«Дануолл».

Тени людей на улицах съела черная крыса.
Белая, с собой унесла остатки дыхания.
Этот город прекрасный чума в себя поглотила,
Оставив живым в воздухе только страдания.

Солнце светит теперь только для избранных,
Но и до них доберется вездесущая мгла.
Смотрит Чужой на всех взглядом безжизненным,
В его глазах ночь. Черны они, будто смола.

Как хочу я ослепнуть, взглянув на прожекторы,
Чтобы не видеть больше кровь на клинках,
Надписей, что на стенах оставлены жертвами,
Сулящих, Островной империи забвенье и крах.

Как хочу я оглохнуть от разрядов и взрывов,
Что все чаще ночью тревожат мой сон.
Старой Ветоши шепота не слышать порывов.
Духов прошлого она запускает в мой дом.

Прошу на мгновенье потерять обоняние,
Чтоб не чувствовать запахов смерти и гноя.
Слышу чумных под окном я стенания.
Уже скоро и я, своей участи двери открою.

Остались последние у нас сбережения,
Но тратить их придется лишь мне.
Скорей бы забыться в пустых помещениях,
Где крики и плачь бродят во тьме.

Где больше не слышно звонкого детского смеха,
А после работы красивой песни твоей.
«Старый Дануолл» в памяти сотрет эти вехи.
Эликсир даст мне выжить пару ночей.

Мне в кошмарах видятся маски смотрителей,
И слышатся «чистые» ноты шарманок,
Хрипы отчаяния, оставшихся жителей.
Сотни тел в топях соседних кварталов.

Я нашел единственный способ спасения
Моей неприкаянной, одинокой, бедной души.
В этих старых костях – тьмы воплощение.
Помнишь, у алтарей мы их вместе нашли?

Пока рука вырезает что-то на них бессознательно,
Не чувствую, выжигающую сердце печаль.
Для меня все решится тогда окончательно,
Когда на руке мне тьма поставит печать.