Культура убийства (главы 1 и 2)

Первый луч утреннего солнца ласково скользнул в окно и ворвался в череп с нежностью, с которой может поспорить только пуля сорок пятого калибра. Свет прошел сквозь закрытые веки, ярким огнем прожег сетчатку, насквозь пробил мозг и вышел чуть ниже затылка, неся с собой головную боль, горечь во рту и тяжелейшее похмелье.

Прошлую ночь Артур Крауч, тридцативосьмилетний, дважды женатый и дважды же разведенный мужчина, слывший в широких кругах запойным алкоголиком, задирой, хамом и любителем женщин воздушного поведения, провел в обществе двух красоток с пышными формами, знакомыми, пожалуй, каждому, кто хоть раз заходил в паб «Старые мощи» на углу Камердин-стрит и Блэкбери-роуд.

Артур Крауч раскрыл глаза и, проклиная равно и Бога и Дьявола, попытался собрать разваливающийся на тысячу осколков разум. Прежде всего, он приподнял голову и огляделся, чтобы понять, где он уснул на этот раз. К счастью, все сложилось как нельзя лучше: Крауч обнаружил себя за собственным кухонным столом. Две «красотки» были тут же — округлые пустые бутылки виски, который гнал сам Дэниэль Хендрикс, владелец паба, лежали на столе между револьвером, вчерашней газетой и пустым стаканом.

Чтобы собраться с мыслями, Артур дотянулся до оружия и проверил барабан. Внутри был всего один патрон. Насколько он мог припомнить, вчера вечером их было всё-таки шесть. Ну, тут оставалось всего два варианта. Лучший из них заключался в том, что Крауч попросту вытащил патроны из барабана, чтобы поиграть в русскую рулетку, рискуя вышибить себе мозги. В ином же случае оставалось ждать скорого прихода полиции.

Однако в данный момент Крауча главным образом волновали отнюдь не люди в дурацких котелках, а жажда. Язык раздулся, заполнив весь рот, и абсолютно потерял чувствительность. Как ни парадоксально, но это ничуть не мешало ощущать мерзкую горечь. Спроси кто Артура, не пытался ли он прошлой ночью есть ложкой хрен из банки в качестве закуски к виски, он бы не смог с уверенностью ответить «нет».

К счастью, спрашивать было некому. Единственным живым существом в доме был пёс Гарольд, могучий ирландский волкодав, который сейчас дрых под столом, похожий на бесформенную кучу шерсти — вчера ему тоже досталась своя порция «живой воды» Хендрикса, будь он трижды проклят, старый барыга.

Собрав в кулак свои силу и самообладание, Артур поднялся во весь рост одним могучим рывком. Мир вокруг пошатнулся, дернулся в одну сторону, в другую, пытаясь вырваться и перевернуться, но Крауч крепко держал его за край стола и вскоре мир успокоился и замер, сдавшись на волю победителя. Тот издал гортанный хрип, который в другой ситуации был бы победным кличем, и двинулся в ванную.

По пути Крауч был вынужден сражаться с двумя дверными косяками, парочкой углов, коварной подставкой для ног, которая в самый неподходящий момент бросилась Артуру под ноги и могучей вешалкой, облаченной в осеннее пальто и шляпу. Совершив ряд громких побед, и уступив лишь вешалке, страдающий Крауч все же добрался до ванной комнаты.

Несколько минут, в течение которых Артур отчаянно пытался утопиться под струей ледяной воды, привели его в порядок ровно на столько, чтобы можно было посмотреться в зеркало.

Оттуда на Крауча смотрел худощавый черноволосый, с проседью на висках, мужчина, одетый в одни лишь бриджи. Судя по мешкам под налитыми кровью глазами, а также общей бледности, он был давно и безнадежно болен некой смертельной болезнью в последней стадии.

Артур вновь проклял Хендрикса с его зельем и собрался побриться, но дрожащие пальцы мягко намекнули ему, что то, что вчера не закончила русская рулетка, сейчас вполне может доделать бритва. Бросив эту гиблую во всех отношениях затею, Крауч щедро натер зубы зубным порошком, нанесенным на палец и, удовлетворившись этим, вновь направился на кухню.

В голове, все еще мокрой от ледяной воды, несколько прояснилось, так что Артур окинул последствия вчерашнего вечера уже куда более здоровым взглядом. Всё и впрямь было не так уж плохо. Даже ни единого разбитого стакана, что и вовсе было крайне редким явлением. Видимо, пойло Хендрикса вырубило Крауча достаточно быстро и надежно, не дав ему шанса натворить бед. Открытым оставался лишь вопрос про потерянные из револьвера патроны, но Артур решил не забивать себе голову подобными глупостями и принялся готовить завтрак.

Съестного, однако, нашлось куда меньше, чем хотелось бы: кусок сала, полдесятка яиц, банка бобов и старая буханка хлеба с лёгким зеленым налетом. Недолго думая, Крауч бросил все найденное, кроме хлеба, на сковороду. В одном из шкафчиков, к невыразимому удовольствию хозяина дома, обнаружилась непочатая бутылка пива и банка кофе, лично привезённого Артуром из Северной Африки.

Разбуженный ароматом жареных яиц, под столом зашевелился Гарольд. Артур, прекрасно осознавая, как тяжело сейчас псу, отрезал половину яичницы и бросил ее в миску. В стоящую рядом плошку он налил пива и, со звоном чокнувшись с ней бутылкой, принялся завтракать. Гарольд не отставал от хозяина.

Стук в дверь раздался как раз когда Крауч, допивая традиционную четвертую чашку кофе без сливок и сахара, твердо решил, что весь день проведет дома, пока голод не выгонит его на улицу в поисках чего-нибудь мало-мальски съестного. Артур прекрасно знал такой стук. Это не скромный «простите, пожалуйста, это ваш сосед-с-тремя-детьми-и-женой-стервой-живущий-на-нищенскую-зарплату, не найдется ли у вас крупицы соли?», который можно было бы проигнорировать. Но и не яростный долбёж сухого кулачка миссис Палмер, пришедшей с требованием прекратить водить домой шлюх и пить спиртное, заплатить квартплату и пойти покаяться в грехах в церкви святого Павла. Нет, это был сухой официальный стук профессионального полицейского, который дежурил всю ночь и чертовски устал.

Крауч вздохнул и прошаркал к двери, все еще держа в руке кофе, чтобы показать, что его оторвали от завтрака. Щелкнув замком, Артур открыл дверь и с нарочитым хлюпаньем отпил чётко выверенный глоток кофе.

— Мистер Крауч? — на пороге и впрямь стоял типичный английский полицейский: среднего возраста, чуть полноват, возможно, лысеющий, чего не видно под нелепым котелком.
— Да, — Артур кивнул, несколько удивляясь чистоте своего голоса, — я кого-то убил?
— Что? Эм… Нет, сэр, не думаю. Мы бы уже знали, я полагаю.
— Не сомневаюсь в возможностях нашей доблестной полиции, — если бы ядом в словах можно было убивать, то нежданный гость скончался бы от этой фразы на месте.
Тот, однако, лишь улыбнулся и козырнул:
— Спасибо за доверие, мистер Крауч. Я лейтенант Барбер, у меня для вас послание от детектива Кэнси, — полицейский достал из кармана тонкий белый конверт и протянул его Артуру. — Мистер Кэнси просил передать, что это срочно.
«Без тебя разберусь», хмуро подумал Крауч, забирая письмо, но вслух произнес лишь сухое:
— Благодарю.

Офицер снова козырнул и, щелкнув каблуками, направился к смирно стоящей неподалеку полицейской кобыле.

Крауч вернулся в дом и громко витиевато выругался, поминая офицера Барбера, детектива Кэнси, а также всех их родственников вплоть до десятого колена. Пока он бранился, у него под ногами невесть откуда возник также страдающий тяжёлым похмельем Гарольд. Споткнувшись о пса, Крауч выронил кружку, и та со звоном разбилась, облив горячим кофе пол, стены и голые ноги Артура.

Гарольд, на которого не попало ни капли, с укором посмотрел на хозяина, но Крауч лишь закатил глаза: надежды на то, что хотя бы в этот раз обойдётся без битой посуды, разлетелись на десяток черепков.

Отмыв ноги от кофе, Крауч уселся в гостиной за стол и принялся за письмо от детектива. На конверте стояла печать Королевской полиции и подпись: «Артуру Краучу лично в руки». Внутри нашелся сложенный вчетверо листок бумаги.

«Уважаемый агент Крауч, — гласило письмо аккуратным почерком детектива Кэнси, — королевской полицейской службе и мне лично вновь требуются ваши незаурядные способности и ясный взгляд. К сожалению, я не могу пояснить подробности в этом письме, но буду ждать вас у Ливингстонского музея сегодня в полдень. Я рассчитываю на вас, мой друг.
Подпись: детектив Феликс Кэнси.
P.S. Прихватите с собой полицейский жетон».

Артур застонал, положив ладонь на лицо. День становился всё хуже и хуже. Разумеется, можно было бы наплевать на письмо, запереться в доме и притвориться мёртвым, но… Кэнси не стал бы из-за какой-то ерунды писать письмо и секретничать, применяя «официальный» шифр. На самом деле в письме было написано что-то вроде «Артур, мне нужна помощь, так что тащи свою пьяную задницу в музей как можно быстрее и не забудь жетон, а то твою заплывшую рожу без него не узнают». И всё это именно сегодня, когда прошлой ночью он порядочно надрался. Тому, что в последнее время он надирался почти каждый вечер, Артур значения не придал.

Могучие старинные часы в холле пробили одиннадцать. Дорога до музея занимает полчаса, прикинул Крауч, значит, времени остается как раз на сборы. Он со вздохом поднялся из кресла и отправился брать реванш у вешалки.

Через полчаса Артур Крауч вышел из дома, прикрывая шляпой глаза от осеннего солнца, пробивающегося сквозь затянувший небо фабричный смог. Во внутреннем кармане пальто лежал револьвер, заряженный одним патроном, оставшиеся пять так и не были найдены.

— Сэр! — из-под земли перед Артуром вырос вихрастый рыжий паренек с лошадиными зубами, — купите газету «Вестник»! Всего 5 пенсов!

Крауч сверкнул налитыми кровью глазами и скорчился, словно от зубной боли, и парнишка тут же исчез. Непростая уличная жизнь уже научила его, что с некоторыми людьми лучше просто не связываться.

Кэб, запряженный живой лошадью, удалось поймать весьма быстро, достаточно было посверкать зажатым в пальцах шиллингом.

Можно было бы дождаться и парового кэба, но в путешествиях по городу Крауч предпочитал комфорт, а не скорость. Мерное поскрипывание колёс и редкое ржание животного успокаивали.

Парокэб же не щадил ни слуха, ни нюха. Он скрежетал, ревел и чудовищно чадил. Каждый раз, когда паровой кэб проезжал мимо, он оставлял за собой полосу густого чёрного дыма, от которого все прохожие ещё долго кашляли и протирали глаза. Помимо этого он глупо выглядел: железный конь, с торчащими из-под брюха колёсами, круп которого перерастал в карету. Зато такая паролошадь ездила быстрее и пользовалась небывалым успехом у знати и сторонников технической революции. Первые считали данный способ передвижения очень модным и богемным. Вторые же вообще обожали почем зря тратить деньги на любые технические штучки, набивая, таким образом, карманы главам Королевского инженерного общества.

Однако самым неприятным в парокэбах, по мнению Крауча, было то, что ездить на них было небезопасно. И дело не только в том, что изредка во время движения могли отказать тормоза или взорваться паровой котёл. Главную опасность, как это обычно и бывало, представляли люди.

В последние годы, чем быстрее развивалась технология, тем шире становилось движение луддитов. Королевским указом они были объявлены вне закона, но это не мешало им собираться в тайные сообщества, подрывать работу фабрик и нападать на парокэбы, а людей, ездящих на них, калечить.

Сидя в кэбе, Артур попытался отстраниться от неподъемной реальности и уйти в себя. Получалось из рук вон плохо. Больная голова от тряски грозилась лопнуть, как перезрелая дыня, а шум проснувшегося города давил на уши. Казалось, именно сегодня люди повылезали из домов, чтобы всласть поорать друг на друга: болтовня и чьи-то надрывные крики не смолкали ни на мгновение. Пару раз мимо промчался парокэб, щедро обдав Крауча едким дымом, а от запаха конского навоза, людского пота и дешевой еды желудок норовил выскочить из глотки.

Спустя двадцать минут кромешного ада, наполненного болью и страданиями перебравшего прошлой ночью человека, кэб остановился у музея.

Ливингстонский музей, построенный в 1775 году на деньги Королевского географического общества, представлял собой величественной зрелище. Широкий фасад здания поддерживала колоннада, украшенная изысканным орнаментом, мраморные ступени вели к могучим дверям двенадцати футов высотой, крышу охраняли статуи фантастических существ из мифов со всего света. Перед входом стояла бронзовая статуя, изображающая глобус со всеми открытыми и исследованными землями. Интересно, что фантазия автора сего скульптурного шедевра зашла так далеко, что там, где на карте оставались белые пятна, он позволил себе дорисовать контуры по особой технологии, которая в определенных кругах называется «от балды». Учитывая, что со времен постройки музея прошёл не один десяток лет, за которые Королевское географическое общество посетило большинство белых пятен во всех концах света, земли на глобусе достаточно серьезно отличались от реальности. По этому поводу в самом обществе то и дело шли жаркие дебаты, но выделить деньги на замену или реконструкцию памятника никто не решался, предпочитая обвинять других в жадности и беспринципности.

Сегодня здание Ливингстонского музея оцепила полиция, а могучие двери закрылись. Однако толпа зевак крутилась неподалеку, а в ней между людьми шныряли юркие продавцы газет и журналисты, зорко выискивающие жертв. Заплатив кэбмену шиллинг, Крауч направился к входу. У самых дверей его перехватил широкоплечий полицейский.

— Сегодня вход в музей закрыт, — прогудел он, глядя на Артура сверху вниз.
— Да ладно, у вас же тут вечеринка по приглашениям, — буркнул Артур, доставая из-за пазухи полицейский жетон, — я к детективу Кэнси.
Здоровяк взглянул на жетон и тотчас же подтянулся:
— Прошу прощения, сэр. Идите за мной.
Полицейский повёл Крауча в обход музея и подвёл к неприметной двери — служебному входу.
За дверью оказался пыльный и неосвещенный коридор, забитый каким-то хламом, старой мебелью и материалами, оставшимися с последней реконструкции музея.
— Идите прямо, никуда не сворачивая, сэр, — прогудел снаружи полицейский, — в конце коридора дверь, за ней находятся административные помещения. Там повернёте направо и выйдете в холл. Детектив Кэнси будет ждать вас там. И возьмите со стены лампу, сэр, здесь темно как у… эээ… Очень темно, я хочу сказать.

Крауч снял висевшую на стене керосинку и зажёг её.

— А куда делось электричество? — Спросил он, увеличивая огонёк, — у музея же был генератор.

— Детектив вам всё объяснит, сэр. А теперь разрешите вернуться на пост.

Артур махнул рукой, и здоровяк закрыл дверь. Теперь единственным источником света была керосинка. Крауч двинулся вперед. Пару раз крепко приложившись о выскакивающие из темноты острые углы, он, наконец, дошёл до двери в противоположном конце коридора. За нею уже оказался еще один, но куда более светлый: сквозь закрытые плотными красными шторами окна настойчиво пробивался солнечный свет. Слева и справа находились двери с табличками, вроде «Администрация» или «Бухгалтерия». Крауч, следуя инструкциям полицейского, свернул направо и, пройдя через дверь, оказался в широком холле музея. Там стояла группа полицейских, руководимых детективом Кэнси. Когда появился Артур, он как раз отвлёкся и глянул в его сторону:

— А, наконец-то, — буркнул он вместо приветствия, — где тебя черти носят?
— Вот как ты заговорил, — усмехнулся Крауч, — а как же «Уважаемый» и «мой друг»?
— В полиции завелось многовато крыс, не хотелось лишний раз афишировать особенности наших служебных отношений, — Феликс Кэнси начал нервно набивать трубку. — Ты же снова пил всю ночь, верно?
— А не пошёл бы ты, — беззлобно оскалился Артур, — ты мне ещё проповеди будешь читать после того случая на Рождество?

Детектив Кэнси пожал плечами. Это был невысокий, круглый и бритый налысо мужчина. Одевался он небогато, но каким-то образом ему всегда удавалось подобрать одежду так, что он создавал ощущение серьёзного человека. Артур искренне поражался этому его свойству, потому что сам почти всегда и выглядел и чувствовал себя изрядно помятым. Вот и сейчас одетый в брюки и лёгкое пальто Феликс, вопреки всякой логике, походил не на мелкого чиновника, а именно на женатого детектива средних лет, немало повидавшего на своём веку.

— Ладно, я не для того тебя сюда позвал, чтобы препираться, — Кэнси пыхнул трубкой, выпуская неровное колечко дыма, — тут кое-что необычное, тебе понравится.
— Сидеть дома у камина с бутылкой пива из «Мощей» мне бы понравилось куда больше, — вздохнул Крауч, плетясь за Феликсом.

Детектив провёл Артура через холл и впустил в главный зал — большое круглое помещение с необычайно высоким потолком, из-за чего зал можно было спутать с каким-то собором. Обычно здесь проводили свои выставки художники и скульпторы, а в остальное время здесь просто ставились новые экспонаты, которым, например, ещё не нашли места в тематических залах. Из-за этого здесь часто стояла жуткая путаница: в зале одновременно могли находиться такие экспонаты, как скелет вымершего ящера, статуя фараона из Египта и картины современных художников.

Но сегодня тут, как и говорил Кэнси, объявился куда более необычный экспонат: посреди зала стояла высокая каменная нога — остаток какой-то древней статуи, которую обхватил стоящий на коленях обнажённый молодой человек. Спина его была вскрыта, а рёбра обломаны у позвоночника и вывернуты наружу, из-за чего напоминали жуткие окровавленные крылья. Вокруг трупа были расставлены свечи. Половина из них уже догорела, но те, что ещё горели, создавали удивительную игру света и тени: казалось, что это не человек, а некий ангел обнял гиганта за лодыжку, вымаливая у него прощение за грехи.

Крауч шумно вздохнул с открытым ртом.

Феликс пыхнул трубкой.

Артур закрыл рот и молча обошёл вокруг тела. Оказалось, что в этой позе его поддерживала хитрая система из опор, бечёвки и скоб. Игра света и тени скрывала всё это на расстоянии, но вблизи становилась видна неестественность позы, остекленелый взгляд, ручьи подсохшей крови.

— Это Брендон Стейт, сторож музея. Двадцать три года, женат, но детей нет. Тело обнаружил мистер Руперт, администратор, — сказал Феликс, — на ночь музей закрывает дежурный охранник. Вместе с ним здание охраняют ещё два человека. Они тоже мертвы, их тела в столовой. Утром обычно приходит мистер Руперт, и делает обход. Он и нашёл трупы.
— И вызвал полицию, вместо того, чтобы пролежать в обмороке до вечера? Неплохая выдержка. — Артур присел перед телом на корточки, стараясь не наступать в лужу крови. — Зачем тут эта нога?
— Её привезли с каких-то островов пару месяцев назад, — пожал плечами Кэнси, — вроде как это всё, что осталось от статуи у старинного храма. Тут недавно выступал один художник-модернист, так он вроде как приковал к этой ноге обнажённую девицу и делал на её теле рисунки. Только святоши быстро этот балаган прикрыли. Художник теперь в каталажке, а его баба в монастыре замаливает грехи.
— Не ожидал, что скажу такое, но нужно чаще ходить в музеи, — осклабился Артур.
— Да уж, современное искусство порой бывает крайне интересным.
— А где свет? — Крауч указал на висящую на потолке люстру. — Музей же питается от
Станции.
— Питается, — усмехнулся Феликс, — да только наш убийца отрубил провода. А резервный генератор разбил.
— Похоже на луддитов. Или думаешь, это ритуальное убийство?
— Месяц не притронусь к бутылке, если это не так. Но это что-то новое, раньше все подобные убийства происходили на кладбище или в канализации… Думаю, здесь поработала какая-то свежая секта. Но это потом. Сейчас мне больше интересно, как убийца проник сюда и подмешал яд охранникам.
— Яд? — Крауч осмотрел голову «ангела». На затылке виднелась запекшаяся кровь. — Его ещё и отравили?
— Как и остальных двоих, — Кэнси махнул рукой куда-то в сторону. — Похоже, подмешали в выпивку какую-то сильную отраву. В дорогущую, надо сказать, выпивку — «Шарле мерон» 1812 года.
— Какая расточительность, — Крауч отошёл от тела к входу в зал и снова осмотрел «экспонат», теперь издалека. — Но откуда у охраны музея такое дороге вино?
— Не имею понятия. Возможно, убийца принёс её с собой в качестве подарка. Заодно это бы объяснило, как он проник в музей: Стейт сам пустил его, потому что был знаком с убийцей.
— Становится всё интереснее. А где его одежда? — Артур склонил голову.
— Там же, где и остальные тела, в столовой. Рядом следы крови. Думаю, Стейт помимо прочего крепко приложился затылком об пол.
— Ну, в сознании-то такой здоровяк себя раздевать точно не дал бы. Разумеется, не окажись поблизости подходящей девицы…

Феликс не усмехнулся.

Осмотр музея занял ещё час. За это время подъехали эксперты из медицинского общества, а на улице, привлечённая быстро расползающимися слухами, собралась уже немалая толпа, состоящая из зевак и журналистов. Артур мечтал остаться незамеченным, но, похоже, его увидели ещё когда он только подъехал к музею. Поэтому когда Крауч в сопровождении Кэнси попытался незаметно ускользнуть, у них это не удалось. Некоторые особо ушлые журналисты не поддались даже на соблазн сделать фотографии выносимых через главный вход тел, а сидели в засаде у служебного, где и перехватили детектива с Краучем. Химические вспышки фотоаппаратов снова всколыхнули жуткую головную боль, почти успокоившуюся в прохладном полумраке Ливингстонского музея.

— Сэр Крауч! Газета «Дейли Лондон», каковы вероятны мотивы убийцы?
— Мистер Кэнси! Что вы скажете по поводу того, что полиция не смогла предотвратить убийство трёх человек в центре города?
— Господа, читатели «Онести» интересуются, скоро ли продолжит работу музей?
— Детектив! Не замешан ли в этом король Лудд?
— Мистер Артур, ежедневник «Сплетни», что вы думаете о новом борделе «Зов природы»?

Вопросы сыпались градом. От них ныли зубы, и хотелось кого-нибудь прикончить. Я же просто мечтал провести сегодняшний день в тишине и покое, стенал в сердцах Крауч, с усердием прорываясь сквозь вязкую толпу, не стесняясь работать локтями и крепко браниться. Но к этим журналистам на подмогу пришли новые, понявшие, что их обманули и подтянувшиеся от главного входа.

Артур уже совсем отчаялся и открыл было рот, чтобы начать отвечать на вопросы, когда пришло нежданное спасение.

— Грешники! — зычный голос пролетел над толпой, заставив её покачнуться и затихнуть. — Покайтесь! Сегодня я приму покаяние от каждого из вас и каждому же прочту проповедь! Ибо, как говорил Иоанн, если пребудете в слове Моем, то вы истинно Мои ученики, и познаете истину, и истина сделает вас свободными! Так станьте же свободными от греха! Сегодня! Сейчас!

Проповеди об истине наводили на журналистов настоящий ужас, ибо для настоящего мастера пера и блокнота нет ничего страшнее чистой правды. Толпа мгновенно начала редеть. Большинство предпочли исчезнуть, слабо огрызаясь на продолжающего читать библию священника. Самые стойкие остались, но Крауч и Кэнси легко вышли из их оцепления, пару раз метко наподдали особо настырным и решительно направились к своему спасителю.

Тот стоял на крыше парокэба и усмехался сквозь свою могучую бурую бороду. Это был не кто иной, как отец Мортимер, их верный друг и старый собутыльник. Огромный, похожий в своей чёрной рясе на медведя, он захохотал, глядя на разбегающихся писак.

— Я думал, они сожрут вас с потрохами, — пробасил Мортимер, спрыгивая с кэба и направляясь к друзьям. Владелец машины, старик с печальными глазами, при этом лишь покачал головой с таким видом, как будто к нему так каждый день поднимаются священники и начинают угрожать чтением проповедей.

Своей хваткой священник вполне мог померяться опять же с медведем. Во всяком случае, в подпольных боях, проходивших каждый второй вечер пятницы в подвале «Старых Мощей», отец Мортимер, известный также как «Гризли», был бессменным чемпионом на протяжении уже полугода, с тех самых пор, как напился и вылез на ринг, отправив прошлого чемпиона, Гарри «Нокаут» Гаррисона, в затяжной отпуск в Старом госпитале ровно за двадцать одну секунду, сорвав таким образом гору ставок и нажив множество недоброжелателей. Вот и сейчас Артур смог лишь сипло выдохнуть, когда святой отец прижал его к широкой и твёрдой, как стена, груди и оторвал от земли. Затем он проделал ту же операцию с Кэнси. Артур каждый раз был готов поклясться, что полноватого детектива невозможно поднять с такой легкостью, и каждый раз убеждался, что для старины Мортимера это совершенно не проблема.

— Ну что, друзья, у вас, я гляжу, очередное громкое дельце наклёвывается? — Священник подмигнул. — Предлагаю это дело обмыть. Мне Хендрикс кой-чего задолжал, так что я угощаю. Да и тебе, — он по-дружески ударил Крауча по спине ладонью, размерами больше напоминавшую лопату, отчего тот на секунду забыл, как дышать, — я гляжу, не помешает похмелиться. Отказ не принимается, — он шутливо погрозил пальцем, похожим на средних размеров колбасу.

Детектив снова принялся в задумчивости набивать трубку:

— Прости, старина, — Кэнси примял пальцем табак в чаше и надсыпал ещё щепотку сверху, — у меня ещё много работы. Ритуальное убийство в центре Лондона — это не шутки. Хочу за всем проследить лично, а то в последнее время у стен появилось многовато ушей. Ты, — он заметил кислую мину Крауча, — можешь не волноваться, в участке от тебя всё равно не будет толку. Просто постарайся к вечеру прийти в себя и выдать мне какие-то идеи, мотивы, ну как обычно. Ты же здесь эксперт по всей этой чертовщине.

Артур всё с тем же выражением лица небрежно отдал честь, но Кэнси не отреагировал на подколку, а молча развернулся и направился к каретам медиков.

— Так что ты там говорил про угощение? — Крауч проводил Феликса взглядом и повернулся к Мортимеру, с азартом потирая руки.