабочему столу, присаживайтесь.

Честно говоря, давно такой трагедии не случалось, а я, уж поверьте, их много повидал. Со временем, люди нашей профессии, возможно, и могут привыкнуть к таким вещам как самоубийства или поножовщина, во всяком случае, я давно привык, но к подобному, следователь, к подобному просто невозможно привыкнуть. Я лично проводил осмотр и документирование всех пострадавших в тот злосчастный вечер. Это ужасно, поистине несправедливо, и мне очень жаль бедных родителей, даже не могу представить их состояние, да и незачем пытаться себя травмировать подобными мыслями, незачем, никому из нас.

Что касается условного виновника происшествия, то пациент Виктор Фрэйзер 1979 года рождения, поступил к нам в тяжелом состоянии: многочисленные ушибы; открытый перелом голени; сотрясение второй степени; сломаны два ребра; также томография показала некоторое повреждение коры в теменной доле; есть подозрение на защемление позвонков в области низа спины, но с этим скоро разберутся хирурги, не все сразу. Он сейчас крайне слаб и находится без сознания под аппаратом в другом отделении нашей больницы. Еще рано давать какие либо точные прогнозы, но я осмелюсь предположить, что пострадавший получил серьезнейшие травмы, полное восстановление после которых является невозможным, даже если он и выживет, хотя, после такой “встряски” обычно не выживают.

Но вот чего я не могу никак понять: как это водителю удалось выбраться из кузова в такой-то ситуации, с его-то положением, и проплыть до берега целых десять, десять метров! Да еще и с переломом ноги в двух местах! Немыслимо! Что-то вы упускаете из виду, товарищ следователь.

Ну да ладно, вот необходимые документы, я уже все оформил как полагается, держите:

“В ночь с 21.11.2003 на 22.11.2003 в отделение морга при центральной городской больнице было доставлено тело молодой девушки (причина смерти: ранение осколками стекла, что прошли насквозь в сорока шести местах; повреждены шейные позвонки; пробита лобная кость… смерть наступила мгновенно), а также четырнадцати детей (причины смерти: у большей части то же повреждение головы осколками; сломаны; ребра и шейные позвонки, у другой части, что сидела на самых задних сидениях, смерть наступила в результате захлебывания водой) Все тела были зарегистрированы и опознаны родственниками погибших, после чего были им переданы.”

Следователь Димитров:

— Благодарю вас за содействие. Да уж. То, что произошло, на самом деле отвратительно. Даже в голове не укладывается — как? Они ведь всего лишь дети! Чем они могли только заслужили подобное! Невинные и бесконечно несчастные дети… Честно говоря, я надеюсь, всем им будет лучше на небесах, и девушке этой, всем. Да спасет создатель их души! Какая мучительная смерть, господи!

Скоро состоится суд над этим водилой. Мне самому интересно узнать исход дела. Часть моих коллег сейчас работают на месте ДТП, но конкретикой тут и не пахнет.

Доктор Гальцин:

— Ну, знаете, я бы на вашем месте не был столь наивно уверен о дальнейшей судьбе этих несчастных… Как я уже упоминал ранее, люди моего рода деятельности успевают многое повидать за свою насыщенную событиями профессиональную деятельность, и, к тому же, многое осознать, то, что, к огромному сожалению, а может и к бесконечной радости, не дано понять большинству.

Вот вы, как я посмотрю, ярый христианин, без обид, а значит и оба завета должны знать в достаточной мере? В таком случае вы должны понимать, что даже следуя основополагающим догматам и правилам вашего вероисповедания, можно заметить, что все эти дети, насчет девушки я, конечно же, не уверен, эти дети не верили в Иисуса Христа в той самой степени, которую единогласно требуют Евангелия для того, чтобы быть наверняка «спасенными» и в итоге попасть в так называемый «рай». Они не знали ни заповедей, ни самих святых писаний.

Если мне не изменяет память, то даже взрослому человеку крайне тяжело “очиститься” от ереси, жить по законам божьим и принять Иисуса как спасителя своего. Да и еще учитывая тот факт, что никто не дает гарантий — требования к сопутствующим ритуалам и стилю жизни праведного христианина разнятся в разных частях света. Так, у католиков, православных и протестантов они различны, но каждый считает, что он прав, а инакомыслящий ошибается! Так с чего же, скажите, какие-то там дети, пускай и погибшие так называемой «мученической смертью», пускай даже и, может быть, носившие оловянные крестики на шее, обязаны быть кем-то спасены вне очереди?

А вот, предположим, если среди них и их родителей были Сунниты, Шииты, Евреи или, скажем, Даосисты, то куда при таком сценарии их «кто-то там» распределит после ухода из земной жизни? Одного туда, трёх сюда и так далее? Так выходит? Забавно. Притом, что одни религии категорически отрицают постулаты и божеств других, живя в своем собственном мире, в подобном наваждении, ментальной консервации, если вам угодно.

Видите ли, любой больной или же просто психологически подавленный человек, с огромным удовольствием поверит в любую выдуманную им, или кем-то другим, чушь, лишь бы она красиво звучала и успокаивала его самые животрепещущие переживания.

Следователь Димитров:

— Вы что, смеете называть меня больным?

Доктор Гальцин:

— Заметьте, я не говорил этого в вашу сторону! Нет, что вы! Напротив, подобная модель поведения, к сожалению, абсолютно естественна у представителей нашего вида — это всего лишь закономерная защитная реакция на давление извне, всякого рода потрясение, что однажды случается у каждого в жизни.

Так что — мой исключительно дружеский и не менее исключительно добрый совет вам: повзрослейте скорее и чаще думайте головой, а это ой как упрощает и проясняет существование! Полагаю, я помог следствию в какой-то степени.

Следователь Димитров:

— Как скажете. Пускай поделом вам будет, поделом! Надеюсь, что вы знаете о чем говорите, но я очень, очень в этом сомневаюсь! Не вам меня учить жить, доктор.

Доктор Гальцин:

— Знаете, наверное, не стоило вам этого всего говорить…

Ведь это бессмыслица — борьба с ветряной мельницей.

Ладно. Можете ли понять, я немного на нервах — вторые сутки без намека на сон, еще эти тонкости осмотров и документирование…

Потому и реагирую неподобающим образом, мало что мое изречение в конце концов меняет, в самом деле!

ГЛАВА 3

Я был в своем уме уже через трое суток, тяжело отходя от болеутоляющих наркотиков. Очень туго соображал, перед глазами плыли стены. Постепенно я начал вспоминать то, что так фанатично и безысходно пытался затем вытеснить из памяти, как вода вытесняет плотное вещество, сжечь, словно ту самую страницу с плохой концовкой книги. Но эти самые последние секунды застряли во мне как зажеванная проигрывателем кассета. И я обессиленно лежал в палате, не имея возможности отвлечься и передвигаться целую неделю или больше.

Это холодная пытка с пристрастием, жгучее самобичевание. Хотелось выключить совесть как фонящий телевизор. И только во сне я мог переключиться, но только на ужасные сны – такие, какие был способен сформировать воспаленный мозг. Я все также вспоминал их лица, особенно Ее лицо. Они въелись в память словно шурупы, застывшие во времени как слепок из гипса, в разъедающей сознание безнадежности. Я подвел их всех, мне так слепо доверились! Вина на мне, вина на мне, что я же натворил…

Что за дрянь оказалась посреди дороги? Почему моя машина предательски подвела меня в тот момент! Я спрашивал об этом следователей, но они разводили руками. Я заново перечитывал уголовное дело — никаких уточнений! Они ничего не нашли, только какой-то след. Не померещилось ли мне? Был ли я вообще здоров психически?

Вскоре, пришедшие юристы объявили решение суда в мою пользу. Виновником признали работодателя за то, что он предоставлял в эксплуатацию полу-мертвый транспорт, настоящую рухлядь в техническом плане.

Как оказалось, мне полагалась большая сумма финансовой компенсации. Такая, что я бы мог позволить себе не работать года два точно, но реакция на эти вести была холодна как ноябрьская вода. Было абсолютно наплевать — посадят ли меня убогого в заключение или нет. Выписавшись из больницы, я начал стабильно пить. Пытался забыться примитивнейшим, но, отнюдь, весьма действенным способом, и это помогало. Я выкупил эту жалкую квартиру у ворчащей хозяйки-арендодателя, только чтобы она больше не доставала меня своими визитами и лекциями про то, как надо продолжать позитивно мыслить и прочую чушь. Долбанный психолог в отставке. Все сущее блекло с каждым календарным днем, в трубу улетали недели, затем и месяца.

Я осмелился посетить кладбище где Её похоронили лишь однажды, когда удалось достаточно успокоиться. Но, естественно, решился пойти туда далеко не с первого раз и, конечно, о трезвости не было и речи. Серая мраморная плита с инициалами моей возлюбленной… Я так подло обманул ее, смертельно разочаровал.

А ведь мы хотели построить своими руками маленький дом, где-нибудь в живописном месте. Или даже сделать его автономным прицепом, чтобы путешествовать, каждый раз просыпаясь в новой точке на карте. Я был готов осуществить все, что ей вздумается, лишь в обмен на ее присутствие, запах волос, эти милые контуры губ…

Могилы детей были расположены в разных местах, где именно я и не интересовался. Уперто нее хотел встретится с их предками, иначе бы не ушел на своих двух. Дети иногда являлись ко мне во снах, молча смотрели — бледные, опухшие от воды. Все ждали какого-нибудь жалкого оправдания, но мне нечего было сказать из-за стыда и страха. Это были самые ужасные ночи из всех.

Долго там пробыть не удалось, скарабеи грызли грудную клетку изнутри. Я закурил дешевое паливо и двинул бесцельно ходить по парку, что был в двух километрах оттуда. Бродил как призрак, медленно перебирая ногами, создавалось ощущение, что грязь к ним прилипала навечно, как паразит. Меня со стороны обходили люди. Окончательно устав и вернувшись в квартиру, я увидел торчащее из почтовой коробки письмо, свежее.

Конверт с посланием был подписан от имени Ее родителей, они не решились звонить на домашний телефон, так как понимали, что я не смогу заговорить, возможно, больше никогда. Мы не общались уже год, да и виделся я всего раз только с Её матерью, беседа не задалась, каждый куда-то спешил.

Что же я был способен сказать тем, кто меня больше всего ненавидел? Тем, кто искренне презирал, но все равно не настолько сильно как я себя сам. Как можно было осмелиться посмотреть им в глаза, любому из тех родителей, что были готовы буквально разорвать меня пополам, накромсать, лишь бы им выпал шанс?

Единственной содержательной строкой из письма было:

“… это крайне важно, ведь связано с расследованием того самого дела. У нас есть упущенные полицией детали, что имеют ключевое значение… мы знаем, что ты видел нечто в тот вечер...”

Я застыл в ступоре, откуда они могли… Значило ли это, что мне на самом деле не показалось? Чем бы это ни было — оно исчезло за считанные минуты до приезда любых свидетелей! Со стороны это выглядело, будто идеально спланированная подстава. От подобной информации, к которой я не был готов, но подсознательно жаждал, становилось ни разу не легче.

Тучи и не собирались рассеиваться над моей бедной башкой.

Хотели ли Её предки на самом деле поделиться со мной чем-то, играющим серьезнейшую роль в случившимся прошлой осенью, или же это была хорошо продуманная уловка, чтобы жестоко отомстить за то, что я не уберег их дочь как обещал, чтобы заманить прямо в темный колодец самосуда, с упоением закидав камнями мое жалкое и иссохшее тело? Меня это уже не волновало.

…

На следующее утро я сидел один в вагоне-купе поезда с промокшими ногами, выкупив сразу четыре места. Терпеть не мог глупых попутчиков. Свойственный им язык всегда оставалось лишь прибить гвоздем к верхней полке, когда привычная затяжному путешествию тишина, вперемежку с монотонным стуком колес состава, внезапно, но как-бы ненавязчиво, перетекала в шаблонный разговор ни о чем. Конечно, на свете были и любители подобного трепа, когда делать в замкнутом пространстве остается совсем ничего, но я не относил себя к этим людям.

Уж точно не в тот день. Уж точно не в том настроении.

Ожидая скорой отправки, чтобы хоть как-то согреться, я попробовал выпить раскаленный, словно поверхность самого солнца, чай, более напоминающий горькую землю, разведенную в кипятке, который мне любезно принесла проводница с уставшими глазами и очень грубыми, даже мужскими чертами лица. Не помню, чтобы когда-то в наших поездах подавали что-то другое.

С собой я также успел прихватить с десяток газет, что купил в привокзальном киоске, где еще оставались старые не распроданные запасы за прошедшие месяца: крупная сводка новостей, что помогла бы мне не только забить время, но и попытаться узнать, что же произошло в мире, пока я занимался домашней реабилитацией.

К слову, несколько бутылок крепкого я предусмотрительно положил в свой потрепанный рюкзак. Судя по моему, схожему, состоянию — содержимое стеклотар было просто волшебным лекарством. По крайней мере, более безобидных выходов, чем алкоголь и сигареты, мне не удавалось выдумать. Насчет чего-то сильнодействующего, то такого в меня успели достаточно влить еще в больнице, а это чувство оцепенения и беспомощности даже не хотелось вспоминать, уж тем более переживать вновь.

В итоге я смог по-хорошему согреться. Поменяв носки и укутавшись в одеяло, я предался дрёму. Мне мерещилась больничная палата и томные удары капельницы. Поезд тронулся в шесть утра. А за окном, обволакивая состав, мимо проплывал густейший туман. Стекло резко запотело с обеих сторон, и так продолжалось вплоть до не скорого прибытия.

ГЛАВА 4

Спустя двенадцать часов я уже находился на шумном перроне чужого города, но не он должен был стать пунктом назначения. До другого ПГТ в пятнадцати км оттуда еще предстояло доехать, но точно не на автобусе. В этом вопросе я навсегда остался категоричен.

Так, основательно убедившись в хорошем ходовом состоянии одного из такси и заплатив его водителю солидно свыше тарифа, ведь тот по обыкновению разъезжал исключительно в пределах города, а доставку в область пришлось еще выпрашивать вежливой купюрой, мы тихим ходом двинули в сторону нужного поселка. Одним из условий поездки было отсутствие любых вопросов мне, в то время как я имел на это полноценное право.

Шофёр, который оказался настоящим знатоком местности, поведал мне следующее:

“Этот поселок ударными темпами воздвигли во времена третьей советской пятилетки, прямо рядом с разрабатываемым карьером, в котором на то время нашли титанические залежи всевозможных руд и каменного угля, что по качеству не уступал донбасскому.

Стянули самую передовую на тот момент технику, лучших инженеров, добыча росла: битком заполненные ценным товаром КАМАЗы разъезжались во все стороны СССР целыми колоннами. Всего за несколько лет на месте около горного пустыря, появились новые панельные дома, зеленый парк с сияющими аллеями, фонтан, асфальтированные дороги, больница, школа, исследовательский институт и много предприятий, связанных с горной добычей.

Новые территории оказались быстро заселены льготниками, молодыми семьями шахтеров и персонала, обслуживающего разные учреждения. И все было более-менее радужно вплоть до 1987 года, когда, да об этом даже в газетах писали, когда огромный бур, главная рабочая сила всей шахты, проделывая очередной тоннель, не напоролся на крупный массив крепчайшего камня. Массив, как показало сканирование, пролегал под землей на многие километры, замыкаясь в гигантскую арку и являясь настоящей несущей конструкцией части почвы, на которой стоял город. Более детальный анализ показал, что никаких полезный залежей внутри него нет, а его толщина, по подсчетам, все равно оставалась непробиваема. Смысла копать глубже не оставалось.

Производства один за одним пошли на спад, фирмы-партнеры расформировались, шахту закрыли по решению правительства из-за нерентабельности, элементарно — нечего стало там добывать! Часть задействованных работников уволили, часть перевели куда-то еще. Финансирование жизнедеятельности поселка прекратилось всего за несколько месяцев, рабочую технику вывезли, начался значительный отток населения, сократилось оно многократно, а потом… а потом и СССР распался. В конце концов почти все забыли об этом месте, забросили.”

Внимательно слушая рассказчика я засмотрелся в окно. На запустелой и разбитой дороге прослеживались следы от огромных колес, что еще не успел окончательно размыть дождь, смешав с грязью. Может их оставили как раз те люди, что и пригласили меня?

— Не пойму, подождите, так что в таком случае вы там забыли, если даже толком не знаете куда едете? Подозрительный вы турист все-таки, — после резкого обрыва своего монолога, с неприкрытым недоумением спросил таксист, ставя меня в чистое замешательство.

И действительно, вопрос сбил меня с толку, но не то, чтобы его и до этого было много. Я провел в молчании несколько секунд, покачивая головой.

— Зачем этим людям понадобилось указывать адрес квартиры в каком-то доме, находящимся в заброшенном городе, где уже давно, судя по всему, никто не живет, в этой деревне на отшибе? — с недоумением подумал я.

Да, вся цепь событий, преследующая меня, была крайне нечиста и обескураживающая, с мерзким металлическим привкусом недосказанности. Но на дерзкое заявление водителя я ответил лишь замечанием, что тот нарушает наш прежний уговор, к тому же предварительно оплаченный. Тем не менее, мне удалось выудить у него подтверждение подлинности адреса на отсыревшем конверте. Разворачиваться на пол пути не было ни малейшего смысла, тем более, что эта поездка и была моим единственным смыслом. Я был обязан узнать правду, любые подробности, куда бы это не привело.

Мы находились уже на подъезде, погода внезапно улучшилась. Сквозь занавес угрюмых туч появились слабые проблески солнечных лучей, ветер ощутимо стих. Только щебетание птиц и хруст обломанных веток доносились легким эхо до моих напряженных ушей. У водителя зазвонил мобильный в бардачке. Прервав идиллию мертвого города.

— Никакой болтовни за рулем, смотрите на дорогу, уважаемый! — крикнул я ему с заднего сиденья убедительным тоном. Нельзя отвлекаться от руля, нельзя…

ГЛАВА 5

Добравшись до окраины, совсем рядом с нужным мне многоквартирным зданием, я оставил таксисту еще немного на чай и, на всякий случай, попросил визитку.
— Не пешком же отсюда потом возвращаться, — рассудил я. Машина быстро развернулась среди узкого проулка и смачно дала с места, откуда такая спешка?

Все вокруг выглядело ужасно постаревшим, панели на домах обшарпаны, с пробитой в нескольких местах крышей, с которой спадали вниз целые куски влажного шифера и черепицы. Заборы заржавели, как и рамки разбитый окон, а клумбы вместе с детской площадкой больше напоминали запущенные джунгли или флорариум, в котором все растения успели высохнуть и сбросить листья. Дождь отчаянно попытался пропитать почву, но вряд ли здесь что-нибудь зацветет зеленью еще много месяцев. Подобный пейзаж не из приятных, меня он очень разволновал. Много ли таких мест еще осталось на постсоветском пространстве? Кто знает.

По периметру я не приметил ни одного авто, только прогнившие кузова, заросшие вьюном. Долгожданные ответы, как я надеялся, ждали меня в квартире номер 64 на четвертом этаже второго подъезда, оставалось лишь подняться.

Двери подъезда, покрытые редкими остатками побелки, были распахнуты со следами царапин по дереву. Я заглянул внутрь. Проход на лестничную площадку верхних этажей был заблокирован хламом из обломков мебели, но перелезть эту конструкцию не доставило трудностей. Звук робких шагов, издаваемых мной, будто бы усиливался, виной тому были высокие потолки. В свою очередь, я переживал за то, как бы вся лестница не обрушилась вниз. Арматурный каркас, что ее удерживал из последних сил, отдавал вибрацией. Казалось, если прямо сейчас подует порыв ветра — весь бетон сложится как карточный домик, настолько все было ветхо и неустойчиво. Стены были усеяны трещинами самых разных размеров, а сквозь них сопел сквозняк. По ним стекала вода с чердака.

И вот я, наконец, стоял перед входом в квартиру номер 64. Она была приоткрыта, а сам номерной знак, в оторванном виде, валялся изогнутый под ногами. С потолка капало с определенной периодичностью. Комнаты простаивали пустые от мебели, ведь все давным-давно вынесли. Пройдя на кухню, я увидел разбитую на столе люстру в виде раскрывшейся лилии, а на ее осколках разводы крови, такие же были на полу в лужах воды, на перилах балкона…

— Что здесь произошло? Почему меня никто так и не встретил? – подумал я с негодованием. Мне категорически все это не нравилось, но я не мог уйти с пустыми руками.

Прошерстив кухонные ящики и балкон, на который даже ногой нельзя было ступить, я нашел кое-что в туго открывающейся духовке. Это была записка на обрывке клетчатой бумаги, сухая, еще не успевшая пропитаться влагой. Но ее наполнение вновь не блистало особой содержательностью:

“ИИ, центральный корпус, ул. Вибрана 15-Б,
С П Е Ш И, Виктор, мы ждем тебя внизу,
не попадайся никому на глаза.”

Я присел на пыльный стул, чтобы перевести дух.

— Все это нечисто, как же они темнят! Во что я лезу и стоит ли продолжать? — пробормотал я себе под нос, но решение было уже сформировано и непреклонно: только вперед и никак иначе.

Как только я направил глаза вниз, так на них попалась одна вещица… но откуда ей было там взяться? Винтовочный магазин, полностью пустой, калибром, походившим на 9х39 мм, судя по резьбе и габаритам. Такой трудно не узнать.

Как я припомнил из армейского курса: этот патрон разработали в конце 80-х в качестве бесшумного решения для таких винтовок как СР-3 “Вихрь”, ВСС Винторез, ВСК-94 и других. Наша рота еще практику стрельбы и нормативы по тому же ВСК-94 сдавала — мягкий ствол, податливый и крайне тихий.

— Может этот магазин валялся тут много лет? – вздумалось мне. Глупая мысль, ведь было очевидно, что он ни разу не потертый, можно было сказать новый. Да и это кровь, что была местами вокруг, ей нельзя было дать и трёх дней. Видимо, что очередь выпустили прямо здесь, в этой квартире, но на поверхностях я не нашел ни единого следа от пули, как и ни одной гильзы. Я решил спускаться как можно скорее. Каждая секунда пребывания там делала воздух все тяжелее.

Из одного окна ясно виднелся тот самый карьер с крутым спуском, а недалеко от него, насколько это можно было судить с моей точки перспективы, располагались какие-то крупные корпуса. Отчетливо читалась большая надпись: “Исследовательский институт горно-добывающей промышленности”, он же тот самый ИИ из записки, такой в округе один.

— Надо держаться ниже воды и тише травы, а самому внимательно слушать, я явно не один. В этом городе кто-то есть и мне никак не избежать встречи. Что-то не кажется она мне хоть сколько-то радостной, ни капли! — сказал я себе, чувствуя прогрессивно нарастающее раздражение. С потолка начало течь еще активнее, вновь пошел барабанящий дождь, что должен был скрыть мои шаги. Как раз на руку.

ГЛАВА 6

Пробираясь вглубь моногородка я придерживался кустов, заборов и мелких переулков. Дыхание окружения отдавало сыростью бетона, а в отражении луж на меня укоризненным взглядом смотрело серо-синее небо, солнце скрылось за пеленой водяного пара. Перелетая с высушенных деревьев под откосы крыш немногочисленные птицы скреблись об кирпичи и кричали, словно прогоняя меня прочь. Что они знали, о чем хотели предупредить?

Наверное, просто изгоняли чужака из своих владений, ведь человек уже давно, по идее, не правил этими строениями. Природа все берет в свои руки, когда мы бросаем что-либо на самотёк.

На подходе к близлежащим корпусам ИИ до меня донесся гул разъяренного мотора. Аккуратно подкрадываясь все дальше, я посмотрел за угол, и мне в лицо ударил, рассекающий стену влаги, свет мощных противотуманок. Это был крупный транспорт, военный БТР серого цвета, пустой внутри.

Я внимательно осмотрелся, но никакая живая душа не рискнула показаться. Должно быть, все люди, что сидели в кузове, уже находились внутри главного, самого крупного корпуса исследовательского центра, чья входная дверь была бесцеремонно выбита.

Из БТРа доносился шум работающей рации, радиопомехи. Через какое-то время среди этих помех появился едва различимый голос, отрывисто сообщающий кому-то о необходимости подкрепления.

Да, я прибыл по адресу, но заявляться внутрь через парадный было бы слишком рисковой и опрометчивой идеей. Меня, или, возможно, даже не меня, там могли поджидать вооруженные люди с непонятно чем на уме. Обстановка накалялась.

Какие альтернативные пути подступа были доступны? Прямой лестницы до крыши неоткуда было взяться, но совсем вплотную к корпусам прилегал небольшой хозяйственный дом, может котельная или склад. На него, при должном желании, можно было легко взобраться, а оттуда уже попасть прямиком на второй этаж центра, стекло на одном из окон которого полностью отсутствовало, как и решетки.

Путь лежал через просторный двор, превратившийся в болото, но тот был обнесен кирпичным забором и крупными воротами с колючей проволокой по периметру, а сами ворота намертво заварены. Вариантов немного.

У ступеней валялся штурмовой молот, которым вежливые люди и вскрыли парадную дверь, после чего бросив орудие. Подобрав этот увесистый инструмент для элегантного взлома, я начал глазами искать брешь в ограждении: расхождение кирпичей, любую крупную трещину, и таки нашел – время не щадит ничего и никого.

На стыке забора и нужного мне дома землю размыло водой — настоящая квашня, а между кирпичами полопалась строительная смесь, да и в толщину он был около двадцати сантиметров. После нанесения нескольких решительных и заглушенных ливнем удара стена сдалась и я проворно пробрался в сам двор.

Не успев пройти и нескольких метров вглубь меня настиг гудящий рык еще одной машины, такого же бронетранспортера, что и прежде, но только движущегося в мою сторону! Он летел по залитым улицам и, с мерзким скрежетом, буквально порвал своим носом ворота, резко затормозив по поверхности грязи, скользя по ней как черепаха по маслу.

Я едва успел взобраться по куче хлама на нужную крышу. Расторопно выглядывая из-под лба, я растекся морской звездой и остолбенел, затаив дыхание.

Из панциря повозки вышли десять человек и оперативно выстроились в ряд: все в черном снаряжении, масках и оружием в руках. Они были похожи на какой-то высококвалифицированный спецназ, но отличительных нашивок на форме не носили.

Их командир дал краткий приказ: “заложить снаряды на отмеченных точках; никого не выпускать; стрелять на поражение, пора уже покончить с этим всем!”

И спустя пару секунд два отряда расформировались в разном направлении — часть побежала внутрь комплекса, а часть в сторону карьера. Не прошло и двух минут, как успели подъехать еще четыре таких же машины. Боясь быть замеченным я, к тому времени, поспешно скрылся в окне. Попасться – означало быть убитым без промедлений.

Быстро спускаясь по лестнице, я достиг нижних этажей, боясь натолкнуться на оперативников в этих запутанных коридорах. Где-то над моей головой находился просторный зал, из которого доносился стремительный топот сапогов. Недоброжелатели тоже спускались на нижние этажи, но, когда я достиг дна корпуса первым, то увидел, что прямой проход со стороны главного зала был завален жирными кусками несущей перегородки верхнего этажа, а лифты не работали ввиду отсутствия электричества. Солдатам пришлось искать обходной путь и это дало мне запас временного ресурса.

ГЛАВА 7

К моему удивлению, я шел куда следовало, даже не смотря на то, что заблудится в этих окутанных мраком проходах, на глубине двадцати метров под землей, оставалось плевой задачей. Любые отголоски активности на поверхности стихли за моей спиной, и, зайдя за очередной поворот, мне в глаза, словно раскаленной иглой, ударил столп холодного люминесцентного свечения.

Пару мгновений спустя, когда зрение кое-как восстановилось, ему открылась тошнотворная картина: на залитом кровью полу широкого коридора лежало несколько трупов разной степени изуродованности. Их форма, по сравнению с новоприбывшими спецназовцами, была абсолютно идентична.

Продвигаясь вглубь я измазал подошву остатками еще четырех оперативников: переломанные спины, оторванные конечности, вскрытые гортани и выжженные зрачки, чего только не скрывали сопутствующие мне помещения. Какое только чудовище могло сотворить подобное? Отвратительное зрелище.

Но откуда там взялось электричество? Запасные бензиновые или угольные генераторы? Неважно как оно вырабатывалось, факт оставался, но, в таком случае, для каких целей все это работало, если добычу руд и произвольную ей деятельность тут прекратили еще в мохнатом году?

Передо мной нарисовался тупик – запертые механические двери, сделанные из крайне прочного и толстого материала. Судя по редким вмятинам, их не волновали никакие пули и даже разорвавшаяся осколочная граната, что изрешетила стены, но лишь слегка поцарапала обшивку. Крайне необдуманное решение – применить гранату в замкнутом пространстве глубоко под поверхностью, видимо, оно было предпринято в исключительном предсмертном отчаянии одного из раненых.

— Разве больше некуда двигаться? Ну все, конечная! Приехали что называется, – единственное, что удавалось мне процедить через мозг в те минуты.

Мне не оставалось ничего другого, как судорожно постучать по этой самой двери. Я понимал, что тем самым могу привлечь крайне нежелательное внимание вооруженных лиц в масках, что могли уже найти другой вход, но в тоже время у меня была мнимая надежда что те, кто так привык общаться через таинственные записки, наконец-то решаться основательно поговорить и объяснить мне, что же тут произошло и продолжает происходить, хоть малейшие новые подробности не менее таинственных обстоятельств.

И, после нескольких попыток бесцеремонно нарушить подвальную глушь, я таки был вознагражден! Пневматические приводы преграды заскрипели, медленно поднимая всю тяжесть надежного заслона. Из-за заляпанного стекла по левой стороне комнаты донёсся дрожащий женский голос: “Виктор, вы один? Вы безоружны?”

И мой ответ был положительным. Голос приказал мне проследовать вперед, а заслон скоропостижно опустился в исходное положение, впервые за целый день я ощущал себя в подобии безопасности.
— Я полагал, что вас будет двое… – сделал я замечание вскользь.

— Разрешите — об этом позже! У нас крайне мало времени, но мы, по моим обнадеживающим расчетам, должны все успеть. Знаю, что у вас накопилось вопросов на тысячу лет вперед, но погодите, прошу, и дайте мне сказать то, что я обязана, – с неприкрытым возбуждением и обрывистым дыханием начала свой потрясающий монолог весьма пожилая женщина, лет пятидесяти, как только мы зашли в какую-то лаборантскую с кучей колб, шкафов, пыльных приборов и запечатанных коробок.

Я не мог перепутать эти черты лица ни с чем: взгляд, форму ушей и носа, манеру речи – эта была Её мать. Разрываясь от заинтересованности во всем, что твориться, я присел и начал внимать, стараясь не перебивать крайне взволнованного рассказчика.

ГЛАВА 8

И вот то, что она так желала мне поведать:
“Все происходит слишком стремительно, даже не знаю с чего начать, хоть я и обдумывала этот самый разговор, сидя здесь, уже несколько часов…

Послушай, Виктор, ты ключ ко всему, но я до сих пор еще не могу понять – следствие ты, или первопричина, настолько все неоднозначно и запутано. Моя дочь… то что произошло тогда, все так совпало, так повернулось! (Она сделала глубокий вдох и затяжную паузу в попытке успокоиться) Сейчас, давай о главном, о сути, иначе мы попросту не успеем.

Мы с тобой находимся в засекреченной лаборатории сам знаешь какого института. В 1987 году местная шахта действительно перестала официально работать, но не из-за того, что писали в газетах и говорили по телевидению, это было лишь прикрытие, информационный зонт и условный повод, чтобы под шум законсервировать город и отвести внимание левых наблюдателей, минимизировать вероятность утечки данных о том, что на самом деле нашли горные рабочие. Как только бур уперся в пласт из камня, оказалось, что его можно обойти сбоку, анализ горным локатором показал наличие не то что мягких пород или гравия, но целой пустоты, воздушного мешка, крупной и равномерной выбоины в тверди.

Пробив грунт до нее, шахтеры попали в целый в помещение эллипсоидной формы с гладкими, будто отшлифованными вручную, стенами. Посреди него, в консервации, находился некий предмет, скрытый в плотной капсуле из неоткрытого на то время вещества, издавая зеленое мерцание. Каждому стало ясно, что находка отдаёт сенсацией.

Новость о ней в считанные дни дошла до верхов, которые, после результатов первых тестов, что показали наличие в предмете невиданной концентрации энергии, а также иные впечатляющие свойства, тут же приняли категоричное решение о необходимости продолжения более детальных и перспективных работ с объектом. Конечно, для подобных исследований необходимо было обеспечить ту самую секретность. Выделили серьезное финансирование, особых людей, под это дело завербовали и меня с мужем (на этом месте она неловко запнулась) и некоторое количество других специалистов, заставив подписать кучу бюрократической макулатуры.

Обо всем были осведомлены только избранные главы научных советов, коммунистических партий и некоторые агенты КГБ. Так, в опытах и обнадёживающих попытках совладать с потенциалом и мощью найденного объекта, прошло более десяти лет. Общими усилиями нам удалось не только сохранить анонимность проекта после краха СССР, когда мы перешли под крыло ФСБ и института военной безопасности, но и построить по-настоящему передовой механизм, стратегически важный для российской армии.

Принцип ее работы состоит в, попрошу меня воспринять как никогда серьезно, изменении структуры генома и самой природы человеческого организма для последующей возможности преобразования структуры и целостности времени — эти условия взаимосвязаны.

Хотя, как выяснилось после затяжной серии неудач, мы и близко не представляли, на что эта машина по-настоящему способна и как планируется использоваться – детали корыстных целей со стороны властей были оглашены не до конца, оставалось лишь догадываться.

В то же время, правительство осознало весь непревзойденный потенциал изобретения, но поняло, что при нынешнем развитии технологий и результатах тестирований нет никакого шанса довести проект до логического конца. Высшие чины сочли уместной необходимость устроить тотальную чистку свидетелей, а все наработки бесповоротно уничтожить, дабы не дать конкурирующим странам завладеть оборудованием и ценной информацией.

Агенты ФСБ в сотрудничестве с другими службами начали буквально вырезать персонал, постепенно, по одному. А также уничтожать документы, убирать все больше людей, а инициалы моего супруга оказались одними из первых в списке. Но он все же успел меня предупредить, приказал скрыться и действовать по уму, что я, собственно, и пытаюсь делать.

Упоминание его поддельного имени в письмах было необходимо для того, чтобы не вызвать у тебя лишних подозрений. Есть иные вещи, о которых действительно стоит переживать.

Мне, не без сторонней помощи, удалось забрать из квартиры, которую ты уже мог посетить, целенаправленно спрятанные ранее, последние, еще целые документы. Я планирую обнародовать их содержимое в международном посольстве журналистам, анонимно, и после, под прикрытием статуса политического беженца, срочно скрыться в другой стране, у меня есть там надежные знакомые.

Ты вполне рассудительно можешь подумать – так почему же я не предприняла бегство из города в тот же час как подобрала вещественные доказательства?

Ответ весьма затруднителен, но он есть — потому что ты, да, именно ты предупредил меня о том, чтобы я дождалась твоего же прихода сюда, в лабораторию, оставила записку с наводкой на неё, и мы в последний раз использовали «Катализатор» — ту самую машину, что находится в соседнем помещении.

Источником его питания и тех свойств, что мы пытались отвержено изучить и подчинить себе, является сам минерал, что до сих пор находится в недрах шахты, но об этом знают все несколько людей, и мы в том числе.

Насчет моей прекрасной дочери: Она просто попала под раздачу, а вместе с ней и те бедные детишки (тут дама не смогла сдерживать слез, как и отчасти я сам). Мне не удалось уберечь семью. Мы с супругом невольно подставили всех под опасность!

Но мне повезло узнать омерзительную правду: в тот самый вечер, тормозную систему на автобусе, что тебе поручили вести, специально испортили засланные люди. Это был спланированный несчастный случай, так как моя дочь подходила под категорию «близких к свидетелям».

Это моя с мужем вина и только наша! Столько напрасных жертв! Виктор, ты можешь перестать несправедливо гнобить себя. Что до меня — я не прошу прощения, ведь не заслуживаю его…”

— Вам не понять, ни за что не понять того, как я Её любил, чем Она для меня была! — просопел я сквозь зубы, — Даже не стану пытаться передать то, что переживал все эти месяца, считая себя самым конченным подонком на земле. Я явился сюда, дабы узнать правду, но многие вещи до сих пор остаются неясны: как это вы могли встретить меня раньше? О чем вы говорите? Что за чертовщина?

— Я встретила того тебя, кто уже, по всем присущим признакам, прошел через действие «Катализатора» и отправлялся в прошлое. Он, то есть ты, был немногословен, но героически выручил меня в чрезвычайно опасной ситуации!

Сейчас он ждет моего знака к окончательной аннигиляции минерала в шахте, но вам ни в коем случае нельзя встречаться, я не ручаюсь за безопасность этой затеи!

Понимаешь, я подозреваю, что категорически нельзя вмешиваться в структуру времени и естественных вещей. Кто знает, что может пойти не так? Это слишком рискованно! Наши предыдущие испытания только подтвердили эту гипотезу, потому проект и закрыли.

Но, исходя из того, что я видела, и того, что ты мне поведал — мы с тобой уже предпринимали эту попытку, значит это произойдет снова. Ход событий должен повториться заново, пройти по кругу, хотим мы того или нет. Таков непреклонный закон времени.

Ты тогда назвал только одну дату – 21 ноября 2003 года, подчеркнув ее исключительную важность. Ты сказал, что хотел все исправить, но не сумел, что нам следует попробовать сделать это повторно, немного поменяв сам момент прибытия в ту самую область, где произошла авария в пределах суток. Так мы и поступим, – ответила она, находясь на грани смущения и уверенности.

— Если это даст шанс на то, что я смогу их всех спасти, снова быть с моей любимой, отправить тех ребятишек обратно к родителям, которые так их ждали, тогда, однозначно, стоит попробовать. Я готов действовать! – сказал я обнадеживающе.

— И все же, — повторила она напоследок, — плата для успешного прохождения операции высока: чтобы пережить жесткую, по всех смыслах, трансгрессию, становится необходимым кардинальное изменение человеческого организма, пересоздание структуры генома, молекул, ДНК и так далее — такова цена использования воли минерала, что и дает возможность провернуть подобное.

— Плевать на риски, я сделаю это ради Неё! – выкрикнул я, поспешно вставая с места.

— Так, ладно, датчики показывают, что солдаты уже на подходе, не вздумай моргать и вникай: если не хочешь свариться заживо, то тебе надо снять одежду и пройти в вот ту капсулу, скорее! Я встану у панели управления и активирую процесс. Машина, условно говоря, «перенесет» тебя туда, куда я укажу, но не все так определенно и просто.

Ах, забыла упомянуть: сейчас — предельно успокойся! Приборы напрямую связываются с твоей ЦНС, поэтому на их функционирование, как и на определение точного момента, куда ты попадешь, влияют воспоминания о времени наибольшего эмоционального потрясения.

Когда очутишься «там», действуй по обстоятельствам. Пробыть на одном и том же отрезке времени удастся недолго, размер этого промежуток варьируется, но по какому именно принципу мы так и не поняли. Еще кое что, обязательно выполни следующее условие: 18 ноября уже этого, 2004 года, в 16:30 ты должен успеть прийти в «ветхий дом» и…

Черт, черт! Они уже вскрывают дверь плазменным резаком, ну же, Виктор! – сказала ученый, закрывая магнитный замок капсулы и прощаясь со мной взглядом.

Раздался звук падения чего-то крайне тяжелого на холодный пол, а затем вспышка свето-шумовой гранаты. Тут же, двигатели монструозного механизма начали разгонятся, на все тело непосильно давила материя, а температура воздуха возросла до такой степени, что кожа начала тут же выгорать. Тошнота, головокружение и нестерпимая боль в каждом суставе, каждой жиле и мускуле, каждой моей клетке, а после этого всего — мгновение забвения и космического беззвучья в чернейшей пустоте. Я изменился, мои руки, голова, все тело — все ощущалось кардинально по-другому, и стало выглядеть тоже иначе.

ГЛАВА 9

Меня разложило на элементарные частицы и пересобрало заново, было очень горячо. Я пережил одновременно перемещение в обратной хронологической последовательности и превращение на всех уровнях в нечто такое, чему у меня до сих пор нет внятных и разумных объяснений – гибрид человека с чем-то за гранью любых представлений или просто уродливый мутант со сверхспособностями.

Не успев до конца осознать того, что произошло и прийти в себя в новом обличии, я очутился на какой-то дороге, буквально впаянным в расплавленный асфальт. Пытаясь освободиться из скованного положения я, еще не окрепшим слуховым аппаратом, словил что-то, напоминающее детский крик и скрип подвески автомобиля, что несся с огромной скоростью. Было темно и мое подобие глаз еще не распознавало четко изображение. А еще секунду спустя до меня дошел тот самый скрежет рвущегося дорожного ограждения.

Я резко повернул шею и стал несчастным свидетелем силуэта летящего с обрыва рейсового автобуса. Напуганный и полу-ослепший я с яростью вырвал куски земли, раскидав их прочь и тут же, без медлительных раздумий, бросился с края скалы вслед за самим собой и своим главным кошмаром, разрезая воздух.

Очутившись под водой, я с ловкостью морского существа преодолевал водную среду. Надломив водительскую дверь, я успел схватить себя без сознания и вырвать из жестяной ловушки, в которой, к тому моменту уже погибали пассажиры, но, как бы я не пытался, как бы не надрывался, крича и выдыхая последние остатки кислорода, никак не мог бросить взгляд на этих несчастных, не сумел даже пошевельнуться в их сторону.

Меня будто сдерживали стальные тиски, останавливала невидимая стена, мне противодействовала непонятная сила, а от автобуса растекался красный след.

Мое сердце разрывалось, а слезы растворялись в воде.

Заставив дышать свое прежнее тело на берегу я уже был готов ринуться обратно ко дну озера, как меня бесповоротно засосало в себя искажающиеся пространство. Реальность раздробилась, а затем соединилась словно пазл, и я уже находился в совершенно другом месте, другом времени. Это был подъезд дома, где я жил.

В темной ладони с длинными пальцами мною сдавливался белый конверт. И я чувствовал, что необходимо вложить в его в почтовый ящик, чтобы не испортить, но воспроизвести ту последовательность событий, какой она еще оставалась у меня в памяти.

То есть заставить меня же добраться до пункта назначения, шахтерского городка, заинтересовав интригующим наполнением письма, но не давая прямых ответов в угоду конспирации на фоне тотальной слежки спецслужб.

Все это происходило словно во сне, в неком трансе, я все также не мог полноценно контролировать мысли и движения, а был поверхностным наблюдателем преднамеренных и выверенных действий.

Так продолжалось до тех пока, вновь не по собственной ли воле, меня не перенесло еще дальше в плоскости времени, уже прямо на аллею за «ветхим домом».

Был полдень, а погода стояла точно такая же, как и 18 ноября, в день, когда я еще человеческим созданием прибыл сюда на такси. Выходит, прежний я еще находился на железнодорожном вокзале, а теперешнее мое воплощение оказалось именно здесь не просто так. Я вспомнил о поручении, данном мне в лаборатории.

После нескольких шагов, в двадцати метрах от игровой площадки, посреди жилищного кооператива, я приметил чрезвычайно нервно идущую фигуру женщины в замотанном на лице шарфе.

Она торопилась, судя по траектории, как раз во второй подъезд того самого здания с квартирой номер 64, на балконе которого виднелся шатающийся ствол винтовки – это был подосланный киллер, что убрать очередной ненужный кадр, и он рассчитывал провернуть свое грязное дело чисто.

Не оставляя подонку и шанса я, силой одного только жгучего желания, переметнулся прямо в кухонное помещение, от неожиданности снайпер повернулся и выпустил целую обойму в мой торс, но я проглотил их словно нефтяное пятно, ощутив сильную боль, но не получив никаких ран.

Редкая животная разъяренность овладела мной в тот момент, и я проткнул его винтовкой насквозь, сбросив тело вниз с балкона. Из засады выскочили еще несколько людей. Одни открыли огонь, а другие двинулись в подъезд.

Испугавшись начавшейся стрельбы, избежавшая страшной участи жертва, спряталась за заросшую беседку, пока я одной только мыслью разрывал стрелков пополам. Угроза миновала, но волны подкреплений, как стало ясно позже, уже находились в пути.

Увидев своего спасителя, женщина сразу же поняла сразу поняла, что же я такое, и каким образом принял данную форму, от которой любой другой бы ужаснулся до глубины души.

Она сказала, что в упомянутой квартире спрятаны крайне важные и опасные для репутации властей документы. Я ответил, что уже осведомлен об этом. После того, как мы подобрали бумаги, я убедил ее спрятаться в соседнем доме, дожидаясь моего скорого прибытия на такси, а после, уже вместе со мной, не вдаваясь в долгие объяснения, срочно бежать из города по объездной дороге без всяких сожалений.

Так поступить было разумнее, ведь, на тот момент, я уже понимал, что любые попытки изменить случившиеся при помощи «Катализатора» обречены на провал, что я бессилен в этом плане – время уперто не хочет позволить мне избежать трагедии, но, как ни странно, как будто выборочно, позволяет непосредственно влиять на другие действия, и было бы преступлением этой возможностью не воспользовался.

Я телепортировался прямо в главный зал центрального корпуса института и спустился через служебный проход на нижние этажи, неся ключ карту от двери, открывающей проход к лаборатории и спуску оттуда в шахту.

Я уже знал про засаду агентов в коридоре, поэтому, действуя на упреждение, жестоко расправился с ними первый самыми изощренными способами. Без жалости. Я обладал невероятным преимуществом, пугающей силой, а она пьянила так, что мне даже понравилось.

Мой путь лежал к источнику магии «Катализатора», но теперь я не собирался его уничтожать.

ГЛАВА 10

Двигаясь все глубже по подземному тоннелю, вдоль которого тянулись толстые мотки проводов для питания коммуникаций электричеством, получаемым от излучения диковины, я попав в тот самый округлый зал и сразу же поймал дурное предчувствие, но это не было похоже на дежавю, нечто совершенно другое, необъяснимое.

Минерал производил пульсирующие волны концентрированной энергии так, что я был способен видеть их распространение, переживать их непонятное влияние на мою плоть.

Заточенный в прочную сферическую колбу, предмет восседал на пьедестале, освещая все своим переливающимся зеленым сиянием, а оно очаровывало своей таинственной природой.

Откуда он взялся? В любом случае, все минералы когда-то были принесены космосом, но этот был уникален. Вглядываясь в его исключительное, манящее естество я терзал себя рассуждениями:

“Можно ли перехитрить судьбу? Повернуть вспять время, некоторые неугодные нам вещи? Прописаны ли сценарии заранее и все ли предрешено? Если да, то какими силами? А если и нет, то, как ни крути, все слишком подозрительно устроено в жизни, подогнано подобно механизму часов.

Чью роль я теперь играю – злодея или добродетеля? Так ли четка грань между ними, не так ли надумана и предвзята нашим мозгом с его примитивными понятиями? Если у нас нет выбора, то чью волю я исполняю? Мы всего лишь жалкие заложники того, о чем даже не имеем представления…”
Картина мира рушилась на глазах, не без страданий, перестраиваясь заново. Но после более чем двух часов основательного мыслительного процесса и петлеобразных скитаний вокруг источника, что молча смотрел на меня, дразня ответами, я внезапно склонился к безумному консенсусу:

Чтобы закончить цикл событий, я однажды уже предпринял попытку уничтожить источник находясь здесь, но неизвестно к чему это привело. Анализируя то, что я мог подчеркнуть, становилось ясно, что этот минерал никогда не был минералом вовсе, в обычном понимании этого слова…

Это было существо, заточенное в некую скорлупу, словно яйцо древнего динозавра, но наделенное зачатками разума и, может быть, интеллекта.

Я осознал, что, продолжая идти на поводу идеи об уничтожении, цикл не завершается, а само существо, заточенное в минеральную оболочку, будто активируя систему продвинутой защиты, борется за свое существование, целенаправленно приводя меня в это место опять для того, чтобы я передумал.

События повторились, вновь погибли люди, но какое мое следующее решение оказалось бы правильным, если само определение правильности для меня больше ничего не значило? Казалось, что любое мое спонтанное действие уже расценивалось существом как то, что от меня по-настоящему требовалось. Будто он, одарив меня новым обликом и способностями, сделав меня своим невольным рабом, чтобы исполнить задуманное.

Но тут же, подойдя к нему максимально близки, словно после просветления, я понял, что заплатил свою цену за редкостную глупость и неоправданную любознательность. Есть вещи, на которые мы не можем повлиять никаким образом, но они все равно произойдут, просто потому что «так надо», как привыкли мы себя успокаивать.

Но что я искал? Искупление, умиротворение или дешевое оправдание? Какая теперь разница, когда все давно сделано, испорчено, с треском пережито, но никак не может быть забыто.

Кем меня сделал этот «Катализатор», этот так называемый «минерал»? Подобием могучего божества, что даже не осознает собственных возможностей или же всего-навсего каким-то костюмом-переносчиком, существующим только для того, чтобы исполнить через свои поступки чей-то скрытый замысел.

Не было смысла перечить величию гостя из космоса и пытаться сопротивляться тому, чего я так и не мог толком понять. Чем дольше я находился в его компании, тем сильнее по организму разрасталась боль, а кровь в венах пульсировала все сильней.

В конечном итоге, устав от этого всего, я решился отдаться его зову.

Кладя ладони на капсулу, она растаяла под ними словно лед, а ее ошмётки разлетались в воздухе. И он явил себя мне – неописуемый, манящий, мудрый, прекраснее любого изумруда. Он переливался зеленым сиянием настолько интенсивно, что этот свет просочился внутрь моего тела. Меня пробрал жар из жерла самого буйного вулкана, а само существо впиталось в кожу, растворяясь во мне. Пустота в голове. Умиротворение.

…

ЭПИЛОГ

Я проснулся в своей больничной палате, какой ее помнил, на мягкой, но промокшей насквозь койке. За полу-зашторенным окном потускнело, шел дождь с сильным ветром. По телевизору, что висел в углу под потолком, показывали какой-то старый фантастический фильм 80х годов, звук был выкручен на минимальную, фоновую громкость.

Я мог с трудом шевелиться, но уже не чувствуя никакой боли в теле. На лице успела вырасти приличная щетина, а волосы со лба лезли в глаза. По ту стороны двери в моем направлении кто-то стремительно топал, эхо нарастало и нарастало.

Внезапно, стихли все звуки и раздался звонок мобильного телефона, что лежал на тумбе.
Превозмогая атрофию, я дотянулся до него. Мелодия играла все громче и громче, резала слух. Повернув экран я увидел входящий вызов, с подписью «Вика» и меня тут же парализовало от потрясения, перехватив дыхание.

…

Мне было плохо, просто невыносимо! Все плыло перед глазами, будто отголосок пьяного угара с головокружением, нет, хватит! Это обязано было когда-то кончиться, я так устал терпеть!

…

Но это был всего лишь очередной дурной сон, к сожалению, я еще не разучился их видеть. Я сейчас нахожусь на очень, очень далекой планете, там, где небо отдает зеленым оттенком и совсем не видно звезд.

Как же тут тихо и спокойно, нет ни ветра ни дрожи, ни визгливых голосов ни ярких вспышек. Не знаю, есть ли тут кислород, но он мне и не нужен больше. Ландшафт выглядит мертвым, запустелым. Темная переливающаяся порода вздымается передо мной кривыми хребтами на многие километры, резко обрываясь плоскими равнинами, уходящими за линию горизонта, есть ли им конец?

Я смотрю на эту величественную каменную насыпь, но нет, это не произвольное творение стихии, а целое строение без окон, размером с футбольный стадион. Поражающая архитектура, пусть, многими бы так и непринятая.

Тут есть огромные распростертые ворота и я иду к ним. Идти так легко, гравитация сдерживает меня все слабее и слабее. Меня ведет это нечто, что произвольно появляется в руке. Но что мы ищем? Скоро он все покажет.

…

Если кому-то понравился рассказ — напишите об этом в комментариях!