День, когда я умру. Глава 1. Красная планета.

Данное художественное произведение распространяется в электронной форме с ведома и согласия писателя на некоммерческой основе при условии сохранения целостности и неизменности текста, включая сохранение настоящего уведомления. Любое коммерческое использование настоящего текста без ведома и прямого согласия владельца авторских прав НЕ ДОПУСКАЕТСЯ.

21 апреля 2518 год.
Туманность Аякса.
Звездный крейсер «Птолемей»

1.
«Я скучаю по тебе, папа».
Я сжал челюсть. Письмо я перечитывал уже бессчетное количество раз.
«От тебя нет вестей уже более полугода. Я знаю, что твоя миссия важна, но я очень хочу, чтобы ты вернулся как можно быстрее. Я очень скучаю по нашим вечерним прогулкам в лесу, походам, путешествиям. Помнишь, как мы вместе наблюдали за созвездиями через телескоп? Ты мне рассказывал удивительные истории об этих мирах…»
Я небрежно расположился на кровати в своей каюте и читал письмо, которое распечатал мне компьютер. Я люблю читать на бумаге, а не через монитор. Иллюминаторы, что расположились справа от меня, показывали мне огромную красную пустынную планету. Казалось, что вот-вот и мы канем в пучину красных песков.
И вот я дочитал письмо до последних слов. Они гласили: «Ты обещал вернуться. И я буду ждать. С любовью, твоя Кэтрин». Я сложил письмо в конверт и убрал его под подушку.
Прошло примерно два дня, с тех пор, как сломался гиперпривод, а заодно с ним и маршрутный компьютер. И как результат – мы заблудились. Оказались в неизвестном секторе. Почему начальство за этим не уследило, оставалось для меня загадкой.
На третий день случилось то, чего боялся практически весь экипаж. Метеоритный дождь. Датчики слежения не работали, поэтому это было для нас полной неожиданностью.
Я не сразу заметил вибрацию, проходящую по всему кораблю. Некоторое время я не придавал этому значения, думая о дочери. Но внезапно до меня дошло. Вибрация! На космических кораблях, летящих в вакууме, не может быть никаких вибраций! Я резко вскочил с койки и тут же раздался сигнал тревоги.
Громкоговоритель затрещал, громко выдавая одну и ту же повторяющуюся фразу:
«Авария! Повреждена внешняя обшивка корабля и маневрирующие двигатели. Совершается экстренная посадка на ближайшую планету».
Это было самоубийством. Со сломанной электроникой и без половины двигателей мы разобьемся.
Буквально через несколько мгновений, после того, как прозвучала сирена, дверь в мою каюту раскрылась. В проеме я увидел высокого мужчину крепкого телосложения. Это был Барнс. Механик.
— Спаркс! Быстрей, собирайся! В спасательные капсулы. Жду тебя там! – крикнул он и скрылся во мраке коридора.
Слева от двери располагался аварийный шкафчик. Я быстро вынул оттуда скафандр и надел его. Шлем представлял собой набор плотно соединенных защитных пластин с узкими прорезями для глаз. Передняя часть шлема вылезла из нагрудного отсека, задняя — со спины, рядом с кислородным баллоном, и сомкнулись над головой. Материал скафандра был плотным и толстым, и плотно облегал мое тело. Перед моими глазами вспыхнул интерфейс костюма. Вибрация с каждой секундой чувствовалась все сильнее. Я подбежал к кровати, взял под подушкой письмо и спрятал его в нагрудный карман скафандра. Нужно было спешить.
Как только я выбежал из каюты, то направился в сторону лестницы, ведущей к челнокам. Не успел я подойти к ней, как весь крейсер содрогнулся от мощного взрыва, звук которого оглушил бы меня, если не умная автоматика костюма. Я ухватился за поручни и начал подниматься, как вдруг прозвучал второй взрыв, оторвавший меня от поручней и вмазавший меня прямиков стену коридора.
Я поднялся и поглядел на место удара. На прочной металлической стене была небольшая вмятина. Если бы не шлем, я бы проломил себе голову.
Времени с каждой секундой становилось все меньше, и я метнулся в сторону челноков вверх по лестнице. Бежать вдоль коридора было довольно трудно: пространство под ногами было завалено всяким хламом. Из-за дыма было сложно бежать; я скорее шел быстрым шагом.
Время, которое ушло у меня на то, чтобы добраться до капсул, казалось мне вечностью. Я думал, что все уже улетели и лишь зря бегу. Но вот передо мной предстала дверь ангара. Войдя в помещение, я спустился вниз по коридору и увидел ее. Капсулу. Это была последняя. Я быстро забежал в просторное помещение спасательной шлюпки, сел в кресло и застегнул ремни безопасности. Передо мной сидел Барнс в точно таком же костюме, узнал я его по бейджу, который был закреплен у него на груди слева. В подобной ситуации – все члены экипажа должны надевать защитные скафандры. Рядом с ним в другом кресле сидел, как я понял по фиолетовой расцветке костюма, один из главных инженеров-механиков. Тяжелый люк капсулы закрылся. Произошел сильный толчок, и нас выбросило за пределы корабля, стремительно падающего на планету.
Не успели мы перевести дыхание, как бортовой компьютер капсулы сообщил:
— Нехватка мощности двигателя из-за сильного гравитационного воздействия с другим объектом! Столкновение неизбежно.
Под другим объектом компьютер подразумевал планету.
Корпус капсулы начал с сильным гулом вибрировать. Мы вошли в атмосферу планеты. Перегрузки, которые я испытывал, были просто невыносимыми.
— Барнс, включи автопилот! – я уже чувствовал, помутнение сознания. – Барнс!
И мир погрузился во тьму.

2.
— Эй, Айзек. Вставай! – Очнулся я от того, что кто-то постучал по моему шлему. Открыв глаза, я увидел перед собой Барнса. Точнее его шлем. Он стоял на корточках напротив меня и пытался расстегнуть ремни на моем кресле.
Голова чертовски болела, все было словно в тумане. Я лишь смог спросить:
— В чем дело?
— А ты не заметил? – Усмехнулся он, пытаясь освободить меня. – Мы разбились. Я смог вывести капсулу как можно ближе к нашему крейсеру. Да черт бы побрал эти замки! Давайте, отстегивайтесь!
Барнс сильным рывком дернул за ремни безопасности, замок — помятый и сломанный, от удара чем-то по нему — не выдержал и дал слабину.
Наконец, ремни были сняты, и я был свободен. Я поднялся, размял руки и ноги.
— Есть план?
— Да. – Он нахмурился. — Нужно дойти до крейсера. Осмотреть его. Возможно, получится починить антенну и послать сигнал о помощи. Но это лучший из вариантов. Будем надеяться, что там осталось хоть что-то работающее.
Мне оставалось лишь пожать плечами.
— Нужно выбираться отсюда. – И тут я вспомнил про парня в фиолетовом скафандре. – А где третий?
— Посмотри. – Он кивком указал на дальний конец капсулы.
Я посмотрел и увидел главного инженера. Похоже, когда челнок упал, ремни не выдержали, и он очень хорошо полетал по кораблю. Бедняга свернул себе шею.
Я тихо выругался и подошел к креслу, в котором он сидел. Осмотрел его. Взял руки кусок ремня безопасности. Они были довольно старыми.
— Кусок старого хлама. – Зло сказал я.
— Он знал, на что шел.
— На что? На смерть из-за этой старой развалины? Ты осматривал «Птолемея»? Да ему ничуть не меньше пяти сотен лет! — Я пнул кресло от злости.
— Ты же сам прекрасно понимаешь, Айзек, что Колониям не интересны ни новые миры, ни планеты. Последние стали лишь источником топлива вот уже как с середины второй Эры.
— Не нужно было соглашаться на эту экспедицию. – Я обернулся. – Еще кто-нибудь вышел на связь?
— С помощью компьютера челнока я пробил все частоты. Никого. – В его голосе звучали тревожные нотки.
— Сколько времени я был в отключке?
— Не знаю, я сам недавно очнулся.
Я попытался его приободрить:
— Все возможно. Может, у них сломаны рации, их занесло слишком далеко или они банально еще не пришли в себя. Не переживай, главное, что мы целы. В случае чего, найдем остальных и поможем им.
— Спасибо.
Я кивнул.
-Идем, нужно добраться до корабля.
Тяжелый шлюз капсулы заклинило. Открыть его было нелегкой задачей. Справившись со шлюзом, мы выбрались из шлюпки. Когда я был в отключке, Барнс просканировал через терминал челнока атмосферу планеты и выдал смешанные новости: дышать возможно, но из-за пыли — только через фильтры.
Ботинки неглубоко погрузились в мелкий грунт. Гравитация была чуть сильнее привычной. Сразу стало не по себе. Очень много свободного пространства и, вместо привычного потолка над головой, огромное и бесконечное небо.
Перед взглядом предстала ровная песчаная поверхность, которая продолжалась вперед на многие километры вокруг. Местами рос низкий дикий кустарник. Вокруг поднимались клубы пыли столь мелкой, что она казалась паром. Солнце, на желтом небе, горело ярким оранжевым светом. На востоке я увидел горы. Массивные, огромные. Черные. Они резко контрастировали со здешним пейзажем.
— Видишь? – Спросил Барнс, указывая рукой на разбитый корабль вдалеке.
— Нужно его похоронить.
— Кого?
— Механика. Предлагаешь оставить его на челноке?
— Ты прав. Достану лопаты из рем. комплекта.
— Тут есть лопаты? – Я был удивлен.
— Этому кораблю столько лет, что он помнит времена, когда люди садились на планеты. Так что не удивляйся.
Через полчаса мы закончили. Мягкий песок позволил быстро выкопать небольшую могилку, и мы положили туда тело. Когда все было кончено, мы постояли немного, выкинули лопаты и двинулись в сторону крейсера.

3.
Мы шли по раскаленному песку. Фильтры начинали забиваться. Было немного трудно дышать, а использовать баллон со сжатым воздухом было пока рано. Да и хватит его максимум на час. Интерфейс моего костюма показывал температуру в сорок градусов по Цельсию. Даже климат-контроль не спасал. «Птолемей» оказался куда дальше, чем могло показаться, но я и Барнс уже преодолели львиную часть пути. Оставалось еще метров четыреста, и мы на месте.
— Непривычно.
— Что? – Переспросил Барнс.
— Непривычно, говорю. Все это.
— Ты про…?
— Про планету. Я всю жизнь жил на станциях. А когда всю твою жизнь небо заменяет металл в метре над головой, то привыкаешь к этому. Привыкаешь к комнатушкам четыре на четыре. Даже самые большие улицы были максимум метров четыреста.
Барнс посмеялся.
— То есть ты никогда не был ни на одной планете?
— Нет. – Честно признался я. – А ты?
— Был три раза.
— Это когда ты искал Землю?
— Я и сейчас ее ищу.
Оставшийся путь мы прошли молча. Электроника скафандра была плохо приспособлена к такой жаре. Я чувствовал, что скоро что-нибудь, или перегреется, или загорится прямо на мне. И если честно признаться, костюм сам по себе был довольно старым, но на лучшее мне не хватило денег. Нужно было дойти до крейсера как можно быстрее. Не хотелось бы расплавиться на такой жаре.
Зачем, спросите вы, зачем мне нужна была эта экспедиция? Ответ банален до жути. Деньги. Нам с дочкой их еле хватало на оплату жилья и учебы. Не знаю, как в вашем мире, но у нас государство давно перестало заботиться о своих гражданах. Или ты работаешь на благо Колоний, или гниешь на задворках. Устроиться на работу? Скажу сразу, что отца-одиночку и, к тому же, бывшего алкоголика — хотя я их уверял, что бросил уже давно — на работу звать никто не хотел. Конкуренция была дикая. Почему одиночку? Не хочу говорить об этом. Просто скажу, что она ушла от нас. Неважно, как и неважно куда. Просто ушла. Рабочих мест с каждым днем становилось все меньше и меньше. Каждый хотел жить припеваючи. Денег не было даже на перелет на станции в других галактиках. И не думайте, что я сидел, сложа руки. Я пытался подрабатывать. Но все варианты оказывались проигрышными.
Однажды я наткнулся на одно объявление. Довольно заманчивое. Оно гласило: «Байрон Маршалл набирает экипаж на крейсер «Птолемей!» Нужны: медики, инженеры, пилоты…». Дальше шло перечисление профессий, но я вцепился в слово «инженер». Это-то мне и нужно было.
Экспедиция, по слова Байрона, представляла собой исследовательскую цель. Мол, нашли какое-то непонятное что-то на дальних рубежах и хотели изучить. В эту чушь я не верил и знал, что конечной целью была простая контрабанда или что-то вроде этого.
Почему для такой операции набирали столько людей? Для меня это долгое время оставалось загадкой.
По поводу Барнса. Его мечта была проста. Найти колыбель человечества – Землю. Но прошло столько времени с того момента, как люди решили покинуть Землю, что мы обнуляли свое летосчисление пару раз. Скорее всего, от Земли ничего и не осталось. А юнцах, которые погибли в поисках этой планеты, и говорить не приходилось. Что ж, у каждого была своя мечта.
Пока мы шли, фильтры сильно засорились, и пришлось перейти на баллоны. Обмен информацией мы осуществляли с помощью встроенных в скафандры рации.
Когда мы пришли к месту назначения, солнце уже садилось. Я посмотрел на «Птолемея» или то, что от него осталось. Массивная груда металла и пластика не была похожа на межзвездный крейсер. Прочный его остов в целом выдержал, но поднять в корабль воздух уже невозможно. Краска черного цвета, которая покрывала его снаружи, производила впечатление какого-нибудь древнего колосса. Но колосс пал.
— Может, осмотрим его? — Предложил я.
— Неплохая идея.- Поддержал он.
Пока я с Барнсом обходил «Птолемея» по кругу, то увидел огромную дыру в корпусе сбоку высотой примерно метров пять. Хотя, если смотреть в масштабах самого корабля – не такая она уж и большая. Дыра была от метеорита, сомнений в этом нет. Вариантов никаких не оставалось, как идти вовнутрь. Я спросил:
— Ну что, идем?
— Не нравится мне это, Айзек.
— Да ладно тебе! Не бойся, он не развалится. Простоял же, пока мы шли. Как минимум от двух маленьких человечков ему ничего не будет.
— Кораблю несколько сотен лет, Айзек. Ты не учел этого. — Подметил он.
— Ну, если хочешь, оставайся. Других вариантов у нас нет.
Буквально через секунду мы оба услышали рев. Вдалеке. Сильный, пронзительный рев со стороны тех черных гор. У меня мурашки пошли по телу от него.
— Что это? – Крикнул Барнс.
— Я не знаю. Но что-то мне подсказывает, что лучше и не знать. Пошли быстрей вовнутрь.
На этот раз Барнс не высказал никаких сомнений.

4.
Солнце окончательно село. К тому моменту мы уже были внутри крейсера и осматривали его внутренности. Лишенные естественного источника света, мы включили нагрудные фонарики. Свет от них был слабым, но хоть что-то. Звук, который исходил от наших ботинок, эхом отдавался где-то в глубине коридоров корабля.
«Птолемей» был огромным. Двести метров в ширину, километр в глубину и сто метров в высоту. До боли знакомые коридоры будто превратились сейчас во мрачные пещеры какого-нибудь подземелья. Стальные, в некоторых местах уже ржавые стены, действительно повидали многое.
Пока мы шли, Барнс выразил свои опасения вслух:
— Как бы здесь не заблудиться.
— Не переживай, я помню эти места. Был тут пару раз. Если не ошибаюсь, где-то дальше должна быть рубка управления.
— Тогда веди.
Разговаривать совершенно не хотелось. Тот рев, который мы услышали со стороны гор, а я уверен, он был оттуда, совершенно подавил наш энтузиазм.
Через несколько минут мы дошли до рубки управления. Странно, что по пути сюда мы не видели никаких тел. Корабль был огромным и, как показывает практика в подобных случаях, спастись успевают примерно процентов 60 от экипажа. Остальным же банально не хватает места. Многие капитаны раньше часто брали экипаж больше, чем нужно. Причин было огромное множество, от обычного «лишние руки не помешают» до работорговли. Благо только в некоторых Колониях рабство было разрешено. В других же правила демократия. Так нам казалось.
Мы дошли до двери рубки управления. Я подошел к двери и попробовал ее открыть.
— Ну что? – Спросил Барнс.
— Электронные замки заклинило. Просто так мы эти двери не откроем.
— Может попробуем подключиться через аккумуляторы скафандра? Вон справа есть распределительный щиток.
— Моя модель скафандра слишком старая.- Интерфейс показывал меньше половины заряда. — Я воздержусь.
Он повернулся ко мне спиной:
— Тогда давай через мой. Вольтаж примерно одинаковый. Если что, есть парочка резервных. На них я продержусь немного, пока не найдем запасные.
— Хорошо.
Я снял крышку с его ранца, нашел маленький ящичек, открыл его и достал аккумулятор. После этого открыл распределительный щиток у двери, отцепил контакты, которые шли на питание, и подцепил их к аккумулятору. Заряда хватило, чтобы включить электронику массивной двери, но вот чтобы открыть – потребовалось время. Мощности аккумулятора просто не хватало, чтобы за раз поднять дверь и пришлось немного подождать. После мы вошли в круглое помещение рубки. Дверь за нами, разрядив остатки энергии, захлопнулась. Все прошло довольно гладко. Тусклые лучи от фонариков освещали пол перед нами. Он был почти весь в кровавых следах. Самым странным было то, что не было ни одного тела. Ни одного трупа. Все выглядело так, будто какой-то убийца успел спрятать тела, начал мыть полы от крови, но не успел перед нашим приходом.
— Что за черт?– Удивился Барнс.
— Я не знаю, но мне это определенно не нравится.
Можно было предположить, что сюда попал метеорит, и трупы утащило вакуумом. Но нет. Рубка была целой. Я подошел к панели управления и попробовал включить свет. Нажал на тумблер и…и ничего. Это было неудивительно. Я бы больше удивился, если бы свет включился.
— Может предохранители сгорели? – Предположил я и сел на корточки, открыл переднюю панель стенда. После осмотра моя догадка была подтверждена. Пришлось немного повозиться с проводкой и заменить предохранители. Взял парочку у щитка около двери. Через несколько минут все было готово. Я нажал на тумблер. Через несколько секунд свет с редким мерцанием загорелся. Мы оба облегчено вздохнули. Свет ламп дал нам не очень приятную картину происходящего. Кровь была не только на полу, но и на стенах. Было ужасно жутко. Мы старались не думать об этом.
— Не такая уж это и развалина, раз после включения основные системы работают. – усмехнулся мой приятель. Когда он нервничал, всегда старался шутить. – Пойду, заряжу скафандр.
— Где-то в этой комнате должны быть красные ящики. Как закончишь свои дела, можешь осмотреть? Я пока проверю состояние корабля. Может с него и пошлем сигнал о помощи.
— Да, хорошо.
Красные ящики – это небольшие наборы экстренной необходимости. В них содержались: сухпайки, вода, наборы для небольшого ремонта пробоев, резаки для сварки и универсальные фильтры для скафандров с пятого по седьмое поколения.
Пока Барнс искал ящик, я сидел у терминала подключенного непосредственно к корабельному компьютеру и проверял системы корабля. В истории хранились данные перед падением крейсера. Мне нужно было узнать, какие повреждения нанес метеоритный дождь. Я вбил нужный запрос на клавиатуре. Через несколько секунд отобразилась нужная мне информация:
«Пробоина во внешней обшивке корпуса.
Сигнал SOS послан.
В данном отсеке и в 12 других произошли полная утечка воздуха.
Разгерметизированные отсеки изолированы.
Изолированы следующие отсеки
26-2
17-1…»
Я прочитал весь отчет до момента крушения и облегчено вздохнул. Все-таки эта посудина была не настолько древней и в нужный момент сигнал о помощи был послан. Я попросил терминал распечатать отчет. Пока шла печать, Барнс нашел красный ящик и достал фильтры, и мы заменили их взамен грязных. Дышать стало намного легче.
Когда мы закончили, я предложил найти оставшихся членов экипажа. На каждом скафандре устанавливались небольшие маячки, с помощью которых можно отслеживать перемещение человека в космосе, если, например его отнесло от корабля или крейсера. Барнс одобрил мою идею. Во время полета крейсер автоматически просканировал поверхность планеты, и у нас была карта местности. Системы связи хоть и были повреждены – мы не могли послать сигнал о помощи за пределы планеты, нужен был серьезный ремонт – но просканировать местность было возможно. За время блужданий по кораблю мы не встретили ни одной живой души, и почему-то это было для меня веским аргументом не сканировать корабль, а начать с окрестностей.
— Гляди! – Радостно воскликнул я. – Я нашел их!
Мы уставились на экран монитора. На востоке в нескольких километрах от нас были члены экипажа; они были лишь мигающими точками на экране карты. Эти точки двигались по местности, что позволяло судить о том, что люди живы.
— Там человек 60, Айзек! – Радости Барнса не было предела. – Нужно идти к ним!
— А что антенна?
Я рассказал ему о том, что корабль успел послать сигнал.
— А, это же хорошая новость! Мы будем спасены! – Барнс был рад словно маленький щеночек при виде мячика.
Лампочка на принтере замигала красным светом, предупреждая, что печать закончилась. Я подошел к принтеру, взял из стопки напечатанных листов отчет до крушения.
— Эй, — окликнул я Барнса, — послушай.
Инженер подошел и остановился напротив меня.
— Это все было не случайно.
— Что ты имеешь в виду? – Он насторожился.
— Это все вокруг. Маршалл вывел корабль на орбиту специально. Никаких ошибок в работе гипердвигателя не было. Крейсер должен был приземлиться на планете, но метеоритный дождь помешал. Система определения небесных тел банально устарела и не справлялась с количеством камней, попавших на крейсер. Вот мы и пропустили самый большой.
— То есть никакой контрабанды?
— Да, я тоже удивился. Выходит, он не обманывал насчет экспедиции. Но суть в том, что мы не заблудились. Он намеренно прыгнул за пределы дальних рубежей в этот сектор туманности Аякса.
— Аякс? – Барнс был удивлен не меньше моего. – Но в этом секторе не было людей вот уже несколько тысяч лет. Зачем ему так рисковать? И зачем ему это скрывать?
— Без понятия. – Мне лишь оставалось пожать плечами. – Предлагаю все же отправиться сейчас за остатками экипажа. Может быть, им нужна помощь. Что скажешь?
— Полностью поддерживаю тебя, приятель.
Мы направились в сторону выхода из рубки. Барнс шел позади меня. Так как необходимые системы были запитаны, я мог без труда открыть дверь. Я подошел к ней и нажал на кнопку. В тот момент, когда дверь поднялась, я повернул голову в сторону своего друга и усмехнулся:
— По крайней мере, мы не одни на этой планете.
— Айзек, берегись!
Я повернулся в то место, куда смотрел Барнс, — прямо перед собой — и обомлел. Напротив меня стоял человек в кроваво-красном скафандре. Он занес руку над головой, в ней я увидел гаечный ключ, и ударил меня. Точнее попытался. Барнс схватил меня и потянул на себя, и мы оба упали на пол. Ключ пролетел в паре миллиметров от моего лица и, и с гулким звуком ударил о дверной проем. На все ушли какие-то ничтожные секунды.
— Твою мать, Айзек, вставай! – Крикнул Барнс в ужасе.
— Я пытаюсь!
Человек в красном скафандре уже был готов для следующего удара. Он не торопился, точно знал, что нам никуда не убежать. Он смотрел на меня. Я чувствовал его взгляд. Мы поднялись. И оба смотрели на человека в красном скафандре. У меня было разглядеть его получше. Это была одна из младших моделей. Спереди по всей площади был расположен прозрачный затемненный пластик. Вообще его шлем был больше похож на скафандры начал 21-го века второй эпохи. Наподобие советских «Кречета» или «Орлана». Уместно ли это, но в детстве я любил историю.
— Эй, приятель. Мы свои! – Я поднял руки, показывая мирные намерения.
Но его это не остановило. Он просто пошел на меня. Он смотрел на меня. Он хотел уничтожить меня. В его действиях была одна решимость. И я понял, что разговаривать с ним бесполезно.
Человек в красном скафандре был настолько сосредоточен на мне, что не заметил Барнса, который подкрался к нему со спины. Барнс схватил его сзади за руки и крикнул мне:
— Возьми резак! Он в шкафчике у стены!
Я метнулся в сторону шкафчика и тут же услышал гулкий грохот. Обернулся, а Барнс уже распластался у дальней стены. Он, было, попытался встать, но человек в скафандре не дал ему этого сделать. Он поднял его одной рукой за грудки, словно пушинку и несколько раз ударил его о стену.
Я уже был у шкафчика, открыл его, достал резак. Черт! Он не заряжен! Руки тряслись. Я взял плазменные заряды, пытался их вставить. В перчатках это было очень трудно это сделать.
— Айзек, быстрей! – Кричал Барнс.
Я обернулся и увидел, что человек в скафандре прижал Барнса к полу, сел на него. Занес руку с гаечным ключом. И ударил его по шлему. Пронзительный крик Барнса, пронизывающий до костей, снится мне и по сей день. Он бил Барнса по шлему. Продолжал бить, пока удары не начали звучать с характерным чавканьем, превратив его лицо в месиво.
И, признаться вам, в этот момент я струсил. Я впервые в своей жизни увидел, как убивают человека. Я смотрел и ничего не мог с собой поделать. Мозгом я понимал, что что-то нужно делать. Но тело не слушалось.
Человек в красном скафандре поднялся и начал сокращать дистанцию. Разумеется, как только опасность начала угрожать мне, оцепенение прошло. Я вставил заряды в плазменный резак. Он уже замахнулся для удара, и я направил инструмент на него, и выстрелил. Сверхразогретый поток плазмы, вылетевший из дула, прошел через руку, словно нож сквозь масло, оторвав ее. Я попал ему по руке с гаечным ключом чуть выше локтя, а он этого даже не заметил! Клянусь вам, он шел так, будто и не было ничего! Но самым интересным было то, что не было крови. Вообще. Вместо нее была какая-то черная капающая жижа.
И я начал стрелять. Попал по другой руке, расчленив ее, а он все надвигался на меня. И я закричал. То был крик отчаяния. Я стрелял, с каждым выстрелом, разрубая его на куски. Черная жидкость разлеталась вокруг. Выстрелами я разрубил ему ноги, он упал будто подкошенный. Отдача не позволяла мне точно стрелять даже почти в упор. Все-таки это рабочий инструмент, а не оружие. Когда прозвучал последний выстрел, он вспыхнул словно спичка. Скорее всего, я попал по его аккумуляторам.
Огонь остановил эту тварь. Пластик на нем начал плавится, а «оно» уже не могло оказать никакого сопротивления. Через несколько мгновений все было кончено.

5.
Дуло резака все еще было направлено в то место, где стояло оно.
Существо в красном скафандре или то, что от него осталось, горело быстро угасающим пламенем. Несколько мгновений я смотрел на это, будто зачарованный. Казалось, сердце сейчас выпрыгнет из груди от напряжения; шум в ушах казался невыносимым. Немного успокоившись, я опустил руку с резаком и посмотрел на своего друга.
— Барнс…
Я сел возле него и обхватил голову руками, не решаясь посмотреть на то месиво, что было у него вместо лица.
— Прости меня! – я был не в силах контролировать себя.
Я предал своего единственного друга на этом чертовом корабле и не смог спасти его из-за своей трусости! Я сидел на железном полу рубки управления и не знал, что делать сейчас. Все внутри смешалось, мысли путались.
Удар по стене, а затем глубокий и мощный рык, вырвали меня из-за оцепенения. Я вздрогнул, резко встал и уставился на дверь в напряжении. Не помню, сколько я так простоял, но это казалось мне вечностью. Мне это показалось или действительно за стеной кто-то есть? Внезапно еще один удар.
Я подбежал к терминалу, набрал на клавиатуре свое местоположение с картой этого этажа. И обомлел. Буквально за дверью в следующий отсек — чуть дальше рубки управления — находилось огромное скопление белых точек. Члены экипажа. Можно было не сомневаться, они пытались попасть ко мне. Не знаю почему, но я был уверен, что они были настроены ко мне также, как и человек в красном скафандре.
Нужно было придумать план действий. Немного поразмыслив, я решил направиться к людям в тех скалах. Возможно, они тоже столкнулись с этим на «Птолемее» и отправились туда.
Я перезарядил плазменный резак и закрепил его на поясе, потом подошел к красному ящику, взял несколько запасных фильтров и немного платисковых бутылок с водой. Бутылка крепилась к шлему верх дном в специальную выемку для нее; через трубки в шлеме, вода подавалась непосредственно обладателю скафандра. Остальные я закрепил также на поясе. Последнее, что пополнило мои запасы – плазменные заряды. В одном магазине хранилось семь зарядов на семь выстрелов. Итого двадцать восемь.
Удары по двери становились все чаще. Похоже, они решили выломать дверь. Медлить было нельзя, и я быстрым шагом направился к выходу. Когда я проходил мимо Барнса, то старался не смотреть на тело. И тут меня что-то схватило за ногу мертвой хваткой. Я упал и резко перевернулся на спину в ожидании худшего. Схватившим меня за ногу оказался Барнс! Передняя половина шлема отсутствовала, и перед моим взором предстал его полностью раздробленный череп.
— Предатель. – Хрипло он сказал, подбираясь ко мне все ближе.
Я попытался ударить его свободной ногой в плечо, но попал по голове, выгнув ее в противоположную сторону с характерным хрустом. Рука, на моей ноге сжалась еще сильнее. От боли я вскрикнул, отцепил резак от ремня и выстрелил по руке, отрезав ее. Я резко вскочил и направился в сторону выхода.
Не обращая внимания на шум позади меня, я бежал со всех ног в сторону выхода.

6.
Я стоял у входа в «Птолемей»; если эту пробоину можно вообще назвать входом.
Солнце давно ушло за горизонт, а небо было усеяно мириадами звезд и туманностей. На горизонте только-только начинал подниматься белоснежный, усеянный кратерами спутник этой планеты. Я видел всего лишь его край, но по нему уже было понятно, что спутник был огромным. Медлить было нельзя и я, включив нагрудный фонарик, направился в сторону гор.
Идти было недалеко, примерно километров пять, адреналин сам гнал меня в сторону гор. Где-то внутри на задворках сознания, я чувствовал, что там найду спасение. Что-то вело меня туда. Не знаю, может быть, страх, чувство самозащиты, или что-то в этом роде.
Некоторое время приходилось идти в сумерках. Один раз сменил фильтры; они очень быстро засорялись, а без них, из-за пыли, практически невозможно дышать.
Я был в пути около двух часов. Быстро идти не получалось из-за тяжести костюма, а когда я успокоился, то начинал чувствовать сильную усталость. Без того малые запасы воды, давно кончились. Силы пока были, но надолго ли их хватит? Луна, высоко поднявшись над горизонтом к этому моменту, освещала мне путь впереди.
Что за чертовщина здесь творится? Почему все набросились на меня? Почему Барнс ожил? Что это была за черная жидкость вместо крови? И самый главный вопрос: Когда я увижу дочь? Я не видел ее порядка двух лет. Возможно, по завершении этой миссии, я бы увидел ее через три года. Какой она станет к концу обучения?
Не смотря на то, что мы многого достигли в техническом развитии, покорили новые миры, оторвались от Колыбели человечества, нам по-прежнему многому предстояло научиться. Сверхсветовые путешествия были лишь мечтой. И в начале Второй Эры — Эры покорителей космоса – межзвездные путешествия не претерпели сильных изменений. Мы все также использовали систему гипердвигателей, с помощью которых могли достигать скорости, близкой к скорости света. Судя по моим знаниями, люди первой эры еще выдвигали теории использования таких двигателей.
В общих чертах работа таких двигателей заключается в сжимании пространства-времени перед и позади корабля. Пространство «сжимается» перед кораблем и «разворачивается» за ним. При этом само судно находится в некоем «пузыре», защищенном от деформации. Сам корабль внутри искажения остается неподвижным.
Но по-прежнему путешествия от одной галактике к другой занимали года, если не десятилетия. Такие путешествия требуют колоссальных энергозатрат из-за генераторов энергии, поэтому размеры кораблей, способных перемещаться таким образом, были огромные. Суть заключалась не в самой скорости перемещения, а в зарядке генераторов. Чтобы накопить столько энергии для прыжка, нужно довольно долго времени. Так, межзвездные путешествия занимали довольно много времени.
Обмен информацией осуществлялся с помощью маяков, разбросанных по наиболее известным секторам космоса. Осуществлять обмен информацией намного легче, чем перемещать огромные крейсеры в пространстве. Затраты энергии хоть и были несоизмеримо меньше, но тоже были достаточно огромными. Так я получил письмо от Кэтрин, когда «Птолемей» пролетал мимо очередного маяка.
Погруженный в свои мысли, я и сам не заметил, как пришел до места назначения. Я посмотрел на скалы. Они возвышались на много сотен метров вверх. Острые, черные. Чужие. Будто раковая опухоль. Они настолько контрастировали с пустыней планеты, что возникло ощущение, будто давным-давно неизвестный гигант взял их из далеких земель и поставил сюда с непонятно какой целью.
Я не мог найти прохода, но чувствовал, что нужно попасть вовнутрь. Пройдя немного вдоль скал, я заметил небольшой каменный пятачок шагов пять в поперечнике. Посреди него зияло небольшое круглое отверстие, ведущее куда-то вниз. Пол в этой странной пещере отстоял от поверхности на три-четыре человеческих роста.
Рев, который мы с Барнсом слышали у входа в «Птолемей» раздался вновь. На этот раз намного громче и ближе, чем в первый раз. Я содрогнулся от неожиданности. Даже знать не хотелось, что это была за тварь. Пришлось рискнуть и прыгнуть.

7.
Пол жестко ударил по ногам. И вот, я внутри. Я включил фонарь и осмотрелся. В самой пещере было сухо, вопреки ожиданиям. Стены пещеры были неровные, глыбистые, будто наспех рубленые, цвета черного оникса. Вариантов, как идти дальше вниз, вглубь пещеры, не было никаких.
Навстречу потянулся пещерный коридор; ненадолго выхватывал тусклый свет нагрудного фонарика его отрезки из мрака. Не знаю, сколько я так шел; я совершенно потерял счет времени. Тоннель почти не изгибался, кроме того, что он постоянно уводил все глубже и ниже в подземелья, и казалось, что я стою на месте, а стены, пол и потолок неспешно проползают мимо. Очень скоро я уже не мог поверить, что где-то наверху может быть солнце, трава, или хотя бы пустыня, что вообще существует что-нибудь кроме этого бесконечного коридора. Высокий свод пещеры вначале пути очень быстро становился все ниже; идти приходилось нелепо согнувшись. Хорошо, что меня никто не видел в этот момент; а если бы и увидел, то помер бы со смеху.
Очень скоро – часа через полтора — путь разветвился. Такие же низкие коридоры уводили вправо и влево; еще один вел прямо. Почему-то я был уверен, что нужно идти направо.
Спуск стал намного круче, приходилось замедлить шаг, чтобы случайно не сорваться и не покатиться вниз.
В скором времени спуск закончился, и я вышел на довольно большую площадку. Луча от фонаря не хватало, чтобы увидеть и потолка, чего уж и говорить о стенах. Вдалеке, может в метрах в двухстах, в конце коридора, наверху зияла небольшая дыра; свет от луны освещал небольшой участок под этой дырой, и невооруженным взглядом было видно начало огромных ступеней. Вход в какое-то сооружение? Осторожным шагом, я решил идти на свет.
Шорох, зазвучавший позади, заставил меня резко обернуться. Быстрым движением руки, я выхватил резак из-за пояса и направил его в сторону шороха.
— Здесь есть кто? – Освящал я фонариком путь позади себя.
Галлюцинации? Слишком рано для галлюцинаций. Постояв так немного и заверив себя, что мне это послышалось, я развернулся и продолжил путь. Через некоторое время шорох повторился, и что-то очень быстро мелькнуло передо мной. Во мраке трудно было что-то разглядеть, кроме размеров. Не думал, что что-то таких немаленьких размеров способно вообще передвигаться быстро и бесшумно. Я сглотнул, сердце бешено забилось, даже моргнуть не мог от страха. Каким-то неведомым мне образом, я почувствовал движение позади себя, резко развернулся и пальнул наугад. Яркий свет плазмы, вылетевший из резака, озарил почти весь пройденный мною путь до спуска сюда. Но кроме пещеры, я увидел их. То были какие-то непонятные существа, лишь издалека похожие на человека. Я не много успел разглядеть, кроме их количества; штук двадцать, не меньше.
Ближайшая тварь, метнулась ко мне. В свете фонаря успел разглядеть остатки одежды медицинского персонала, когда-то белоснежная одежда теперь стала чем-то грязно-серым. Его челюсть была сильно деформирована и увеличена в размерах; вместо зубов были огромные, сантиметров в пять острые прозрачные клыки. Голова была откинута назад, глаз не было видно, и я понятия не имел, как оно ориентируется в пространстве. В левой руке оно держало огромную стальную палку, не было времени гадать, от чего он ее оторвал.
Я навел резак на него и выстрелил несколько раз. Признаюсь, что метким стрелком я никогда не был и попал только со второго раза. Но попал удачно. Выстрелом я отсек ему все правое плечо, что заставило тварь немного отшатнуться. Оно осмотрело повреждения и с диким ревом продолжило наступление. Следующим выстрелом, я отстрелил ему ноги, очень сильно замедлив его.
Остальные, не сильно мешкая, ринулись на меня практически разом. Отстрелив ноги еще парочке этих тварей, я ринулся вглубь помещения. Меня все еще преследовало чувство того, что я знаю куда бегу.
Самым быстрым тварям, которые успевали ко мне подбежать ближе, чем нужно, я старался отстреливать конечности. Выходило не очень хорошо и много выстрелов уходило в никуда.
Через некоторое время я все же добежал до ступеней. Они были высокими, примерно по колено черного цвета и из непонятно какого материала. Нужно было подниматься, а силы были на исходе. Я не знал, что там, но повторюсь еще раз: я чувствовал, что там найду свое спасение. Когда я начал подъем, твари уже догнали меня. Подниматься по таким ступеням да с тяжелым скафандром – очень нелегко, мое дыхание уже превратилось в хрип. И вот, когда я уже поднялся наверх, одна из тварей набросилась мне на спину и попыталась перегрызть шею; защитные пластины не позволили челюстям перекусить ее.
Резким движением я рухнул на спину, придавив ее своим весом. Подо мной раздался характерный хруст. Тварь растерялась и, воспользовавшись этим, я быстро встал и ударом ноги сбросил ее на лестницу.
— Ну давайте, суки! – крикнул я сорвавшимся голосом, направив на них дуло резака. – Патронов на всех хватит!
Это было неправдой, оставалось буквально полтора магазина, но тварей было определенно больше. Однако, вместо того, чтобы броситься на меня, они стояли на огромных ступенях и с ненавистью смотрели на меня. Не помню, сколько это продолжалось: несколько мгновений или минут, но я был готов сорваться от напряжения. Я чувствовал их взгляд. Взгляд каждой твари там. Голодный и чужой. Я чувствовал, что они хотят меня сожрать.
Не выдержав этого, я решил бежать от них в сторону очередного входа, который я заметил ранее. Хрупкий пол под ногами не выдержал и прогнулся с треском, в большую комнату. Высота была примерно метров восемь, может даже все десять. Упав на спину и ударившись затылком о пол, я вскрикнул от дикой боли; она просто застилала мне глаза и отдавалась раздражающим сильным шумом в ушах, и некоторое время я даже не понимал, что происходит со мной. Когда боль отпустила, я с отчаянием обнаружил, что не чувствую ничего ниже спины. Скорее всего я ее сломал.
Я не мог поверить в происходящее со мной. Неужели все кончено? Я столько добирался сюда, чтобы умереть вот здесь? Таким глупым образом? Мое чутье подвело меня. Не надо было соваться в эту бессмысленную авантюру. В голове мелькали мысли о Кэтрин и о том, что я подвел ее. От отчаяния я заплакал, про себя повторяя имя дочки.
Внезапно, я почувствовал что-то вроде небольшого импульса в голове. Будто кто-то дал мне какую-то команду. Я осмотрел комнату: меня окружали высокие темные стены из такого же материала, что и лестница, по которой я взбирался, с какими-то письменами на них. Вдалеке я заметил большой постамент, на котором находилась какая-то абстрактная фигура. Из-за плохого освещения, трудно было оценить реальные размеры этой статуи. Она была похожа на какое-то беспорядочное нагромождение геометрических фигур. Преимущественно это были вытянутые октаэдры. Я решил ползком добраться до ближайшей стены, оперся на нее и включил диктофон через мини-компьютер у себя на руке. Я чувствовал, что силы покидают меня и медлить нельзя. С каждым разом становилось все труднее дышать.
— Моя милая Кэтрин, — было похоже больше на хрип, чем на голос. – я больше не увижу тебя. Сейчас я очень далеко и скучаю по тебе.
В глазах застыли слезы:
— Я обещал быть с тобой всегда, но я подвел тебя. Я больше не увижу голубые глаза, больше не увижу, обниму тебя, не услышу твой голос. У меня не всегда получалась быть идеальным отцом, но я старался, как мог. Я старался всегда дать тебе то, чего сам был лишен. Я старался быть рядом с тобой, но моим мечтам не суждено сбыться. Помни, что я люблю тебя. И помни, что ты была самым лучшим и светлым в моей жизни. Конец записи.
Рука безвольно повисла. В голове все путалось. В глазах помутнело, сложно было концентрировать на чем-то свое внимание; но краем глаза я заметил небольшую мерцающую точку на статуе, стоящей на постаменте. Сил даже на то, чтобы держать глаза открытыми не оставалось. Дышать было практически невозможно. Шум в ушах прекратился, тревога сменилась равнодушием. И вот, я издал свой последний вдох. Я умер?