Сие является прямым продолжение рассказа «Грохот», так что перед прочтением имеет смысл с ним ознакомиться: stopgame.ru/blogs/topic/80451
А в остальном, приятного чтения!
Этот вечер в таверне «Драконий Окорок» выдался менее шумным, чем несколько предыдущих, но в таверне отнюдь не было тихо.
Народу под вечер набилось как обычно много, мест не хватало, а прохожие на улице слышали то вскрики из таверны, то следующее за ними затишье. Виной такого необычного поведения посетителей стала одна забавная игра под названием «Трехпалый Джонни», названная в честь создателя. Суть игры была проста: противники, как правило уже пьяные, садились за стол и, взяв нож, начинали быстро втыкать его между пальцев. Начиналось все с одного прохода, от большого к мизинцу, после чего участник передавал нож своему оппоненту и опустошал рюмку самого крепкого пойла, которое только находилось под рукой. С каждым разом увеличивалось колличество проходов ножом, пока один из участников, наконец, не вонзал лезвие себе в палец. Джонни был чемпионом этой игры, ибо отсутствие части пальцев не противоречило правилам.
За столиком, вокруг которого и столпились люди, сидели Брюнхильда и Зигги Жбан – местный мелкий карманник, которому хватило ума, столкнувшись с дворфийкой, назвать её неуклюжей. Зигги явно волновался, вытаращив глаза на порхающее лезвие в руках Брюнхильды, которое уже в седьмой раз возвращалось в начало разложенной на столе пятерни. Он был ловкий малый и в «Трехпалого» обыграл немало простаков, но у него уже все плыло перед глазами от пойла, выпитого за последние несколько минут. “Она явно была уже пьяна, когда со мной столкнулась, — думал Зигги. – как ей под силу так ловко обращаться с ножом?”. Нож громко вонзился в стол, знаменуя конец.
— Твоя очередь, сопляк, — медленно, заплетающимся языком, произнесла Брюнхильда, опустошив рюмку и расплывшись в улыбке.
«Она почти готова, еще раз, Зигги. Еще раз!» Взяв вспотевшими руками нож, под пристальным взглядом толпы, Зигги в полной уверенности, что прицелился в ненастоящий из двух больших пальцев, вонзил нож. Правда оказалась довольно болезненной. Толпа взревела от восторга, Зигги взревел от боли, Брюнхильда, вскочив из-за стула, тоже попыталась обрадоваться, но упала без чувств под стол. Ове, протиснувшийся сквозь толпу, подхватил мямлящую что-то себе под нос Брюнхильду и потащил её к другому столику. Рядом с Зигги возник Руфус и весело выпалил:
— Раз вы проиграли, платите как договаривались. Я всё передам Брюнхильде.
— Да пошли вы к черту! Это было не честно! — проверещал Зигги, отбросив окровавленный нож. Плеснув на руну самогона, прошипев от боли и прижав руку к себе, он выбежал из таверны в поисках ближайшего врача, который мог бы его подштопать. Руфус смотрел ему вслед, подбрасывая в руке неизвестно откуда взявшийся мешочек с монетами.
Все участники «Грохота» до сих пор отмечали то успешное дельце с графом, просиживая вечера в таверне. Только Зусман не присоединялся к ним, постоянно где-то пропадая и ворча что ему снова приходится разгребать последствия, но было видно что и он доволен. Ове смог наконец заплатить за сделанные на заказ миниатюрные пушки для своего галеона в бутылке, выполненного кропотливо и с огромным старанием. Галеон теперь красовался в его комнате вместе с множеством других кораблей, и дворф очень им гордился. В той куче хлама, которую Руфус именовал своей комнатой, образовалось несколько новых нагромаждений. Брюнхильда успела затеять около десятка пьяных драк, из которых выходила победителем, и даже хмурый обычно Ганзориг посветлел и выпивал вместе со всеми.
К столику, который и занимали наши герои, Ове подтащил бесчувственную Брюнхильду и водрузил ее на стул.
— А с ней все будет в порядке? — поинтересовался Ливиу.
— А то ты её не знаешь. В лучшем случае, она очнется только к завтрашнему утру и сегодняшний вечер пройдет спокойно.
Ливиу, пожав плечами, продолжил опустошать свою кружку. Руфус, поигрывая чужими монетами, тоже уселся за столик.
— Наш друг Зигги оказался очень щедрым и заплатил даже больше чем ставил.
— И сделал он это добровольно? — заговорщицки ухмыльнулся Ове.
— Ага, — не менее коварно улыбнулся Руфус, бросив взгляд на Ганзорига, который, не моргая, пялился на него. Переведя взгляд с орка на пустую кружку, стоявшую рядом с ним, Руфус напрягся. Ганзориг пьянел очень быстро, а напившись начинал искать драки. Так уж сложилось, что Ганзориг предпочитал драться только с магами.
— Руфус! — прорычал орк. — Почему ты до сих пор так слаб? Ты же маг!
— Ганзориг, мы уже это проходили, — примирительно произнес «до сих пор слабый маг», готовясь бежать. — Я специализируюсь на иллюзиях, а это не боевая магия…
— Чушь! — ударил кулаком по столу орк. — Маг должен быть сильным! Маг должен сокрушать своих врагов! Ты должен стать сильнее! Вставай и дерись! — Ганзориг всей своей огромной тушей навис над столиком, сжимая свой тяжеленный посох.
Руфус знал что произойдет дальше и без промедления кинулся на утек, оставив на месте, где он только что сидел, свою копию. Ганзориг, рыча, шарахнул посохом по иллюзии, разбив стул в щепки.
— Эй! Прекратите драку или выметайтесь отсюда, — послышалось из-за барной стойки. Но участникам драки было на это наплевать.
Размахивая посохом, Ганзориг отбивался от иллюзий, пытаясь найти в толпе настоящего Руфуса. Ливиу, хохоча и забравшись на стол, закричал:
— Смотрите, как я буду пускать стрелы у них между ног! — натянув тетиву, он, недолго целясь, спустил её. Из толпы раздался вскрик Руфуса, который испугался вонзившейся в пол рядом с его ногой стрелы. Ганзориг же ринулся на вскрик, не обратив внимание на еще одну стрелу, которая уже просвистела у него между ног. Посетитель таверны были в восторге.
— Ну все, пора это заканчивать, — доставая из-за барной стойки тяжелую дубинку, бармен решил положить этому конец, пока его клиенты не разнесли весь бар.
***
Этой ночью Зусман засиделся допоздна. На улице уже во всю светила полная луна, было за полночь. Помятый Руфус, Ливиу со здоровенной шишкой на голове, Ове, тащивший бесчувственную Брюнхильду и довольный Ганзориг завалились в кантору несколько минут назад и разошлись по своим комнатам, из которых уже доносился приглушенный храп.
Ему пришлось дать много взяток, создать алиби и обойти всех своих влиятельных знакомых за последнюю неделю, но он был доволен. Не смотря на все траты, осталось еще около шести сотен золотых марок, а это было целым состоянием. Безбедная и беспечная жизнь светила им еще весь ближайший год. В убийстве графа были обвинены какие-то местные бандиты, тут же схваченные, сознавшиеся и казненные. Все действия самого «Грохота» в тот день были расписаны по минутам, и свидетели с охотой подтверждали это. Заместитель командира городской стражи, капитан Карл Лейбниц, в своей продажности мог соревноваться только со своим командиром и был хорошим другом Зусмана, так что улаживание дела являлось лишь формальностью.
Закончив с бумагами, Зусман потянулся, разминая затекшие кости, и проверил содержимое своего сейфа. Этот ритуал всегда его успокаивал, особенно если сейф не был пуст. Уже собираясь отправиться спать, он неожиданно услышал стук в дверь. «Кого, ко всем чертям, принесло посреди ночи?» думал он про себя, подходя к входной двери. Отперев засовы, Зусман, к своему удивлению, обнаружил за дверью пухлое усатое лицо капитана Карла.
— Карл! Что ты тут забыл?
— Надо поговорить, Зусман. Всплыли новые подробности, — произнес взволнованным голосом капитан.
Впустив гостя, Зусман провел его в свой кабинет, и, предложив дорогого коньяка, сел за стол.
— Что же это за подробности, раз с ними нельзя обождать?
Капитан опустошил рюмку и уже спокойным голосом сказал:
— Вы, ребята, вляпались в о-о-очень крупные неприятности. Ты ведь ничего не знаешь о своем наниматели, не так ли?
Зусман покачал головой.
— Ладно, я знаю, что ты был на мели и обещано тебе было немало, иначе не взялся бы. Но та шкатулка, что сперли твои ребята, была явно не простой. Буквально дня два назад, на пепелище, что осталось от поместья, забрался какой-то колдун из придворных, что-то вынюхивал. Вот после его визита наверху и зашевелились.
— Мы даже вскрыть её не смогли, – снова качая головой, произнес Зусман. — Этот тип явился утром после налета, затребовал шкатулку, мы отдали, и он тут же вылетел за дверь, оставив обещанную награду. Я было отправил за ним Руфуса, но тот и следа его найти не смог.
Карл кивнул и налил себе еще коньяка.
— Верю, Зусман, верю. Как я понял, у графа её вообще не должно было быть. И что в ней, тоже никто не знает. Капать начали вглубь, всем понятно что та шпана, какую мы обвинили, были лишь исполнителями, но большие шишки хотят найти заказчика. Очень хотят. В вашу сторону они пока не смотрят, но это пока. Я тебе по дружбе советую убраться с твоими ребятами из города, пока не уляжется шумиха, а то оглянуться не успеешь, как будешь сидеть на допросе.
— Ну и что ты предлагаешь?
— Завтра из города отправляется торговый караван в Мербург, туда и обратно. Займет это около месяца и в охрану наняли кучу народу, как будто всю дорогу от разбойников отбиваться. Затешитесь с этим караваном и на месяц без проблем исчезните из города. Твои ребята в бою за десятерых сойдут, это я знаю.
— Ох Карл, таких друзей как ты еще поискать.
— Рано радуешься, Зусман, — осклабился капитан. — пятьдесят марок, за риск и информацию.
Гном скривился, но без возражений полез в сейф. Отсчитав нужную сумму, он отдал её Карлу.
— Приятно иметь с вами дело, гражданин Штернкукер, — официально проговорил капитан, убирая монеты в карман.
— Зато с вами накладно, капитан Лейбниц, — в тон ему проворчал Зусман.
— Накладно, но надежно. Удачи, Зусман. — сказал Карл, выходя из кабинета.
***
— Зусман, ну на хрена ты тащишь нас куда-то с утра, — ныла Брюнхильда, страдающая от похмелья.
Весь отряд, вооруженный и собранный в поход, двигался по переулкам торгового квартала Гештельбурга, в сторону восточных ворот городе, где должен был готовиться к отбытию караван. Зусман разбудил их раньше первых петухов, приказав самым своим строгим тоном готовиться для сопровождения каравана. На все протесты, обусловленные самыми разными причинами, он лишь прикрикнул, что альтернативой является близкое знакомство с темницей.
Караван был заметен издалека, множество людей сновало туда-сюда, проверяя надежность креплений туго нагруженных повозок и сверяясь со списками товаров. Карл не соврал, сказав, что охрана у каравана знатная: вооруженные группки виднелись то тут, то там. В центре всего этого действа стоял полноватый лысый мужчина лет сорока и отдавал указания. Подойдя к нему, гном поинтересовался:
— Достопочтимый сир, не вы ли являетесь владельцем этого каравана?
Мужчина обернулся, смерив гнома раздраженным взглядом:
— Я. Что надо?
— Мы слышали, что вы нанимаете солидную охрану для вашего каравана, и решили, что несколько лишних пар рук будут вам полезны. Мы согласны на самую малую ставку.
Мужчина оценивающе осмотрел стоящих перед ним кандидатов в охрану: дворф с коротким мечем и щитом, нездорового вида дворфийка с отполированной до блеска секирой, орк в мантии, пошатывающийся эльф с огромным рюкзаком за спиной и рыжий юноша с рюкзаком почти пустым, но не менее вместительным.
— Это вы что ли «Грохот»? Те клоуны, из-за которых взбесившийся тролль недавно церковь разнес?
— Ну, это была не совсем наша вина, — смущенно прокашлявшись, сказал Зусман.
Почесав подбородок, мужчина еще раз окинул всех взглядом и решил:
— Черт с вами, беру. Меня зовут Йозеф. Идем до Мербурга и обратно, плата 5 марок каждому, по возвращению. Жрёте, что взяли с собой, спите всегда на чеку. Отправляемся через пол часа. Вопросы?
Вопросов не возникло, и Йозеф отправился дальше раздавать приказания. Зусман же, повернувшись к своим, сказал:
— Как я и говорил, в городе пока не безопасно, вы убираетесь отсюда на месяц, я все улаживаю. Главное, не облажайтесь. Ове, ты за главного.
Дворф кивнул и спросил:
— Насколько все плохо?
— Пока не знаю, но надеюсь на лучшее. Все, я пошел. — гном быстро скрылся в одном из переулков.
***
Караван неспешно двигался по тракту. Йозеф с личной охраной ехал во главе. Никаких поводов для тревоги не возникало, разве что, многие недосчитывались какой-либо мелочи, а рюкзак Руфуса постепенно увеличивался в размерах. Этот необычный феномен привлек внимание пары особенно наблюдательных охранников и те, решив поинтересоваться у колдуна о причинах, неожиданно получили свои вещи назад. Вместо того, чтобы преисполниться благодарностью, они, разозлившись, попытались проучить воришку, но не тут-то было. В сиянии множества вспышек Руфус исчез, ослепив своих недоброжелателей, которые впоследствии снова обнаружили пропажу части своего ценного имущества. После этого случая Руфусу просто житья не стало от подозрительных взглядов, устремленных в его сторону, и постоянных возвратов. Утешением были только остановки вблизи деревушек, попадавшихся на пути.
Ганзориг, в своей привычной манере, с хмурым, но грозным видом, молча сидел на одной из повозок. Он был очень недоволен тем, что не может помериться силой с единственным магом кроме Руфуса, который входил в состав охраны. Тот был неподобающе для мага труслив и отказался от смертельной схватки, ссылаясь на глупости вроде «товарищи по заданию» и «бессмысленное кровопролитие».
Среди охраны также затесался отряд эльфийских лучников. Напыщенные и высокомерные, они смотрели на всех с презрением, как это обычно и делали эльфы. Особенно они невзлюбили Ливиу. В их глазах само его существование было позором для всего эльфийского рода: отвратительный забулдыга, несдержанный и якшающийся с не менее отвратительными людьми. Во время одной из ночных стоянок, когда Ливиу проходил мимо, их лидер, Орель, нарочно громко упомянул, что лук он носит не для стрельбы, а чтобы выкапывать из земли желуди. Ливиу был этим сильно задет, и решительной, но слегка нетвердой походкой, подойдя к ухмыляющимся эльфам, предложил проверить, кто из них лучше обращается с луком. Не ожидая, что пьяный вообще сумеет попасть в мишень, Орель согласился, насмешливо предложив поставить её поближе. Но ухмылка начала сползать с его лица, когда Ливиу попал прямо в центр. Посчитав это просто везением, эльф приказал отодвинуть мишени, но результат остался тем же. Тогда, кипя от злобы, Орель выхватил кусок вяленного мяса у зеваки, с интересом наблюдающего за соревнованием, и, подбросив его в воздух, выстрелил. Стрела зацепила кусок мяса в полете. Все зрители были удивлены мастерством, но Ливиу просто попросил принести ему два яблока. Когда ему их подали, эльф подбросив яблоки в воздух и, почти не целясь, дважды спустил тетиву. Плоды упали на землю, пробитые аккурат в центре. Толпа зааплодировала, Орель был в бешенстве. Побледнев, он начал высказывать Ливиу все что думает о нем и всех вокруг в самой грубой форме. Но подошедший Ове просто спросил у эльфа:«Что же ты тогда среди нас делаешь, раз мы так тебе противны?». Орель побледнел еще сильнее, лицо его исказила гримаса ненависти, и под смех и улюлюканье толпы он вместе с остальными эльфами скрылся в ночи. Ливиу, несмотря на победу, был всем этим опечален.
А Брюнхильда продолжала искать неприятности, по крайней мере в те моменты, когда переставала полировать, точить или попросту любоваться своей секирой. Она тягалась в силе с кем ни попадя, грубила и явно пыталась проверить свою секиру в бою. И такая возможность почти представилась. Во время одной из сор с другим наемным отрядом, они посмели упрекнуть «Грохот» в непрофессионализме. Перепалка дошла даже до того, что прозвучало обвинение в отсутствие должных боевых навыков. Это было последней каплей и Брюнхильда предложила проверить данное утверждение. Против неё собирался выступить Франц Лемман, являющийся одним из лучших фехтовальщиков Гештельбурга, а против него Брюнхильда, несмотря на всю свою недюжинную силу, не смогла бы ничего сделать. Противники уже готовы были обнажить оружие, но Ове положил на плече дворфийки руку, как-то странно глянув на неё. Та на удивление отступила, пусть и с явным недовольством, а Ове сказал Францу: «Тебе наверно будет очень стыдно, Франц, если тебя одолеет женщина. Я займу её место». Тот ухмыльнулся, предчувствуя легкую победу. О свирепой дворфийке ходило много слухов, а вот муженек её не прославился ничем. Обнажив свою шпагу, он встал в стойку, Ове тоже достал свой короткий меч. Франц атаковал первым. Выпады летели в сторону дворфа с ужасающей скоростью, но Ове с такой же скоростью эти атаки отражал. Франц заподозрил что-то неладное. Где этот коротышка научился так двигаться? Продолжая атаковать, он пытался подловить или опередить противника, но ничего не удавалось. Во время очередного выпада, Ове отвел его шпагу и, молниеносно метнувшись вперед, ударил Франца кулаком в живот, а потом ногой под колено, повалив противника, и приставил к шее упавшего человека лезвие.
— Есть еще вопросы о нашем боевом мастерстве? — поинтересовался он, протягивая противнику руку.
— Где ты научился так драться? — кривясь от боли в животе, выдавил Франц.
— В пивнушках по-молодости, — уклончиво произнес Ове.
Расставшись с фехтовальщиком, который пообещал взять у дворфа реванш, Ове подошел к дувшейся в стороне Брюнхильде.
— И зачем ты вмешался? — недовольно спросила она. — Я бы сама справилась. Лезть в драку, на тебя это не похоже.
— Нет, не справилась, даже попасть по нему не смогла бы. И нечего строить такое лицо, сама знаешь, что правда. В опасное мы дело влезли, Фрида. А размяться перед дракой не помешает.
***
В Мербург караван прибыл за 18 дней. Сразу по прибытии в город, Йозеф объявил, что они пробудут здесь три дня и отправятся обратно кратчайшим путем, через лес. Опоздавших ждать никто не будет. И вместе со своей личной охраной исчез.
«Грохот» разместились на близлежащем постоялом дворе, где Ливиу тут же принялся пополнять свой почти опустевший рюкзак с выпивкой. Ганзориг где-то услышал о проводящихся в городе кулачных боях и отправился туда. Брюнхильда также сочла такое времяпрепровождение занятным. Ове отправился побродить по городу. Один Руфус не знал, чем заняться.
Он уже прогулялся по городу и разжился новыми ботинками, парой ложек и тыквой, которая сейчас лежала в снятой ими комнате, но воровать в этом густонаселенном портовом городе было на редкость скучно. В толпе было достаточно протянуть руку, и разные вещицы сами прыгали в неё, торговцы за прилавками были слишком заняты покупателями и не замечали Руфуса. В Гештельбурге отсутствовал порт и людей было меньше, а торговцы отличались отменным вниманием.
Попивая дешевый эль и размышляя, чем еще можно заняться на протяжении этих трех дней, Руфус заметил человека, приближающегося к его столику. Это был щуплый мужчина в больших очках и с необычным шрамом над правым глазом, напоминающим звезду. За спиной у него висела большая походная сумка:
— Простите. А тут не занято? — застенчиво спросил он.
Руфус осмотрел забегаловку. Свободных мест было предостаточно. Вернув взгляд на странного мужчину, он спросил:
— А почему ты хочешь сесть рядом со мной?
— Ну… Мало ли кто может пристать к одинокому путешественнику в этом городе. А вдвоем поспокойней будет, вы вот надежным человеком кажетесь.
— Да? А если я к примеру вор или маньяк, промышляющий убийством одиноких путешественников?
— О, ну что вы, — рассмеялся он. — Вы же совсем не похожи ни на вора, ни на маньяка. Ох, я ведь до сих пор не представился. Рубэн. Рубэн Смит, — протянул он руку через стол.
— Руфус. — пожал протянутую руку Руфус.
— Очень приятно. Уф, — плюхнулся Рубэн на стул. – наконец-то можно посидеть, я так устал и еще эта тяжеленная сумка. Я совсем забыл! Мне же надо поговорить с владельцем этого места. Посторожите пока эту сумку, ладно?
И не дожидаясь ответа, оставив сумку на стуле, Рубэн посеменил в направлении бородатой, клюющей носом персоны за барной стойкой. Руфус посмотрел на сумку. Сумка, множеством кармашков и пухленьким мешочком, привязанным к петельке, посмотрела на Руфуса. Он прокрутил в голове весь этот короткий разговор и взглянул на своего неожиданного собеседника, который что-то увлеченно объяснял бармену, потом снова посмотрел на сумку. «Этот недотепа сам меня здесь оставил, будет ему урок» — зазывающее произнесла сумка. «Он может и недотепа, но он доверяет мне, да и человек он вроде неплохой…» — неуверенно попытался спорить с сумкой Руфус. «Да когда тебя волновало, что тебе доверяют! Все знают, что ты вор! И ты все равно отдашь ему эти вещи, если он заметит пропажу. Давай, поройся в моих кармашках, возьми этот мешочек» — зазывала его сумка. «Нет! Я не просто вор, я творец! Это будет слишком легко. Я сдержусь!» — и собрав волю в кулак, Руфус принялся ждать.
Прошло пять минут. Бармен видать был на редкость туп, потому что Рубэн продолжал ему что-то объяснять. Руфус старался не смотреть на сумку, но с каждой минутой это становилось все тяжелее. Прошло десять минут. Ни искры просветления на лице бармена. А к черту! Сумка была права, и Руфус принялся обшаривать наружные кармашки. Найденные в них огниво, баночку соли и компас он сунул к себе в карман, и принялся отвязывать мешочек, косясь на хозяина сумки. Он явно собирался заканчивать разговор, и отвязав наконец мешочек, Руфус опустился на свой стул, сделав вид что ничего не было. Его совесть чиста, будет парню небольшой урок, да и стоит ему заметить пропажу, как Руфус все вернет.
Рубэн вернулся на свое место, ничего не заметив, поставил сумку под стол и затараторил сперва про то, какой бармен непонятливый, потом про то откуда он родом, про семью, как он начал путешествовать. К тому моменту как этот словесный гейзер иссяк, Руфус уже не жалел о взятом у него имуществе. Но чудеса все-таки случаются и Рубэн, вспомнив что ему надо заглянуть еще в одно место, вскочил, забросил сумку за спину и засеменил прочь из забегаловки. Облегченно вздохнув, Руфус выглянул в окно, в котором уже вечерело, и отправился в снятую ими комнатку.
***
Караван шел из Мербурга уже пятый день. На утро выезда недосчитались эльфов, да никто и не проявлял особого желания их ждать. Через пару часов, Йозеф, свернул с наезженного тракта и повёл караван через лесную дорогу. Это могло бы быть опасно, но сложно представить разбойников, какие согласились бы нападать на караван, имеющий такую охрану. За эти дни пути они не встретили ничего серьёзней волчьего воя по ночам. А до Гештельбурга оставалось не более трёх дней пути.
Ночь уже опустилась на землю и караван наконец остановился. Охрана разбрелась по костеркам вокруг каравана и все готовились отходить ко сну, выставляя часовых. Руфус, успевший вздремнуть в повозке, и Ливиу сидели рядом со своими спящими товарищами, в хвосте каравана, и разглядывали освещенные огнем костра деревья.
— Ливиу, а где ты жил, до того как вступил в «Грохот»? — поинтересовался Руфус.
— То там, то здесь, — без особой охоты ответил Ливиу. — А тебе сильно интересно?
— Да так, просто спросил. А стрелять так ты где научился?
— Ну, к стрельбе у меня талант от рождения… У тебя рюкзак дымится.
— Что?! Где!? — воскликнул Руфус.
От его рюкзака, стоявшего неподалеку, действительно поднималась слабая струйка дыма. Подскочив к нему, Руфус начал поспешно извлекать весь сложенный там хлам на свет божий, пока не нашел источник возгорания. Поверх тыквы лежал тлеющий мешочек, снятый с рюкзака Рубэна. А ведь он так и не проверил что было в этом мешочке. Аккуратно подцепив его и выбросив на траву, он распорол тлеющую ткань и увидел бронзовый медальон с большим тёмным камнем в центре.
— И где ты добыл эту штуку? Почему оно дымилось? — спросил Ливиу выглядывая у него из-за плеча.
— Хотел бы я сам знать.
Прикрыв глаза, Руфус попробовал мысленно дотронуться до амулета, таким способом можно было уловить магию, исходящую от предмета. Амулет был набит её под завязку. Перевернув его, Руфус увидел на обратной стороне камня, вставленного в украшение, аккуратно выбитую руну.
— Эй, Ливиу. Ты знаешь руны?
— Откуда мне знать руны, это ты маг.
— С чего это маги должны знать руны? — возмутился Руфус.
— Вас же этому обучать должны! — не менее возмущённо воскликнул Ливиу.
— Ладно, неважно. Иди разбуди остальных, может кто из них знает.
Сапог, пущенный метко и с силой, больно ударил Руфуса в затылок.
— Вы итак всех разбудили своим шумом, придурки! — раздался голос владелицы сапога.
Ганзориг и Ове уже нависли над амулетом, разглядывая его с любопытством.
— Руфус, что это за руна? — спросил Ове.
— Да откуда мне знать! Я их не изучал! — воскликнул незнающий руны маг.
— «Конец пути» — неожиданно произнес Ганзориг.
Все молча уставились на него.
— Это написано на амулете. — объяснил орк.
— Ты знаешь руны?! — хором спросили все собравшиеся.
—Я маг, — заверил их Ганзориг. — Я понимаю значение этих знаков.
— Но если это конец пути, то где-то должно быть начало, верно? — ни к кому конкретно не обращаясь спросил Ливиу.
— Верно. — помрачнев сказал Ове. — Руфус, у кого ты стащил эту дрянь?
— Да у одного парня, Рубэна. Он уселся ко мне в забегаловке и оставил свою сумку на хранение.
— И тебе это не показалось странным? — в голосе Ове явно проявилось неодобрение.
— Показалось, — смутившись сказал Руфус, — но он был совсем безобидным, просто путешествующий парень. Приставучий и нудный, но безобидный.
Ове громко втянул ночной воздух, закрыл глаза и очень медленно выдохнул. Открыв глаза, он, к своему разочарованию, снова увидел перед собой Руфуса.
— Пойду найду Йозефа. Нам надо срочно отправляться в путь.
Не успел он это договорить, как посреди каравана раздался взрыв. Огненные всполохи осветили стоянку. От грохота, спящие еще секунду назад люди, повскакивали с земли, но лишь за тем, что бы заметить летящие из леса стрелы. Раздались вскрики раненых и призывы к бою.
— Все! К оружию! — выкрикнул Ове заслоняясь щитом.
Но команда была лишней. Все, схватив оружие, уже укрылись за повозкой от стрел. Из леса, с криками, ринулась толпа вооруженных людей. Во главе каравана раздался еще один взрыв и Ганзориг, сорвавшись с места, кинулся туда.
— Куда тебя черти понесли! — успела выкрикнуть ему в след Брюнхильда, но орк уже скрылся в полыхающей огнем ночи.
Ливиу, встав на колено, пускал одну стрелу за другой. Тела нападающих падали в ритме спускаемой тетивы, но их было куда больше, чем стрел у эльфа. Первых из приблизившихся взяли на себя Ове с Брюнхильдой. Дворф и дворфийка, мастерски орудуя оружием, не подпускали никого к Ливиу. В отдалении от обороняющихся, по земле семенил куст, размахивая ветками. При взмахах его веток, огонь окружал нападающих, а их оружие превращалось в змей. Но опомнившиеся от испуга люди, поняв, что это иллюзия, снова шли в атаку.
— Ливиу! Сколько у тебя? — выкрикнул Ове, доставая меч из груди поверженного противника.
— Пять стрел! — послышалось за спиной у дворфа.
Над полем боя прокатился усиленный магией голос, произнесший одно единственное слово на незнакомом языке, и нападавшие начали спешно отступать. Подбирая раненых, они исчезали во тьме. Брюнхильда, победно крича, потрясала своей окровавленной секирой:
— Будете знать, как со мной связываться, ублюдки!
— Неужели все? — облегченно вздохнул Ливиу.
— Толку то, что все, — Ове указал мечём на остатки каравана, представлявшие плачевное зрелище. — Посмотри.
От центра каравана, пламя резво распространялось всё дальше и дальше по повозкам. Жалкие остатки выжившей охраны пытались оттащить раненых, большинство, застигнутые врасплох, были убиты. И тут прозвучал оглушительный взрыв. Огонь, куски повозок, земля и части тел полетели во все стороны. Последнее, что заметил Руфус, были его товарищи, отброшенные взрывной волной и летящий в его голову осколок телеги.
Йозеф в ужасе пятился от фигуры колдуна, наступавшего на него из тьмы леса. Споткнувшись об обгорелый труп мага из числа его личной охраны, и распластавшись на земле, он начал молить о пощаде.
— Где камни? – послышался грозный голос с сильным акцентом.
Фигура взмахнула рукой, огонь объял её и послышался взрыв со стороны каравана, слившийся со звуками битвы. Это был мускулистый смуглый человек, полностью покрытый причудливыми татуировками. На нем не было ничего, кроме набедренной повязки, а роспись на его теле, жила своей собственной жизнью в свете огня. Изображенные на его теле люди, объятые огнем, сражались и умирали, а хохочущее лицо на его бритом затылке с безмолвным хохотом созерцало это.
— Я… Я не знаю ни о каких камнях! Пощадите! — молил в истерике Йозеф.
— То, что ты забрал из Мербурга. Где оно? — повторил человек. Руки его покрыл огонь.
Йозеф начал бешено шарить по карманам своей куртки, пока трясущимися руками не извлек маленькую деревянную шкатулку, помещавшуюся в ладони, и протянул её колдуну. Тот, выхватил её и сделал несколько плавных движение другой рукой. Йозефа объял огонь, и издав нечеловеческий крик, он упал на землю, таким же обгорелым силуэтом, как и тела вокруг него. Развернувшись в сторону каравана, маг сделал глубокий вдох, как будто собирался что-то прокричать, но тут заметил бегущую на него фигуру орка. Сделав движение, словно отгонял надоедливое насекомое, маг послал в Ганзорига сгусток пламени, и решив что с ним покончено, снова набрал в легкие воздух. Произнеся слово на неизвестным языке, разнесшееся над полыхающим караваном, он заметил движение, и в последнее мгновение успел увернуться от просвистевшего над его головой посоха. В глазах его отразилось изумление. Орк был жив, и сорвав с себя пылающую мантию, нанес еще один удар. Кулаки мага объял огонь, и снова увернувшись, он нанес удар в челюсть Ганзоригу. Пламя вспыхнуло, и огромное тело орка, объятое огнем, отлетев на несколько метров, скрылось в кустах.
Нападавшие, услышав команду мага, отступали и он, прочитав заклинание монотонным голосом, поднял руки к небу. Раздался оглушительный взрыв. Взрывная волна даже не пошатнула мага, осколки ударялись о что-то невидимое в метре от него и падали на землю.
— Колдун! — раздался у него за спиной рык. — Сражайся со мной, а не с повозками!
Обернувшись, маг увидел Ганзорига, надвигавшегося на него, с объятым пламенем посохом. Орк был обожжен, но жив.
— Что ты такое? — с неподдельным удивлении спросил маг.
— Твоя смерть! — ринулся в атаку Ганзориг.
Но колдун, лишь подставил под удар посоха руку, и обуглившееся дерево разлетелось от удара. Поймав кулак орка, он ударил его в грудь, снова отправив в полет. Но на этот раз он решил добить его окончательно. Снова раздался его монотонный голос, читающий заклинание на неизвестном языке. Ганзориг, поднявшись на ноги и пошатываясь, двинулся в его сторону, но маг закончил читать заклинание раньше. На плечи орка словно упала гора. Чудовищная сила вдавила Ганзорига и землю вокруг него с такой силой, что образовалось похожая на могилу яма. И оттуда вырвалась струя ревущего огня.
Колдун, несколько секунд смотрел на беснующееся пламя, после чего начал читать новое заклинание. Пространство вокруг него пошло рябью, стали просвечиваться очертания каменного подземелья. Произнеся последнее слово, маг приготовился к телепортации, когда чья то сильная рука схватила его за ногу и они исчезли с пылающего поля битвы.
