Лекарство от скуки

Я ни в коем случае не претендую на авторство сего произведения, ибо писали мы «всем миром».

Солнце садилось, освещая багровым пламенем степь, простиравшуюся от пограничных холмов и на сколько хватало глаз. Оно закатывалось за эти холмы с таким обиженным и обречённым видом, словно за ними его уже ждал древнеегипетский змей Апоп, жаждущий поглотить солнце навсегда. За последними трепыханиями солнца равнодушно наблюдала компания, сидящая недалеко от холмов, в окружении степных трав и других сорняков.

Раздалось громогласное покашливание. На небе появилась гигантская черта ввода текста. Они сноровисто вывела поперёк закатного небосвода огромными буквами: «МЕНЕ, ТЕКЕЛ, УПАРСИН», а потом на следующей строке: «ЧОЧО СМОТРИ БАЛЕТ ЖЫВТОНЭ !!11» Послышались яростные вопли админа.

— Вандал, — безошибочно определил Грюн.

— Что там написано в первой строчке? — сощурился Смит.

— Мене, текел, упарсин, — важно начал говорить Учитель. — С древне… а-апчхи!.. языка это переводится как «меня Текил упросил». А теперь давайте закурим и подумаем, как сочетаются слова из первой и второй строчек.

Грюн, Смит и Караваджо радостно закурили. Учитель улыбался, поглаживая трёхдневную щетину: никто не догадался переспросить, с какого языка переводится этот Текил. Учителю повезло — в который раз уже его спутники могли раскрыть маскировку, но и в который раз всё обошлось. Он не был специалистом по древним языкам, что бы ни думали эти трое. Учитель работал на лихтенштейнскую разведку, а сюда смотался от скуки. Они все сбежали в эту степь со скуки. Караваджо — тот так вообще появился здесь четыреста лет назад. Но и в степи было скучно. Безумно.

Солнце наконец село. Тут же по всей степи разнеслись хрипящие удивлённые звуки, словно какая-то аномально огромная змея подавилась шаром из водородной плазмы. Звуки эти пробудили мысленную активность Грюна.

— Я придумал! — воскликнул он. — Слушайте! Этого безымянного вандала, кто бы он ни был, заставил написать глупости поперёк неба некто Текил. Впрочем, Текил наверняка наблюдал за ним — помните покашливание? — и вандал был вынужден связаться с нами, используя древний язык и смягчённое слово «упросил». Возникает вопрос: кто такой этот Текил? В Мексике, насколько мне известно, распространено женское имя Текила. Значит, нам надо найти того, кто испортил чудесный вечер — мексиканца-транссексуала по имени Текил!

Его спутники вяло обрадовались. Наконец-то они хоть чем-то уймут безграничную скуку. Когда до них дошла эта мысль, они обрадовались шумнее.

— Краткий путь к цели таков: мы ищем в ближайшем городе мексиканскую диаспору и вышибаем им всем мозги, — предложил бывший оружейный барон Смит, улыбаясь во все свои тридцать два бритвенно острых зуба.

— Это, конечно, весело, но надолго не затянется. — Учитель осторожно отобрал у Смита квантовый пистоль. — А что мы будем делать потом?

— Как что? Искать Текила.

— Учитель, — сказал Грюн, — ведь поиск цели гораздо важнее достижения её.

— Не парьте мне мозги вашей конфуцианской ботвой, — с достоинством ответил Учитель. — Чего расселись, пойдёмте.

* * *

Город № 2, неофициальная столица затерянной во времени и пространстве степи (-1° с. ш., -1° в. д., Google Maps), служил административным центром, архивом карт, местом для разборок диаспор и санаторием для временно убитых жителей степи. Среди достопримечательностей были статуя Кришту-Редентур (на два метра выше, чем в Рио-де-Жанейро), проспект-ВПП (кто не успел перейти, тот опоздал) и отрицательно-нулевой километр.

— Бабушка, — обратился Караваджо к пойманной за руку старухе-карманщице, — как нам пройти в мексиканскую диаспору?

— Тебя што, милок, читать не научили?

— Нет, — расплылся в улыбке бывший художник.

— А на столбе написано, — вмешался Грюн, — что административный центр — направо, архив карт — налево, место для разборок диаспор — прямо, санаторий — вниз до упора.

— О-у. — Караваджо отпустил старуху, и та, умыкнув у него последнюю сигарету, смылась в подворотню. — Ну жми, чего встал.

Грюн вдавил в столб рычаг перемещения в пространстве.

— Повернуть надо, а не давить, — сказал Учитель.

— Сам попробуй повернуть рычаг прямо, а потом указывааааааааа…

Спустя минуту путешественники, прочихавшись от пыли, поднятой взрывом столба, не выдержавшего хамского обращения Грюна, увидели дорогу прямо, которую ранее закрывал столб.

— Напря-мо! — скомандовал Смит, который в прошлой жизни был капралом.

— Отставить, — сказал Учитель, в позапрошлой жизни бывший генералом от бронекавалерии. — Вон вывеска, нам туда.

— Это же еврейская диаспора, чувак, — осадил его Смит, которому хотелось помаршировать напрямо. — Хочешь, чтобы нас обвинили в антисемитизме и сожгли в неиллюзорных топках Холы или Косты?

— Всякие вулканы меня не волнуют. Дело в том, что мексикашки знают о нашем прибытии: я их предупредил. Поэтому они сменили вывеску.

Они подкрались к зданию, больше всего напоминавшему салун.

— Купились, мексиканские ублюдки? — заорал Учитель, выбивая ногой дверь.

Из задней комнаты, перекрывая шум сосредоточенного вышибания мозгов, раздался недовольный голос:

— Кто там, мать его, орёт?

— Квентин, брат, ты ли это? — крикнул Смит, высаживая обойму арбалетных болтов в тёмный дверной проём.

— А почему Вы спрашиваете? — ответил голос и умер.

— А почему ты отвечаешь вопросом на вопрос, мать твою? — торжествующе сказал Смит и сдунул курящийся дымок со своего арбалета.

— Неплохо бы продумать дальнейший план действий, — сказал Грюн, осматривая аккуратную кучку свежескрафченных мексиканских черепов +1 к экспе.

Учитель и Караваджо, увидев барную стойку, направились туда.

— Пицца, мексиканские ублюдки! — завопил ирландский бас снаружи салуна. Многострадальная дверь была ещё раз открыта ногой.

Вошёл мощный ирландец, держа в руке ирландскую пиццу от компании «Ирландская пицца».

— Неплохо повеселились, парни, — сказал он. — Меня зовут Эль. Я ирландец.

— Меня зовут Ви'ски, — ответил Грюн. — Я из Шотландии.

Смит, стоявший за спиной Эля, возвёл глаза к небу. Ирландец просиял.

— Отлично! Друг, — обратился он к Смиту, — а ты, наверное, валлиец?

— Да, — ухмыльнулся тот. — Меня зовут Пшеничнаяводка. Но ты можешь звать меня Хвфрдрр.

— А эти двое? — Эль указал на Учителя и Караваджо, рывшихся в куче книг и картин у барной стойки.

— Эти двое тоже наши, — сказал Грюн, — хоть и не знают древнеанглосаксонваллийского языка.

— Я знаю! — начал возникать Учитель, услышавший слово «древне».

— Заткнись, — шепнул ему Караваджо.

— Чудесно! — воскликнул ирландец. — Вместе мы свергнем власть ненавистных англичан!

— Хайль Ирландская республиканская армия! — провозгласил Грюн. — Но прежде скажи нам, брат-ирландец, ты не встречал мексиканца по имени Текил?

— Нет, — огорчился Эль. — В этом помочь не могу.

— Угу. Гм. Эль. Странное у тебя имя. — задумался Смит.

— Эль-Марьячи, — сказал Грюн.

— Эль-Бурито.

— Эль-Мочи-его!

Смит раскрыл свою бритвенно острую пасть и откусил Элю голову.

— Артефактный череп, — сказал подошедший Учитель. — +5 к силе. Три ячейки. Можно загнать какому-нибудь неписю.

Он взял череп Эля, высунулся из окна салуна и загнал в уличного торговца. Проворчав что-то про мексиканских ублюдков, тот скончался.

— Всё же надо найти хотя бы следы этого Текила, — пробурчал Караваджо.

— Думаю, нам стоит разделиться для большего охвата площади, — сказал Грюн. — Смотрите под ноги, ищите следы. Встречаемся в час Ч, в день Д, в городе Г.

План был единогласно одобрен, и, выйдя из города по уже проторенной дорожке (старуха свистнула у Караваджо одолженные Учителем сигареты), наши герои разошлись по четырём сторонам света. Правда, на севере был большой камень, так что Грюну пришлось пойти на северо-северо-восток.

* * *

Смит брёл по степи в направлении Города № 1, не ставшего столицей из-за своей чрезвычайной близости к границе мира и соответственной уязвимости логинов и паролей его жителей. Он смотрел себе под ноги, отыскивая следы Текила и уворачиваясь от хищных растений, которые хотели закусить удила и Смитом впридачу. Вдруг он упёрся в нечто большое, твёрдое и, судя по ощущениям во лбу, каменное.

— Что это у нас тут? — пророкотала большая каменная маска, телекинетически поднимая, осматривая и роняя Смита на место.

— Редиска ты, — обиженно сказал Смит, потирая ушибленное всё. — Удалист. Десятирублёвая ты купюра.

— Пруфлинк? — невозмутимо отпарировала маска.

Смит развернул карту Гугла, силясь найти пруфлинк. Они с маской обшарили большую часть поискового механизма, но пруфлинка не нашли. Все трое (включая поисковой механизм) пришли к выводу, что пруфлинк вымер из-за действий европейцев-колонизаторов в Африке в 1563 году.

— Ну ладно, — заявил Смит. — Я должен пройти. Что ты хочешь за это?

— Замок в Гренландии.

Смит обогнул маску и пошёл дальше.

На подступах к городу он увидел человека в жилете дорожного инспектора, который делал руками знаки притормозить и свернуть к обочине. Смит свернул и остановился, выжав ручной тормоз.

— Проблемы, офицер? — спросил он через воображаемое окно.

— Формальности. Я инспектор Анонимус.

— Ага! Я вспомнил тебя! — радостно вскричал Смит. — Я убил тебя в битве за Гвадалканал, долбаный япошка!

— Э-э… нет. Это был другой Анонимус. Ибо имя нам — легион.

Смит увидел, что у инспектора нет лица. Он обошёл вокруг него, чтобы выяснить, через какую часть тела тот говорит.

— А где находится нофелет? — задал он контрольный вопрос.

— А роза упала на лапу Азора?

— О любви не меня ли вы мило молили и в туманы лимана манили меня?

— Пойдёмте, гость города. Вас уже ждут Джек Блэк и…

— Шлюхи? — перебил его Смит. — Я разгадал тебя! Ты — ренегатствующий строитель луна-парков, цельнометаллическая оболочка и цельнокремниевая начинка.

— Укуси мою блестящую металлическую задницу! — произнёс инспектор и гордо удалился.

— Дурдом… дурдом… — ворчал Смит, отыскивая нужный ему дурдом.

В нужном ему дурдоме жил Лысый Череп, один из первых поселенцев Дикого Запада, очень расстроившийся, когда индейцы сняли с него три шкуры и скальп, и переехавший жить сюда.

— Йо мэн! — крикнул Лысый Череп из окна.

— И тебе привет, добрый йомен, — ответил Робин Гуд, сидевший на лавочке во дворе.

— Как твоё ничего?

— Как сажа бела.

— Ха! А с меня, между прочим, индейцы три медвежьих шкуры сняли. В качестве шубы. И скальп. Ур-роды.

— Пожалуйста, не говори при мне так. Я антифашист. — И Робин Гуд кинул отрицательную зигу вниз.

— Хорош, мужики, — заявил Смит, энергично прекращая их разговор быстрыми ударами по Робин Гуду. — Лысый Череп, у меня к тебе вопрос. Ты не видел такого мексиканца по имени Текил?

— Не видел.

— А следы его видел?

— Видел.

Окно закрылось, оставив Смита вместе с неразрешимыми философскими проблемами. Справившись об их здоровьице и получив удовлетворительный ответ, Смит почапал к другим своим информаторам, более разговорчивым. Неразрешимые философские проблемы продолжили сидеть на лавочке и грызть семечки. Робин Гуд лежал в отключке.

* * *

Отклонение в несколько метров, вызванное камнем, в скором времени превратилось для Грюна в несколько километров. Браня камень, всех святых и азимут, он поспешил исправить курс. Грюн приближался к официальной границе степи, где стоял КПП с бюрократическими препонами по бокам.

— Как пройти в библиотеку? — Грюн услышал голос какого-то туриста. Турист стоял в шлёпанцах и надувном жилете, обращаясь непосредственно к нему.

— Какая библиотека в три часа ночи? — сформулировал Грюн канонический ответ.

Турист выхватил у него из кармана карманный путеводитель по карману и скрылся в неизвестном направлении. Грюн нагнулся, поднял неизвестное направление с земли и прочитал: «Направление к __________ (нужное зачеркнуть)». Смял бумажку, отбросил и зашагал на КПП. Из комка послышалось отчётливое «Ой».

— Послушайте, сударыня, а мы с вами раньше не встречались?

Грюн флиртовал с контрольно-пропускной дамой уже третий час, но никак не мог добиться от неё информации, въезжал ли в степь мексиканец по имени Текил. Его мозг уже начал заплетаться, поэтому фразу про «не встречались» Грюн повторял в пятый раз. Из-за его спины слышались недовольные возгласы недовольных и несогласные марши несогласных.

— Позвольте! — бурчал кто-то за спиной. — Хватит стоять, я здесь уже в землю врос!

Грюн обернулся, но ничего, кроме соляного столба, не увидел. Поняв, что ничего ему тут не светит, он взял шляпу на излёт и ушёл в степь, оставив контрольно-пропускную даму с разбитым сердцем. Мастера-стеклодувы тут же бросились чинить ей сердце.

— Разрешите представиться, Эраст Петрович Фа-фа-а-ндорин. Всего за три золотых я найду и п-приволоку к вашим ногам всех, кто вам н-нужен, всё, что дэ-движется или ездит. П-профессиональный у-угонщик к вашим услугам. Логины, явки, п-пароли. Съешьте же ещё этих мягких французских булок, выпейте чаю и скачать MP3 бесплатно.

«Какой широкий набор неординарных личностей в нашей степи», — подумал Грюн, вырубая рекламного кибера. Он уже отчаялся найти человека обычными средствами и прибегнул к спаму. Но спам всё время попадался не тот.

— Эй, ты! Я тебя запомнил! — Грюн выпрямился. К нему приближался мятый турист в мятых шлёпанцах и мятом жилете. — Так как мне пройти в библиотеку?

Грюн сунул ему огромные распечатки спама за последние три секунды. «Грёбаный Смит забрал грёбаные карты Гугла».

— Сыграем в покер? — предложил он туристу. — Только у меня карт нет.

— У меня есть карта Египта.

— Отлично, играем!

Продув туристу на Шарм-эль-Шейхе и Хургаде, Грюн плёлся в сторону канадской границы — так он сказал эмиграционной службе. На самом деле он бодро шагал на встречу с эмиром Синайского полуострова, чтобы тот дал ему карту Суэцкого канала — мегакозырь, бьющий все козыри, даже те козыри, что бьют все козыри. Получив карту, он вернулся назад, но не обнаружил ни туриста, ни своей зубной щётки.

— И зачем я, как дурак, припёрся в это тёмное место с картой Суэцкого канала?

— Не кипятись так, мой дорогой, сердце посадишь, — сказало тёмное место.

— Ты кто?

— Я ничто, Великое и Несуществующее.

— А ты знаешь мексиканца Текила?

— Нет.

— Ну и пропади ты пропадом! — злобно сказал Грюн и пошёл туда, где посветлее.

* * *

Караваджо подходил к огромному объекту «Сочи-14». Из-за забора торчали рельсы, связанные в узел. Забор же был ограничен воротами с одной стороны и горизонтом — с другой. По правую сторону ворот забора не было. Там торчали узлы, скрученные в рельсы. Перед воротами сидел древнего вида старик.

— Пропуск, — потребовал он.

— Пожалуйста, — ответил Караваджо и предъявил Отличный Ламинированный Пропуск.

— Ага! — крикнул старикан. — Мне вот ещё надысь сказали, что полезет один с пропуском, так вот его ни за шо не пущать.

Караваджо рассвирепел:

— Меня зовут Микеланджело Меризи да Караваджо, и я…

— А меня зовут сторож Кузьмич, — перебил его сторож Кузьмич, — и хрен ты туда попадёшь.

— Да ладно, Кузьмич. Я просто ищу тут одного человека. — Караваджо примирительно взял старичка за шиворот и поднял над землёй. Старик полузадушенно хрипел.

— А-ап… а-ап… — повторил за ним Караваджо. — Ясно. Спасибо, Кузьмич!

Он прошёл под аркой ворот, которые немедля обвалились за ним.

Голландец Аап ван дер Аап сидел в кабинете и подсчитывал баланс. Графы Дебет и Кредит упорно не желали сходиться с графом Подольским, и это заставляло голландца нервничать. Караваджо сидел в углу комнаты и откровенно разглядывал хозяина.

— Рембрандт, камрад, зачем ты сюда сбежал? — подал голос бывший художник.

Голландец побелел и вскочил.

— Чшшш! Разве ты не знаешь, что нас прослушивают революционные рабочие массы? Я сбежал, потому что у меня просили автографы. А я не умею писать.

За окном послышался неявный шум. Приближаясь, он приобретал явность, и под самым окном стал весьма явным.

— Злопастный Брандашмыг, ты спровоцировал Уотергейт! Сейчас они будут просить меня расписаться на дешёвых репродукциях! О позор! — Сердце голландца, наконец, не выдержало и сплясало чечётку на его аппендиксе. Рембрандт хмуро икнул и умер.

— Рем-бран! Д-т! Жи-ши! С буквой И! — ревела толпа.

Караваджо не знал, как работать с революционными рабочими массами. Но он помнил заветы дедушки Ленина. «Учиться, учиться и ещё раз…» — нет, не то. А, вот. «Из всех искусств для нас важнейшими являются кино и цирк». Он подскочил к окну, отворил его и заорал:

— Сейчас будет уникальный! Цирковой! Номер! «Летучий голландец»! — И выкинул труп Рембрандта из окна.

— О, бедный Йорик! — насмешливо сказал голос Шекспира за спиной.

Караваджо обернулся. Голос Шекспира за спиной был одет в подтяжки с надписью «Deep Turtle» и держал в руке бутылку скотча.

— Спасибо, товарищ! — Караваджо промчался по комнате, выхватив бутылку из руки голоса Шекспира за спиной.

Уже на улице он размотал бутылку скотча, получив сто метров хорошей клейкой ленты.

— Да вон он, шпрехшталмейстер! — раздался вопль революционной рабочей массы. — Айда все на одного!

— Друзья, друзья, — улыбнулся Караваджо. Он пожалел, что не сделал себе бритвенные зубы, как у Смита. — Сейчас будет другой номер: «Сороконожка»!

Бывший художник молниеносно лавировал между отдельными единицами революционной рабочей массы. Менее чем за десять секунд все они были связаны трудноуловимым способом.

— А сейчас будет последний номер — «Гордиев узел»! — Караваджо нарисовал на листочке бумаги меч и выдернул его оттуда. Толпа решила сматывать удочки, запуталась в ногах и свалилась. Бывший художник недоумённо посмотрел на бумажный меч, которым нельзя было распилить даже амёбу. Воткнув его в бетон по самый эфес, Караваджо проследовал к выходу, снайперскими пинками отбиваясь от обезумевших бетонных человечков.

Подняв Кузьмича за лацканы пиджака, он строго спросил:

— Ты не видел тут гуманоида испаноязычной наружности?

Но Кузьмич был бездыханен. Караваджо дал ему под дых, и сторож ожил. Выдав художнику всю его художницкую родословную, он закончил в том духе, что не знает никакого испанского наружнего, а только французское исподнее.

— Буржуй, — скривилась революционная рабочая масса в лице Караваджо. Надавав сторожу щелбанов, он повесил его сушиться на рельс.

* * *

Город Г располагался на берегу Песчаного моря, знаменитого своими пескарями и коллекцией марок. Ни один из четырёх странников не знал, когда наступает день Д, поэтому они все пришли в город в пятницу. Большие верблюжьи пробки преграждали им путь к закусочной. Грюн поднял верблюжью пробку. Она была сделана из шерсти верблюда. Другая пробка, вылетевшая на полной скорости из закусочной, заставила Учителя ахнуть, схватиться за ушибленный живот и поднять глаза. Взгляд его упал на башенные часы. Часы не выдержали тяжести и упали оземь. К удивлению всей компании, на циферблате между пятью и шестью часами стояла буква Ч. Стрелки показывали четыре.

— Подождём два часа, — согласился с мнением башенных часов Караваджо.

Они сели в удачно подвернувшийся скверик и принялись активно ждать. К сожалению, часовой механизм не разделил их позиции, и поэтому час Ч наступил ровно в час Ч.

— Итак, товарищи, что вы узнали о местонахождении Текила? — спросил Грюн, как только часы пробили Ч.

— Ничего.

— Ничего.

— Ничего.

— И я ничего, — подвёл итог Грюн. — А что вы сделали, чтобы мы не скучали после завершения этого дела? Я, например, уничтожил ничто и настроил против нас философов всего мира.

— Я убил благородного разбойника и настроил против нас мафию, — сказал Смит.

— Я выбросил из окна голландца и повесил сторожа. Таким образом, иностранцы и пенсионеры тоже против нас, — сказал Караваджо.

— А я побрился, — сказал Учитель.

— И?

— И разозлил Мировой Союз За Щетину.

— В общем, вечер будет весёлым, — подвёл итог Грюн.

— Милки, а шо вы тут сидите? — Из-за лавочки выросла старушка. — Встаньте, пойдите к Вовке Тигелю, выпейте и уступите старушке место наконец.

— Тигелю?

— Вовке Тигелю?

— Ну да, Тигелю, — удивилась старушка. — Он туточки у нас ночной клуб держит.

— Он уехал? — спросил Грюн.

— Умер? — уточнил Смит.

— Канул в ничто? — вопросил Учитель.

— Да не. Он у себя. Качает из большого мира фильмы через проксю.

— Блин, — в третий раз подвёл итог Грюн. — Теперь мы просто обязаны пойти и убить его. А что делать, что делать.

Караваджо обнаружил, что у него снова пропали сигареты.

Нехотя они доплелись до квартиры Тигеля. Полчаса он рассказывал им про фильм, который только что скачал и посмотрел. Все уже были готовы поверить в его невиновность, тем более что он не был мексиканцем, а транссексуалом и подавно.

— …И тут, значит, Шурик остановил машину со спящими похитителями, — говорил Тигель. — А потом товарищ Саахов сидел на даче и…

— Смотрел балет? — спросил Грюн.

Все хищно оживились.

— Да, — изумлённо сказал Тигель. — А откуда вы знаете?

— Мочи его! — коротко выдохнул Грюн.

Спустя пять секунд всё было кончено. Путешественники сидели и курили, рассматривая редкий череп +12 к управлению трафиком. Под балконом стали проходить люди, потом собралась толпа. Раздались выстрелы.

— Теперь во всей степи долго не будет скучно, — неуверенно предположил Учитель.

На улице уже гремела пальба. Мафия, иностранцы, пенсионеры, философы и Мировой Союз За Щетину рвали друг другу глотки, забыв про виновников торжества. По брусчатке прогрохотали гусеницы танка. Неподалёку вырос атомный гриб. Грюн отломил от него кусочек, пожевал и выплюнул.

— Какая гадость эта ваша атомная война! — сказал он.

(Источник)