Немного крипи(UPD6)

Миф, что хакерам удалось собрать все известные файлы, такие как smile.jpg, barbie.avi, mereana_mordegard_glesgorv.avi, suicidemouce.avi и пр. В сокращении история выглядит примерно так.

Собрав все файлы, группа приступила к их изучению. Вскоре они выяснили, что изучать было попросту нечего. Код каждого файла содержал огромное количество хаотично расположенных нулей и единиц.
Случайно, в процессе изучения, кто-то поместил все эти файлы в одну папку а затем отсортировал по размеру. Внезапно после этого старые файлы исчезли, и на их месте появился новый, с именем BarelyBreathing.exe. После этого о развитии событий можно лишь догадываться. «C:\strfiles\BarelyBreathing.exe» — это последняя команда, найденная в логах сгоревших компьютеров. Трупы хакеров, найденные в этой же комнате, были изуродованы до неузнаваемости, как будто кто-то зажарил их в микроволновке, а затем многократно покромсал острейшей бритвой. Власти скрывают, но несколько утечек все же произошло.

Этот файл сейчас просматривается по всему миру. Просмотрите архивы новостей за последние три года. Вы обнаружите очень много заметок про изуродованные трупы, найденные в их собственных домах, про их похищенные компьютеры и т.п. И если вы когда-нибудь получите ссылку на файл «BarelyBreathing.exe», если вам дорога жизнь, не открывайте его!

«Suicidemouse.avi» — поддельный мульт про Миккии Мауса, якобы неизданный, загружен в середине 2009 на YouTube. Микки Маус ходит около шести зданий две-три минуты, голова почему-то наклонена, потом исчезает. Сопровождается все это какофонией, затем «мелодия» становится белым шумом и продолжается до конца видео. Все думали, что мультик кончается на cut to black (исчезает в чёрное). Когда Леонард Малтин давал интервью по поводу выхода всех мультов про знаменитого мышонка на DVD, он отметил, что осталось много студийного мусора, но его нужно оставить и оцифровать в память об Уолте Диснее. Когда он получил оцифрованную версию и посмотрел файл на своем компьютере, он кое-что заметил.

«После затемнения мультфильм остановился на шестой минуте, затем Микки вновь начал ходить. Звук был другим. Появилось журчание. Это не какая-то речь, скорее всхлипывания. Шум становился всё более неразборчивым и громким, а картинка — всё более странной. Тротуар направлялся в какие-то невероятные стороны, куда Микки не мог пойти. На унылой морде Микки начала проявляться ухмылка. На седьмой минуте журчание превратилось в ушеразрывающий крик, и картинка становилась всё более неясной, цвета становились невозможными. Мышиная морда начала разваливаться. Его глаза закатились, его ухмылка сползла на левую щёку. Здания как будто плавали в воздухе, и тротуар всё ещё был искорежённым, всё стало просто невероятным и чудовищным для человеческого глаза».

Малтин испугался и вышел из комнаты, приказав помощнику остановить видео и выписать на бумагу всё, что происходит в видео до последней секунды, после чего немедленно вытащить диск. Позже от охранников он я узнал, что после окончания видео побледневший помощник выбежал из комнаты, спотыкаясь, прокричав «Настоящие страдания непостижимы!» семь раз, после чего отобрал у охранника пистолет и выстрелил себе в голову. Насколько можно понять слова Леонарда Малтина, последний кадр — русский текст, который приблизительно можно перевести как «Врата Ада манят любопытных».

Приветствую.Моя история не очередной криппи, уверяющий вас в правдивости содержимого.Это чистая правда, что случилась со мной, и которую я хочу вам рассказать.

Довольно часто вы, проходя мимо зеркала, наверное, улавливали боковым зрением что ваша голова как бы смотрит на вас, и вы, проходя мимо списываете всё на то, что боковое зрение-не чёткое зрение.
Зато боковое, или как его принято называть «Периферийное» зрение имеет одну(для кого приятную, для кого-нет)особенность.Дело в том, что наше периферийное зрение способно улавливать настолько быструю информацию, что с ним не сравнится прямой взгляд.Мы живём в настолько суетной атмосфере и настолько быстрых действиях, что не замечаем порой некоторых вещей, которые принято считать паранормальными.Это те существа и всё прочее, что живёт в уже изменённом измерении.Порой, проходя по тёмным улицам, мы видим едва скользнувшую по стене тень, порой замечаем чей-то силуэт.

Моя история начинается с одного обыденного утра, когда нужно уже вставать и идти на учёбу.Живу я в общем-то в общаге, нас тут в комнате четверо, но трое из нас не верят в эту «всю чушь» про привидения, и прочую-прочую аномальщину.И я не верил пока…
Проходя мимо зеркала, висящего на стене я не заметил странную особенность.Обычно у меня хорошее настроение, и я, идя на пары, улыбаюсь.Так вот по дороге на выход из комнаты, я своим боковым зрением увидел своё отражение. За секунду я успел увидеть, что оно смотрело на меня, но было мертвецки-бледного цвета и печальным.Я вернулся к зеркалу, и увидел там…себя! Прежнего весёлого себя. Я почему-то обратил на это внимание, так как моя осторожность мне уже спасала жизнь, я её развиваю.Не до шизофрении, но я серьёзно отношусь к любой мелочи.Так вот я пошёл на пары и честно их отсидел.Общага от колледжа у нас не далеко, так что после пар мне не стоило больших усилий дойти до комнаты.И прийдя в комнату, первым делом, конечно же, я начал есть.А кто не любит есть перед ноутбуком? Я открыл его и экран зажёгся.И только спустя мгновение я чуть не поседел: на чёрном экране, который должен был загореться, моего отражения не было! Упав со стула я подошёл к зеркалу.И там я увидел лицо, которое будет сниться мне во сне до конца моей жизни.ЭТО не было мной, но было похоже на меня.В его глазах читалась злоба, как будто я чем-то помешал ему, когда не заметил его в отражении.

На этом мистика, вроде бы, должна была закончиться, вот только один раз, когда я проходил в переходе, сидящая на ступеньках бабка, торгующая цветочками, остановила меня.
-Сынок, цветок возьми. -Спрашивает.
-Извините, мне не нужно.
-Возьми, возьми его и положи возле своей подушки.Это поможет.
-Я не болен ничем, зачем он мне? -Спрашиваю в недоумении.
-Ты не болен, но почему-то твой ангел-хранитель хочет тебя убить.Ему запрещено, он должен лишь помогать, и только это его сдерживало.А сейчас он ищет любой ценой путь, чтобы погубить тебя.Просто, когда ты проходил мимо, я заметила что ты не отбрасываешь тень.А если тени нет, то скоро ты должен погибнуть, значит, что твой ангел тебя предал.

Хочу познакомить вас со своими друзьями. Слева направо на бревне сидят Кирилл, Рома и Женечка. Там, чуть в стороне от палаток, Артём заканчивает приготовление мангала и уже поджигает спички. Таня, самая хозяйственная из нас, занимается разделкой свинины. Ну а я, Полина, наблюдаю, как мой любимый лабрадор Густав носится за мотыльками. Вечер выдался тёплый и безветренный. Мы выбрали подходящее время для похода с ночевкой – не было признаков приближающегося дождя или урагана. Заметив, что огонь уже разведён, я решила позвать всех пройтись по берегу руки нагулять аппетит, пока тлеют угли.

Ребята с радостью подхватили мою идею. Только Рома с Женечкой решили остаться у костра. Посмеявшись в духе «Не шалите тут» мы пошли к речке. Густав бегал где-то в камышах. Берег у неё хороший, надо сказать. По крайней мере, там, где мы остановились.

Мы присели на травку и смотрели на заходящие лучи солнца. Подул лёгкий бриз. Артём накинул мне на плечи свою ветровку и ласково приобнял. Утки взлетели из камышей, и вслед за ними вприпрыжку весело бежал Густав с высунутым языком. Мы рассмеялись. Волны неторопливо качались, уходящее солнышко мягко грело наши лица. Идиллия. Даже комаров нет. Хотя вечером, да ещё и около реки их должна быть тьма-тьмущая.

— Сейчас придём, шашлычка покушаем. — Потянувшись, произнёс Кирилл.

— Угу, только если наши шалунишки не забудут про него. — хихикнула я.

Рассмеявшись мы посидели ещё немного. Тут я заметила, что Густав как-то затих. Уже минуты две как затих. Стараясь не выдавать беспокойства, я позвала пса:

— Густав, Густав!

Камыши зашуршали и ко мне выбежал мой бежевый друг с вечно высунутым языком.

— Иди сюда, мой мальчик. — просюсюкала я и почесала за ухом радостное животное, развалившееся рядом и положившее голову ко мне на колени. Пёс блаженно затих. Тёплая голова приятно грела мне ногу. Вот такой вот симбиоз.

Идиллию нарушила Таня.

— Слушайте, а вдруг они вправду шашлык испортят? — Лениво произнесла она с плеча Кирилла. И, словно сама себя убедила, поднялась с травы. — Они же могут, я их знаю.

Потревоженный Густав вновь побежал гонять уток, оставив ощущение прохлады у меня на коленке. Я сделала Тане страшные глаза.

— Да не испортят они ничего, Тань. Успокойся. — Недовольно пробурчал Кирилл, потянув подругу обратно к себе.

— Нет, я пойду проверю всё же. — отстранилась она. — Я быстро вернусь, ты даже соскучиться не успеешь.

Чмокнув его в щёку, она поспешила в сторону нашей стоянки.

Я проводила Таню взглядом, стоило ей скрыться из моего виду, как откуда-то зазвучала чарующая мелодия и божественный женский голос. Я посмотрела на небо. Мелкая россыпь белых звёзд весело подмигивали мне. Огромных размеров луна тихим ходом двигалась по тёмно-синему небосклону. Всё это показалось мне несколько неестественным, но в то же время привлекательным.

-Артём, посмотри какая кра… Что с тобой?

Ответа не последовало. Мальчики повставали со своих мест и двигались прямо к реке. Вот они уже по колено зашли в воду, но всё продолжали идти вперёд. Вдали, где-то рядом с противоположным берегом, я увидела женский силуэт, который, казалось, манит к себе рукой. Только сейчас я поняла, что ещё 5 минут назад светило яркое солнце, а музыке и вовсе было неоткуда взяться.

-Артём! Кирилл! Что вы делаете?! Вернитесь сейчас же!

Я цепенела от ужаса. Вода доставала им уже до горла, ещё пара шагов и их накроет волной целиком. Я уже не могла выдавить из себя ни звука. С животной скоростью я бросилась к палаткам за помощью. Ветки царапали лицо, все ноги были в ожогах от крапивы. Совершив последний поворот за ряд высоких деревьев, я резко остановилась. Все мои друзья сидели на местах и, прикрывая ладошками глаза от бьющего солнца, смотрели на меня.

-Чего стоишь, давай скорее, мы тебя уже заждались.

Я нервно рассмеялась. Этого не может быть. Я только что видела, как утонул Артём. А теперь он сидит у затухающего костра и смотрит на меня своими влюблённым глазами. И Кирилл жив-здоров, поедает шашлык, заботливо поданный Танюшкой.

Я, стараясь не паниковать, отозвала Таню в сторонку и вкратце обрисовала ей ситуацию. Таня, как настоящая подруга, покрутила пальцем у виска и сообщила мне, что я минут двадцать назад вскочила и убежала куда-то в сторону речки, буркнув что-то вроде «мне надо».

— А где собачина твоя, кстати? — поинтересовалась она.

Густав! Мой пёсик. Он же был со мной там, на берегу. А я убежала и про него не подумала. Он же там один, совсем один с этими… с этой… с этим существом.

— Таня… — к горлу подступил комок, — Он, кажется, там остался… — последние слова я уже глухо прорыдала на её плече.

Таня неловко погладила меня по спине, стараясь не испачкать куриной ножкой.

— Не переживай, Поль, он забегался просто. Ничего страшного, скоро уже сам прибежит, ну.

Подошёл Артём.

— Что стряслось? — жизнерадостно спросил он.

— Густав потерялся, говорит. — ответила за меня Таня. Я покивала в подтверждение.

-Да вернётся он, не переживай. — Попытался заверить меня Артём и махнул рукой.

-Нет! — резко оборвала его я, — Мы должны его найти. Ребята, давайте быстро дойдём до речки, я покажу. Может он запутался в камыше.

-Вы идите, а я послежу за вещами, — нарочито лениво протянул Рома. — Вдруг белки растащат всю нашу еду.

Все остальные посмеялись, затем нехотя повставали со своих мест и пошли за мной.

-Тут недалеко… — всё повторяла я.

А реки всё не было видно. Мы шли и шли, раздвигая сухие колючие ветки руками, спотыкаясь о поросшие лишаем камни.

-Густав! Малыш, ко мне! — присвистывала и причмокивала я.

Мы шли уже минут 10. А к речке всё не выходили. У всех, да и у меня, если честно, зрело стойкое ощущение, что мы заблудились. А у Женечки, которая сама по себе не очень смелая, начиналась паника. А Ромка остался на стоянке, и успокоить некому, в случае чего. Ну хоть Таня более-менее поддерживает моральный дух подруги.

— Густав, Густав! — В очередной раз присвистнула я.

И тут я испытала одновременно радость и ужас. Странно звучит, но, когда я опишу причины, думаю, вы меня поймёте.

Во первых, Густав наконец-то откликнулся. Я чётко слышала его лай.

А во вторых… А во вторых, я так же явственно расслышала пение той женщины у озера. Она снова пела. От её голоса моя кожа покрылась мурашками и мне захотелось с визгом убежать в лагерь, запереться в палатке и сидеть там до рассвета, а потом запрыгнуть в машину и… Хватит. Здесь Густав и я его не брошу.

— Полин, мне кажется, Густав лает. — с явным облегчением произнесла Женечка.

— Да, мне тоже. — Осторожно произнесла я. Больше всего на свете я боялась, что кто-нибудь из них сейчас заявит, что слышит прекрасное пение.

— Густав, Густав! — Мы на разные лады начали звать пса.

Густав лаял, мы шли на лай. По мере того, как лай становился громче, пение становилось всё более отчётливым. Этого не может быть. Не может быть. Я сплю. Это всё сон. Ущипните меня, кто-нибудь, пожалуйста.

Таня прыснула. Похоже, последнюю фразу я произнесла вслух. «Так на сон всё похоже» — я вяло махнула рукой в знак оправдания.

Вскоре впереди забрезжил просвет. Берег. Тот самый. И звёзды. И луна. яркая и светлая.

— Сегодня полнолуние разве? — уточнила я.

— Ну, вообще-то да. — Осуждающе посмотрела на меня Женечка. Потом, вздохнув, потянулась. — Хорошо то как…

Женечка увлекается астрономией. Помешана на гороскопах. Даже как-то для нас составляла. А я так и не прочитала. Бросила в ящик и забыла.

Ребята любовались луной. Нашли время…

Я позвала Густава ещё раз. Он вяло гавкнул где-то в камышах. Я побежала на гавк. Своего бедного пса я нашла запутавшимся в водорослях. Благо, глубина была небольшая, и он не захлебнулся. Водоросли оказались крепче, чем я думала. И, похоже, пса я больше запутывала, чем освобождала. Потому и решила позвать Артёма:

— Артём! Артём, я нашла его! Иди сюда — помоги мне скорей.

Однако помощи я так и не дождалась. Так как я присела, то через камыши не видела, что происходит на берегу. Сидела и ожесточенно рвала водоросли, освобождая своего питомца. Когда я, наконец, закончила этот воистину каторжный труд, то, поднявшись, поняла, что на берегу никого нет. Стараясь не паниковать я максимально спокойно обратилась к Густаву:

— Бросили они нас, да? Ну ничего, сейчас мы в лагерь вернёмся, ты их покусаешь, мой мальчик.

Осторожно, держа за ошейник, я вывела любимого пса на берег. И тут лимит самообмана закончился. Ну не могли мои друзья вот так вот бросить меня на берегу реки ночью. Я обессилено опустилась на корточки и заплакала. Густав жалобно заскулил около меня.

Он подтолкнул носом мой локоть, как бы подзывая обернуться. И я обернулась. По течению реки плыла кепка Артёма. Свет луны, как прожектор, провожал её ход. Снова оно. Опять. И пение. Да что тут творится?! Я просидела так несколько минут, а может, и часов. Медленно поднялась и осмотрелась. Ничего не было видно. Берег был абсолютно пуст. Даже женщины не было видно. Только пение её нарушало тишину. Не знаю, почему, но я уже не чувствовала страха. Даже более того – меня охватила полнейшая апатия. Я вообще ничего не чувствовала в тот момент. Мне было плевать, что случилось с ребятами. Мне было плевать, что эта женщина сейчас завывает где-то поблизости. Мне было плевать на Артёма… Мне даже на Густава было плевать… Убеги он сейчас обратно в камыши и запутайся там, не знаю, стала бы я его вновь доставать.

Надо вернуться. Не торопясь, еле переставляя ноги, я поплелась к палаткам. Густав уже давно убежал вперёд. Тут мой взгляд упал на старую ель. На её тонких сухих ветках висели медальончики, подаренные мной девочкам в знак нашей дружбы. Сняв их с сучка, и сжав в кулаке, я ускорила шаг. Наконец, уже вытоптанная тропинка привела меня к ночлегу. Густав, опустив нос к земле, ходил кругами. Больше никого поблизости не оказалось.

Я обессилено села на бревно. Густав поскуливал около Таниной палатки. Я посмотрела на её медальон. Проведя рукой, открыла и посмотрела на две маленькие фотографии в нём. Слева Женечка, справа я. Я снова заплакала. Сначала глухо, а потом и во весь голос, навзрыд.

Очнулась я утром. Было уже светло. Я, с надеждой, что мне это всё приснилось, заглянула в Танину и Женину палатку. Палатки были пусты. Только одеяла помятые лежали.

Я не стала ничего собирать, посадила Густава на заднее сиденье Кирюшкиного внедорожника, а сама села за руль… И не нашла ключей.

Мне не хотелось лишний раз трогать их вещи. Я выпустила пса и пошла пешком. Домой. Шестнадцать километров.

Вернулась я уже под вечер. Дома меня встретила мама, которая очень удивилась, увидев нас с Густавом. Во первых, я была очень грязной и помятой, а во вторых, вернуться я должна была ещё только через два дня. Почти всю ночь мы просидели на кухне. Я рассказывала – мама слушала. Она серьёзно выслушала меня, и сказала, что надо вызвать милицию. Я согласилась с ней, но знала, что ничего они не найдут.

На следующий день мы с милицией поехали к тому месту. Я показала, кто где сидел, полянку у речки, камыши, где запутался Густав. И про поющую женщину рассказала, пусть мне и не поверили.

Через пару недель нам сообщили, что ниже по течению реки были найдены тела ребят. Их тела были полусгнившими, вздувшимися, и в куче мелких укусов. Рыбы постарались. У Ромы, ко всему прочему, была сломана нога. Я не пошла на опознание. Девочек так и не нашли. Об этом нам рассказала мама Кирилла.

Прошло два месяца. Произошедшее списали на маньяка. За это время вроде даже нашли кого-то, но в итоге отпустили, так как доказать ничего не смогли. И не смогут доказать. Потому что это не маньяк. Это та женщина. Это она убила моих друзей.

Мне никто не верит.

Я… я не правильно поступаю… я не должна это писать сюда. Вы не имеете к этому отношения… Но мне больше не к кому обратится за помощью… Когда-то я говорила, что одна девочка из 9 класса умерла. Не на этом сайте, но говорила. Год провалялась в больнице и скончалась, не узнали ни болезни ни причины смерти… Началось все это с того дня, как она попросила парня у зеркала в школьном туалете. Буквально через неделю она все-таки нашла парня, но она была довольно стеснительной. Так уж случилось, что поцеловались они с Максимом первый раз когда мы играли в бутылочку на желания. Все как положено. Но как только они начали поцелуй — она упала в обморок. И все. Не приходила она в сознание, на больше чем 3-5 секунд, до самой смерти.
Как попала она в больницу — пропал Максим, и начали туалет обходить десятой дорогой… По началу, только слухи были. Будто слышали оттуда стоны всякие, как будто кто-то шлепает мокрыми ногами по полу. Не страшно было пока ЭТО(по другому не могу сказать) не начало охотится на людей. Начало скрести в дверь по вечерам(когда хореография у нас проходит). Ну, было такое только один раз на то время — мы не придали этому значения. Я на пару с Ксюшей(царство ей небесное) пошла на танцы в школу. Идем уже с танцев, время часов 6 вечера, не больше. Девочка с 5 класса пошла в туалет, дверь открытую оставила — поясняю, в туалете идет сначала одна дверь, в само помещение, потом еще две двери в туалеты для мальчиков и девочек(ну а там еще кабинки есть) — так вот, самую перву дверь она оставила открытой. Послушался звук, как она закрыла дверь туалета для девочек. Тут с огромной силой захлопнулась первая дверь и раздался оглушительный визг той девочки. Мы подняли ор, позвали техничек, они — завхоза, выломал он дверь. А там т-и-ш-и-н-а. Гробовая тишина. Дверь в туалет для девочек была приоткрыта, как завхоз её открыл — так человек пять (считая техничек) сразу грохнулось в обморок. В самом дальнем углу, полностью белая, седая и в позе эмбриона, сидела та девочка. Точнее там было её тело. Она уже не дышала.
Потом до меня дошли слухи, что у нее вообще не было крови на тот момент…
Потом ЭТО смогло продырявить первую дверь туалета. В той дыре всегда была чернота, как сейчас помню. Хотя там есть два окна (в самом помещении). Так вот, перед трудом иду я в класс с одноклассником и Ксюшей. Около туалета как раз проходила девочка из 6 класса. Оно схватило её за ногу. Господи, я помню эту лапу. Это была огромная когтистая человеческая рука. Но местами там просто не было кожи. Мышцы и кое-где проглядывала кость. Одноклассник быстро среагировал — пару раз рубанул по этой лапе мотыгой (у нас работа на клумбах на трудовом сейчас). Отпустила… Слава Господу Богу. Синяк конечно у нее и сейчас есть на ноге, хотя я не знаю, почему он не сходит до сих пор…
Потом была Ксюша. Не знаю, быть счастливой, что её не сожрало ОНО или нет, но оно все-равно её убило…. Пару месяцев в туалете все было спокойно, и его опять открыли. Оно никого не трогало, и я даже была уверена что оно уже не появится в нашей школе… После танцев мы с Ксюшей зашли в туалет, я ждала её у первых дверей. Визг был слышен, наверное, на всю улицу. Как я была рада, что из туалета выбежала белая от страха, но целехонькая Ксюша… Она потом заикаясь рассказала, что когда подошла к зеркалу — увидела его лицо. Просто череп, с одним глазом, висящим на нерве, обтянутый немного зеленоватой кожей. С моей фантазией, я сразу представила это и пожалела. Но важнее было состояние Ксюши. Она конечно отошла через несколько дней. Но стала замкнутой и начала писать страшные стихи. Позже, когда я была у нее дома, в дневнике я прочитала «Он меня убьет. Совсем скоро». Видимо она просто не выдержала или не захотела стать его жертвой… сегодня вечером она сбросилась с окна восьмого этажа. Не выжила… Мне об этом только что по телефону рассказал одноклассник…

Да я девушка, да я школьница. Но мне чертовски страшно… Я просто боюсь идти завтра в школу. Оно ведь еще там. И вряд ли уйдет… Помогите, умоляю…

Ночь полностью вступила в свои права, и скоро уже наступит следующий день. Ты как обычно сидишь дома за компом, и коротаешь время до того, как тебе действительно захочется спать. Так вышло, что ты сегодня дома одна, все родственники разъехались кто-куда. Но за окном бушует гроза, ветер пригибает деревья к земле, и мокрые листья колышутся в свете фонарей. Комнату освещает лишь монитор, и в его голубом свечении тени вокруг кажутся совсем непроглядными. Только лишь короткие вспышки молнии очерчивают предметы своим призрачным сиянием.

Очень долго грузится страница, и ты в ожидании смотришь в окно. В очередной вспышке молнии ты замечаешь на дереве недалеко от дома неясную белесую фигуру. Тебе становится не по себе, но ты не переживаешь особо, ведь это тебе только показалось. Так ведь? Но вот молния сверкает снова, и ты видишь ту же фигуру все так же на дереве, но на другом, ближе к твоему дому. Леденящий кровь страх постепенно заполняет твоё сознание, пока ты все ещё отказываешься верить своим глазам, ведь ты видела ЭТО всего мгновение. Вновь вспышка света озаряет небо, и в это, кажется, бесконечно длинное мгновение ты вновь видишь ужасное нечто! Теперь оно совсем рядом, на ближайшем от твоего дома дереве, и сейчас ты можешь его рассмотреть. Черные водянистые глаза на лишенном век лице будто видят твою душу и все твоё естество до дна. Видишь его безгубую пасть полную тонких кривых острых, как иглы зубов. Его кожу — кожу утопленника, белую и покрытую язвами. Две щелки на месте носа. И пальцы с черными зазубренными когтями. Образ этой твари впечатывается в твою память на всю оставшуюся жизнь. Тебя же внезапно посещает мысль: «А долгой ли будет эта самая жизнь!?». Неизвестно как, но ты, будто уловив мысли этой твари, понимаешь, что оно наслаждается ужасом переполняющим тебя!!! Вспышка, и тварь уже пропала. Но стало ли лучше от того что ты ее не видишь? Бежать!!! Спрятаться! В ванную!!! Там нет окон, и оно не увидит тебя! Дверь с защелкой! Там безопасно! Ты разворачиваешься, и устремляешься к спасительной двери, но не успеваешь и сделать нескольких шагов, когда слышишь за спиной скрежет, от которого, кажется, в жилах застыла вся кровь. Обернувшись так быстро, что предметы перед глазами смазались в нечто неразборчивое, ты видишь 4 ровных линии, тянущиеся поперек окна. Это оно — царапает стекло в твоем окне!!!

Б А М!!!

Оно уже здесь! Осколки стекла разлетаются по комнате, сверкая подобно драгоценным камням в ослепительно яркой вспышке молнии. Время будто застыло, и ты застыла в нем, как муха в клубничном желе. Не в состоянии даже моргнуть, ты смотришь на то, как тварь лезет в твою комнату, разрезая руки о торчащие из рамы осколки, как черная густая слизь, заменяющая ему кровь, сочась из ран этого нечто, пачкает подоконник!

Крик, вырывающийся из твоих легких, так и не смог родиться, прорвавшись наружу лишь жалким писком не громче комариного. Гроза снова окрашивает твою комнату в черно-голубые тона. А тварь, сползая с подоконника, медленно приближается к тебе. Оно наслаждается твоей беспомощностью, твоим ужасом, граничащим с безумием. И резко бросается на тебя, валя на пол. Падая, ты сильно ударяешься головой, но почти не чувствуешь боли. Морда твари склоняется над тобой, и запах гнили заполняет твои ноздри. Смрадное дыхание скользит по твоей коже. Раздвоенный змеиный язык, покрытый слизью, проникает в твой открытый в беззвучном вопле рот, и вот ты уже задыхаешься, чувствуя его в своем горле!!! Тихо шипя, тварь приникает к тебе все ближе, и зубы, будто бы нарочно вставленные сумасшедшим зубным хирургом в кровоточащие десны приближаются к твоему лицу, алча твоей плоти, стремясь содрать нежную кожу с твоих губ и щек.

Внезапно тварь отстраняется, прислушиваясь к чему-то. Смотрит на тебя, и ты чувствуешь ее разочарование. Оно уходит, оставив в твоем рту привкус тлена, от которого ты никогда уже не избавишься. Уходит, так же как и пришло — в окно. И вместе с ним, кажется, уходит и гроза…

Но оно вернется. Ты знаешь это. Знаешь также четко, как и то, что между твоих ног теперь тепло от страха. Вернется.… Вернется со следующей грозой.

Так долгой ли будет твоя жизнь?

Как то меня пригласил друг поехать отдохнуть в Карпаты, естественно в Трансильвании:
-Давай же, а то она же под носом, а мы все живем в городке…
-Это первая столица Молдавского княжество!
-Все равно, так живем мы в своем городке, а то что в нашей же стране не видим!
-Ну, не знаю…
-Давай же! Я же не в Англию тебя поехать уговариваю!
-Хорошо, уговорил.
Так мы поехали в Трансильванию. Доехавши до нее, мы очень устали и остановились в небольшой гостинице. Вечером я уже пошел спать, а он сказал, что останется тут еще не надолго. Он все не возвращался, однако вот, в двери послышались стуки. Проблема в том, что у нас был особый пароль, постучать 2 раза и через 10 секунд сделать еще один стук. Он этого не сделал. Тогда я подумал, что это нечего не значит, но сейчас… Господи.Когда я спросил, почему он был так долго, он ответил:«Я просто никогда не думал, что Румыния бывает такой красивой.»

Я ему поверил и на следующий день мы пошли на курорт, отлично провели там время и под вечер лягли спать. Он заснул слишком рано, что для него не привычно.Той же ночью произошло убийство в соседней деревне.
Дальше мы посетили руины Сармизигетузы. Он опять заснул рано. Той же ночью на людей, что ехали на машине напали, а их самих убили. Я тогда подумал, что эти два убийства- просто совпадение.
Утром мы выехали и без проблем приехали обратно в Сирет.Когда я выгружал машину в багажнике я обнаружил человека, очень бледного и исхудавшего. И, что самое ужасное, в нем улавливались черты моего друга! Он сказал:«Это все ложь!» и в ту же минуту умер. Господи, если ЭТО мой друг, то что же было ТО?! Я не могу заснуть, так как оно скребется в мои двери. Я знаю, ОНО идет за мной. И я не знаю, что ЭТО, но оно убило моего друга и вот идет за мной.Кажется, оно выбило дверь. Оно уже вошло. Оно пришло убить меня. Мне страшно.

Сегодня я пришёл с универа пораньше. Препод заболел, и группу распустили. Только зря 4 часа потратил. Посмотрел на будильник. Час дня. 13 часов. У меня с детства привычка исчислять время по 24х-часовой системе. Как ни старались меня отучить, ни у кого не вышло. Обычно я приползал из универа под вечер, часам к 19. Ужинал, писал курсовую, принимал душ и заваливался спать. А теперь вот сижу, и не знаю, чем себя занять. Живу в этой съёмной квартире уже вторую неделю, а до сих пор не перевёз сюда даже телевизор.

Чтобы как-то развлечь себя, я решил порисовать. Вырвал из тетради листок, нашёл пару сломанных карандашей, ластик. Точилки, конечно, в доме не было, из-за чего я был вынужден использовать кухонный нож. Никогда раньше не затачивал карандаши таким образом. Первый получился с идеально ровным и острым грифелем. Вдохновлённый своей работой, я приступил ко второму. Совершая последние взмахи ножом, тот соскочил и вонзился прямо в палец. Кровь разлилась по бумаге, оставив странные очертания.

Вскрикнув от боли, я побежал в комнату, где у меня в тумбочке лежат всякие пластыри, зелёнки и даже перекись водорода. Обработав ранку, я пошёл на кухню за карандашами, так как не терял надежды порисовать (порезал то я левую руку). Однако, дойдя до стола, я с удивлением обнаружил, что бумага белая. Даже нет, она девственно белая. И на скатерти крови нет. Даже нож куда-то пропал. Хотя я точно помню, что положил его рядом с карандашами, что лежали сейчас на бумаге.

В поисках ножа, я, конечно же, вернулся сначала в комнату, в которой находится аптечка. Вероятно, не заметил как принёс его с собой и бросил где-нибудь по пути. Обшарив тумбочку, кресло, пол, даже шкаф, нож не был найден. Тогда я пошёл на кухню, не мог же он просто испариться. Пересчитав ножи в ящике, одного по прежнему не хватало. Тут мой взгляд упал на потолок. Кроваво красное пятно зияло на белом фоне. К горлу подступал комок ужаса

Первая мысль была, как я умудрился засрать потолок. Потом, когда здравый смысл потихоньку вернулся в мою голову (или наоборот, рассудок окончательно покинул меня), я пришёл к выводу, что была та самая кровь, что красовалась на листе, когда я бежал в комнату. Моя кровь. Стараясь, сохранять самообладание, я пошёл взял в ванной швабру, намочил её и вернулся на кухню, чтобы стереть пятно. Благо, потолку это сильно не повредило бы. Потолки были высокие, и мне пришлось встать на табуретку, чтобы стереть пятно. Взгляд мой был устремлён на потолок, поэтому я мало что видел вокруг себя. С горем пополам, я всё-таки оттёр злополучное пятно, стараясь как можно меньше думать о его происхождении. Вернувшись в ванную, я заметил, что свет там выключен, хотя я точно помню, что оставлял его включённым.

Кто-то заботится о моих счетах за электричество, подумал я. В темноте прополоскав тряпку и повесив её сушиться, я вернулся к карандашам. За неумением рисовать, я сделал пару-тройку хаотичных линий на бумаге и стал думать на что это походит, чтобы дорисовать дальнейшие детали. Спустя время, стали вырисовываться руки, больше похожие на руки скелета. Голые кисти без плоти казалось сейчас сойдут с листа и протянут свои костлявые пальцы в мою сторону. Восхищённый своей работой, я как завороженный стал обозначать мельчайшие детали на рисунке.

Вскоре я нарисовал руки и голову. Вырисовывался скелет. Он был прекрасен. Точнее было не найти и в анатомическом атласе. От взгляда на провалы его глазниц становилось неуютно. Тут позвонила Катька и сказала, что завтра занятий тоже не будет. На Анатолия Фёдоровича (это препод) напали на улице, и теперь он в реанимации. Поцокав, что дескать, жаль человека, я хотел уже вернуться к совей работе, как вдруг взгляд мой упал на часы. Было уже 22 часа. 10 вечера. Рисовать же я начинал чуть позже обеда. Только сейчас я заметил, как темно на кухне. Похоже, я действительно рисовал почти девять часов подряд. Решив закончить рисунок завтра, я положил его на холодильник и пошёл в душ.

Скинув бельё в бачок для грязной одежды, я шагнул в душевую кабинку. Я включил воду, закрыл глаза и некоторое время просто стоял под «эффектом дождя». Я стал размышлять как закончить свой рисунок, какие детали следует завершить, каких не хватает. Вспомнив, что пора бы уже взять мыло, я приоткрыл один глаз в его поисках. Что? Красная вода? Кровь? Должно быть мой крик был слышен по всему дому. В страхе я никак не мог открыть дверцы кабинки. За запотевшим стеклом появилось чьё-то очертание. Оно всё приближалось. Прижавшись к дальней стенке, я замер. Дверца приоткрылась и взгляду предстала рука. Без плоти. Я не мог её не узнать. Те самые пальцы, которые я нарисовал.

Рука задумчиво держалась за край дверцы, словно наслаждаясь моим страхом. Мои волосы встали дыбом. Я пытался закричать, однако я не мог даже толком вздохнуть. Тело меня не слушалось и я потихоньку сползал на дно душа. Однако у руки были другие планы — слегка напрягшись, оно вырвало дверцу и отбросило её в сторону унитаза. Моему взгляду предстало ужасное зрелище. Это был скелет. Его чёрные бездонные провалы глазниц с ненавистью глядели на меня. Каким то левым мозгом я заметил, что чёткий, материальный он только в области рук, немного грудной клетки. Всё остальное его «тело» было каким-то расплывчатым, неясным, словно я смотрел на него через матовое стекло. Он схватил меня за шею и приподнял вдоль стены. Я чувствовал, что задыхаюсь. Казалось, я вот вот потеряю сознание. Глаза заливало кровью, что лилась из душа. Существо не произнесло ни слова — оно даже не открыло рта, однако я явственно слышал в голове шипение, которое звучало громче шума падающей воды из душа. «Ты закончишь рисунок!». Тут я потерял сознание.

Я очнулся, но долгое время не мог открыть глаза. Кажется снился сон, но никак не удавалось вспомнить, что именно. Я чувствовал, как сижу на стуле, но корпус беспомощно лежит на чём-то твёрдом. Должно быть на столе. Левой рукой я прощупал все части тела, до которых смог дотянуться, чтобы убедиться, что всё в порядке. В правой руке у себя я заметил карандаш. Тут в памяти промелькнули душ, кровь, рука, страшное шипение. Мне стало страшно. Я решил, что должен закончить этот рисунок, тогда скелет больше не придёт. Усилием я открыл глаза, передо мной лежал тот самый лист. Приподнявшись со стола с болью во всём теле, я занёс руку над рисунком и стал торопливо завершать его тело.

Я не знаю, сколько времени прошло. Казалось, я рисую целую вечность. Чем подробней становился рисунок, тем больше я сомневался в том, что он просто оставит меня в покое. Я хотел пить и есть. Но мне было страшно подняться со стула. Я чувствовал, что он где-то рядом. Следит за мной, ждёт, пока я дорисую, чтобы… Лучше не думать об этом. Лучше бы я и не начинал его вовсе. Почитал бы что-нибудь и уснул. Так нет же… мы же художники, блеать… Мне оставалось дорисовать лишь правую голень, как вдруг я услышал какую-то мелодию. Это звонок в дверь. Надо открыть. Только закончу эту проклятую ногу. Но звонок продолжал трезвонить. В дверь забарабанили. Скелет с беспокойством положил мне ладонь не плечо, словно опасался, что я побегу открывать дверь. Его ладонь была вовсе не леденящей, а всего лишь прохладной, как пластик. И шершавой. Костяшки. Наверняка они очень хрупкие… Тут рука скелета сдавила моё плечо так, что в моих глазах потемнело. Над самым ухом прошипело «Рисуй!». Осталось лишь дорисовать ступню. Тут я услышал бухающие громкие удары по двери. Из подъезда доносились гневные крики тёти Клавы, соседки снизу. Похоже, мою дверь выламывали. Но тётя Клава не была такой сильной, чтобы выломать дверь. Наверняка, она там не одна. Там есть люди! Они помогут мне справиться с этой тварью. Но как мне выбежать хотя бы из кухни? Скелет, будто прочитав мои мысли, сжал плечо с удвоенной силой. В дверь барабанили всё энергичней. Я тем временем выводил пятку.

Последние штрихи. Вот ещё пара линий и рисунок будет завершён. Я спешил как мог, совершал уйму ошибок, за что получал от скелета болезненные пожимания плеча. Конец уже близко, пара взмахов карандашом и скелет оставит меня. Всё. Я отшвырнул карандаши в другой конец комнаты со всей силы, какая ещё оставалась в моём теле, схватил листок и ошеломлённо потряс им в воздухе. За моей спиной послышался шорох, а нутро пронзил ледяной ветер. Я обернулся и побледнел. Надо мной возвышался скелет. На этот раз его кости не выглядели как за матовым стеклом, были очёнь чёткие, каждая идеально подходила друг к другу. Он сдвинул челюсти в подобие улыбки. Меня пронзила дрожь и в тот же миг он, расхохотавшись, сделал шаг в мою сторону. Я увидел его лицо.

Входная дверь с грохотом отскочила к стене, в квартиру зашла тётя Клава и 5 полицейских. Они стали осматривать все комнаты. В последней на полу рядом с листком бумаги лежал я. Мои тонкие хрупкие кости без плоти и тёмные пустоты глазниц.

Ты спросишь, как же я всё это рассказываю? О, очень просто. Теперь я один из них. Нет, я не стою за твоей спиной и не прячусь в шкафу. Я всего лишь фантазия, мираж… Тебе нужно всего-навсего нарисовать меня. Не утруждай себя — я сам вложу свой образ в твою голову. Какие прекрасные линии, не так ли? Так чего же ты ждёшь? Приступай, я жду.

— Вали к себе под лестницу, тварь!
Отец опять пьян. Прячусь, увернувшись от брошенной мне в голову пустой бутылки. Это то, что я умею делать лучше всего. Уворачиваться и прятаться. Иначе бы я давно умер.
— Проклятый урод, чтоб ты сдох! — пьяные вопли раздаются откуда-то сверху. Прячусь под лестницей, вглядываясь в темноту сквозь щели между ступенями. Здесь он меня не достанет. Слишком большой и неповоротливый, не пролезет. Я маленький, смогу забиться в дальний угол и переждать. Может быть даже смогу укусить его.
— Эй ты, выродок! — вопли уже ближе. Ступени скрипят и стонут под его весом. Мне на голову сыпется пыль. Чихаю.
Вижу его ногу прямо перед собой. Протягиваю руку и резко дергаю за щиколотку. Надоел. Слишком громкий. Теперь будет хорошим. Тихим.
Ну и тяжелый-же он. Затаскиваю его к себе, под лестницу. Пришлось сломать его. Мягкий. Вкусный. Ем.

Джереми был чертовски рад, купив этот дом. Небольшой, но просторный и светлый, он идеально подходил одинокому молодому журналисту. Здесь можно спокойно работать, выйдя на залитую солнцем террасу, и, попивая холодный чай, греться в лучах теплого солнца.
Вот только скрипучая деревянная лестница в подвал его немного пугала. Джереми всегда побаивался темноты, а тьма струящаяся меж ступеней старой лестницы, казалось смотрела на него жадным голодным взглядом.
И вот сейчас, как назло, перегорела лампочка. Теперь ему придется идти в подвал. Пытаясь побороть безотчетный страх, спуститься вниз по проклятой лестнице и взять новую лампочку.
Открыв дверь, Джереми долго вглядывался в темноту, то ли давая глазам привыкнуть, то ли собираясь с духом. Что за идиот разместил выключатель внизу? Пока спустишься можно все ноги переломать.
Джереми тяжело вздохнул и ступил на лестницу. Тут-же ему почудилось, будто кто-то сейчас смотрит на него сквозь щели в ступенях. Он представил, как нечто может протянуть руку и схватить его за ногу. Проклятые детские страхи, от которых он, воспитанный матерью, так и не смог избавиться вовремя.
Как можно быстрее он спустился вниз, схватил лампочку с полки и так-же быстро поднялся обратно. Успех. Лампочка добыта, и теперь можно предаться обычному вечернему безделью.
Довольно улыбаясь, Джереми протянул руку, чтобы закрыть дверь, когда увидел, что внизу горит свет. Проклятье! Ну конечно, он-же забыл его выключить. Но хорошего настроения уже ничего не могло омрачить, и он уверенным шагом двинулся вниз.
Наверное он наступил в неудачное место, или просто пришел срок подгнившего дерева, но ступенька под его ногой громко хрустнула, и Джереми с криком рухнул куда-то в темноту под лестницей.
С хрустом упав на что-то жесткое, он лежал и пытался прийти в себя. Кажется ничего не сломано. Он уже был готов посмеяться над своей невезучестью, когда увидел на чем лежит. Куча костей. Обглоданные крысиные тушки, кошачьи черепа и человеческий позвоночник с тазобедренной костью. Крик застрял у него в горле. Он услышал, как в дальнем темном углу кто-то зашуршал.
— М… Мооее… — этот квакающий голос будто парализовал Джереми — М…мм… мяягкий.
Он увидел как что-то маленькое, не больше младенца, но чрезвычайно быстрое бросилось к нему из дальнего угла. Маленькое, но очень сильное. Последнее, что почувствовал Джереми была адская боль. Он увидел, как его внутренности с мерзким бульканьем выползают из разорванного живота и провалился в темноту.

Ем. Он мягкий. Сам пришел. Теперь будет тихим. Думаю отсюда нужно уходить. Могут прийти другие, много всяких. Могу не справиться. Мне хорошо, я маленький. Пролезу в вентиляцию. Рядом большой дом. Много мягких. Вкусно.

Эта история приключилась со мной, когда мне было лет двенадцать.

В то время мы с мамой почти все лето проводили на даче. Дача (как и остальные дома вокруг) была очень старая, родители купили ее по дешевке у каких-то знакомых. Я была еще совсем малышкой, и потому подробностей не помню, знаю только, что знакомые эти очень хотели ту дачу продать. Бабушка изначально была против покупки, но так повелось, что дачей и огородом на участке занималась именно она. Отец там так ни разу и не появился. Мы же с мамой приезжали каждое лето в самые «ягодные» месяцы. Она помогала бабушке с огородом, загорала на крыше, помногу читала. Я – целыми днями играла. На соседних дачах жили в основном старики, либо совсем маленькие дети (с которыми я играть не хотела), либо шестнадцати-семнадцатилетние подростки (которые не хотели играть со мной). Единственным ребенком моего возраста в округе был мальчик с соседней дачи. Мы притворялись то индейцами, бегая по окрестностям с воинственными кличами, то мушкетерами, доблестно уничтожая коварных гвардейцев кардинала в лице придорожной крапивы. Но все игры со временем нам надоедали. Так случилось и в тот день.

К слову сказать, я была весьма изобретательной девочкой с хорошей фантазией. Незадолго до приезда на дачу я смотрела по телевизору очень страшный фильм, который произвел на меня сильное впечатление. И когда мой друг в очередной раз пожаловался на скуку, мне вдруг пришла на ум интересная идея.

– Саш, а давай ловить вампиров! – предложила я.

– Давай! А как?

– Я в одном фильме видела, что вампиры не отражаются в зеркалах. Будем проверять отражения у всех прохожих, у кого не окажется – тот вампир!

– Круто! Насть, а вдруг он на нас нападет?

– Мы возьмем с собой по головке чеснока и осиновому колу. Вампиры их испугаются и нас не тронут!

У меня дома на кухне висело большое зеркало, но туда идти было нельзя, потому что с утра я пообещала бабушке прополоть грядку, а делать это мне не хотелось. У Саши дома не было зеркал, и мы решили высматривать отражения вампиров в лужах на дороге, благо вчера прошел сильный дождь. Осиновых кольев тоже не нашлось, но зато в сарайчике с дровами я присмотрела себе замечательную сосновую палку. Саша взял увесистое поленце, чтобы треснуть вампиру промеж глаз, если тот попытается нас укусить. Единственное, с чем не возникло проблем – это чеснок, в огромных количествах сушившийся на чердаке. Захватив по спелой чесночине, мы смело отправились на ловлю.

У самой большой лужи на обочине рос развесистый куст шиповника, за которым мы и притаились. Людей мимо нас прошла, казалось, целая сотня, но вампиров среди них не было. Попадались знакомые: тетя Лена со своим малышом собирались на речку, противная тетя Нина (как бы я хотела, чтобы она оказалась вампиром!), гремя ведрами, шла за водой (поливать клумбы), дядя Сеня в гигантской шляпе медленно брел в лес за грибами, дядя Алик с женой ехали в город на шикарной машине (дядя Алик боялся, что машину угонят, и никогда не оставался на даче ночевать), тетя Тамара с соседней улицы направлялась к нам в гости с пирогом.

– Привет, ребятня! Что это вы тут делаете?

– Мы, тетя Тамар, вампиров ловим! Вот!

И мы с гордостью предъявили ей колья и чеснок.

– Да где ж вы их днем-то поймаете! Вампиры, они солнце не любят и днем гулять не выходят. Пойдемте лучше пирог есть!

Мы с Сашей посовещались и решили, что пирог все-таки лучше вампиров. Но идею не оставили…

Вечером я подошла к маме и спросила можно ли мне немножко погулять с Сашей на улице.

– Дочка, уже темнеет.

– Мам, мы далеко отходить не будем! Всего полчасика, ну можно?

– Хорошо. Только дальше тети-Жениного дома не отходите.

– Хорошо!

Куст шиповника находился как раз рядом с тети-Жениным забором.

Осторожно (чтобы мама не заметила) сняв зеркало со стены, я побежала на улицу. Саша уже был там с чесноком и кольями подмышкой. Мы забрались под куст, направили зеркало на дорогу, чтобы видеть, кто идет, и затаились.

На улице совсем стемнело. Приближалось к девяти вечера, и по дороге мало кто проходил. Но у всех немногих прохожих, за которыми нам удалось подглядеть, отражения были. Мы уже совсем отчаялись и решили пойти по домам, как неожиданно увидели одинокую фигуру, уныло бредущую со стороны леса. Она шла очень далеко, но мы без труда разглядели знакомую гигантскую шляпу. Это дядя Сеня возвращался из леса. Саша легонько толкнул меня локтем.

– Ну что, проверим его – и по домам!

– Ага.

В зеркале отражалась дорога, лес, дома, но дяди Сени не было видно. Я струхнула.

– Саш, может, ну его? Пойдем домой!

– Подожди. Блин, он слишком далеко! Ничего не видать… Сейчас попробую установить под другим углом.

Саша завертелся с зеркалом, шурша ветками, поворачивая его так и эдак.

– Дурацкое зеркало! Насть, тут слишком темно!

Он повернулся ко мне.

– Насть, ты чего?

Я, не отрываясь, смотрела на дорогу. Дядя Сеня находился от нас уже метрах в десяти. Он брел по дороге, опустив голову и слегка наклонив ее в сторону. В его медленной шаркающей походке было что-то завораживающее. Правой рукой он поддерживал шляпу, а левой – теребил рукав бордовой кофты, которую носил постоянно. Меня не покидал вопрос: что он так долго делал в лесу? Почему возвращается только сейчас? И где его корзина?

Тут Саша, опустил взгляд на зеркало и сдавленно охнул. Дядя Сеня резко остановился.

– Кто здесь? – его голос, обычно тихий и слегка шепелявый, вдруг изменился, стал более вкрадчивым и ласковым. – Саша, это ты?

Мы молчали.

– Я узнал тебя по голосу, – продолжал дядя Сеня. – Пойдем, я отведу тебя домой. Уже поздно играть на улице. Родители, наверное, волнуются.

Я сидела ни жива ни мертва от страха. Куст, достаточно густой, закрывал нас полностью, и я была уверена, что дядя Сеня меня не заметил. Да он и не смотрел в нашу сторону. Но говорил так убедительно… что Саша начал уверенно вылезать на дорогу. Он уже почти вышел, как я схватила его за ногу, все также не произнося ни слова.

– Саша! – обрадовался дядя Сеня и медленно пошаркал к нему, протягивая руку. – Ты сегодня один, без подружки? Маленьким деткам опасно ходить вечером в одиночку.

На этой фразе он поднял голову, и я увидела, как белки его глаз окрасились в красный цвет, а из-под верхней губы блеснули острые клыки. Я попыталась неслышно нашарить второй рукой палку.

– Пойдем, Саша, – дядя Сеня говорил все тише, – пойдем…

Внезапно тишину разорвал громкий гневный крик.

– НАСТЯ! Куда ты дела зеркало?!

Саша встряхнул головой и вздрогнул, увидев перед собой ощерившееся лицо дяди Сени. Вампир быстро схватил его за руку, но в этот момент я нащупала рукой Сашино полено.

Хрясь! Дядя Сеня отшатнулся и выпустил Сашину руку.

– Мама, мы здесь!!! – изо всех сил закричала я.

Вампир злобно зыркнул на меня, прорычал сквозь зубы что-то непонятное и, по-особому крутанувшись вокруг своей оси, растворился в воздухе. Только шляпа осталась.

Мы с Сашей одновременно переглянулись и заорали.

– Ну и что вы тут кричите? – сердито осведомилась мама, подойдя к нам. – Тише! Всех соседей перебудите!

Этой ночью я до самого утра не смогла сомкнуть глаз. Я знала, что Он ходит неподалеку, ждет удобного случая…

На следующий день я убедила маму уехать с дачи и больше туда никогда не возвращалась. Думаю, Саша поступил так же.

Черт! Черт подери! Я не знаю что мне делать! Сейчас я проклинаю свою рассеянность! Похоже она сыграла со мной очень и очень злую штуку. Впрочем, успокоительные, которые я принял начинают действовать, и сейчас я могу более или менее связно изложить суть своей проблемы. Проклятье! Какого черта?! Проблема — неподходящее слово: я крепко вляпался в огромную кучу дерьма.
Итак, ближе к теме. Примерно месяц тому назад я поздно вечером возвращался с вечеринки. Да, я был уже хорошим от выпитого и чертовски устал. Попав ключом в замочную скважину с третьего раза, я открыл дверь и на автопилоте дошел до кровати, куда и рухнул в одежде, тут-же уснув безмятежным сном младенца.
И проклятье, тысячу раз да — я не запер за собой дверь, только захлопнул. Таким образом повернув ручку ко мне мог войти кто угодно, я бы не проснулся даже если бы над моим ухом маршировал королевский оркестр и палили бомбарды.
Проснувшись поздним утром, а скорее днем, я конечно запер дверь, и долго ходил по квартире проверяя ничего ли не пропало. Все было на месте. Но той злополучной ночью я все-таки впустил кое-что в свою квартиру. Что-то похуже всех воров вместе взятых.
Все началось практически безобидно — с капающих кранов. Причем днем эти засранцы работали как положено, но ночью… ночью с ними начинало твориться что-то странное. Стоило мне выключить свет и улечься в кровать, как через пару минут кран в ванной начинал протекать. Кап-кап-кап. Вскоре к нему присоединялся собрат на кухне. Спать под такую симфонию было невозможно и мне приходилось вставать и плестись сначала в ванную, а затем на кухню. И за ночь такое повторялось несколько раз. Приглашенный мной сантехник лениво поковырялся, заменил прокладки в кранах и с чувством выполненного долга и бутылкой водки в кармане, ушел. Ночью все повторилось. Снова.
Потом стало только хуже. Начались перебои с электричеством. И опять-же, если днем все работало исправно — то ночью свет мигал как сумасшедший, лампочки перегорали с бешеной скоростью, а компьютер, даже при наличии неплохого ИБП умирал напрочь, не успев загрузиться.
Приехавший ко мне погостить брат уехал через пару дней, посоветовав “засудить к чертям коммунальные службы” и “починить наконец е*учие краны”.
Если все вышеперечисленное еще можно было как-то объяснить и стерпеть, то случившееся после прибавило мне седых волос.
Однажды ночью, не устояв перед зовом природы, я был вынужден вылезти из-под одеяла и направиться в туалет, сжимая в руках припасенный именно на такой случай фонарик. Подойдя к цели, я с надеждой пощелкал выключателем, но электричество видимо приказало долго жить, и пришлось справлять нужду при свете фонарика. Когда я уже направлялся обратно, случилось необъяснимое: фонарик в моих руках мигнул и погас! Фонарик! С полной! Мать ее! Батарейкой! Как только я остался в кромешной темноте, над моим плечом раздалось вежливое, да-да, покашливание! С рекордной скоростью преодолев расстояние до кровати, я в следующую секунду, как ребенок, прятался от опасности под одеялом, обливаясь холодным потом. Этой ночью я так и не смог уснуть, вслушиваясь в мелодию капающей из кранов воды.
Но человек, такая тварь, ко всему привыкает. Начал привыкать и я. Пока, проснувшись однажды утром, не обнаружил все ножи в своем доме, не на своих местах, а сложенными аккуратным полукругом вокруг моей кровати, лезвиями ко мне. Это уже напоминало какое-то предупреждение. Не хватало только отрезанной конской головы в постели.
Самое обидное, что при всем желании, съезжать из этой квартиры мне некуда. Боюсь что, уснув следующей ночью, я проснусь с ножом в сердце. Ах да, совсем забыл, с ножом в сердце не просыпаются… Сегодня я старательно спрятал все острые предметы в ящик для инструментов и закрыл его на замок, приобретенный в близлежащем магазинчике. Похоже на жест отчаяния? Мне все равно.
Посмотрим, что принесет грядущая ночь. Если со мной что-то случится — я позаботился о том, чтобы этот текст попал в интернет. За окном начинает темнеть, и я уже слышу проклятое кап-кап-кап из ванной.
P.S.: Братишка, если будешь это читать — не ночуй в моей квартире, когда будешь ее продавать, лучше сними комнату в гостинице.
И всегда запирай двери…