Восход. Часть 1: Альфа. Пролог.

21 ноября 1995; порт военно-морских сил «Кейтон»

Дэвид, стоя на краю обрыва, под которым бились о скалы морские волны, глядел в даль горизонта и был полностью погружен в тяжёлые думы. Под морской шум Сэйзленд медленно уходил в своё прошлое, в свои воспоминания. Во всё, что было связано с сегодняшним днём.
А сегодня был особенный день. Можно сказать великий. Ведь через час состоится эксперимент, ради которого Дэвид работал, не покладая рук, пять лет подряд. Можно сказать, что узлом, на котором держалась карьера учёного, а также признание тысяч коллег, был этот самый эксперимент. Под кодовым названием «Простор».
«Простор» — это достаточно перспективный и многообещающий проект. Работая ещё в ИЦ им. Кайла Монро, Дэвид предложил теорию гиперпространства. Теория заключалась в том, что помимо материи пространства-времени, куда погружена человеческая вселенная, есть ещё более высокий уровень пространства. Оно покрывает всё пространство-время, там происходят основные процессы, руководящие операции жизни и смерти. Коллеги оценили работу Сэйзленда как бред. До сих пор Дэвид не может забыть взгляды учёных-профессоров, заседавших на докладе. Через час будет точно известно, был ли Дэвид прав, или же нет.
Во всяком случае, в течение дальнейших трёх лет Дэвид серьёзно работал над своей теорией, искал доказательства существования гиперпространства через существующие физические и математические постулаты. Поняв, что постулаты основываются исключительно на измерении пространства-времени, Сэйзленд пошёл на риск, и стал модернизировать постулаты так, чтобы через них можно было выйти на гиперпространство. И вот – ещё год работы – и всё получилось.
Но вот теория – это да. Теория без практики – ничто. Дэвид – учёный, а для него ничто так не доказуемо, как чистый эксперимент. Допытываясь до всех уровней Академии Наук, Дэвид получал отказ за отказом. Доклады, с детальным рассмотрением теорий прерывались на полуслове, с приговором: «Это безумие, доктор Сейзлэнд. Мы вынуждены вам отказать, так как всё это – невозможно».
В 1990 году, на одном докладе в кабинете директора исследовательского центра при научной базе «Аризон», Дэвид услышал предложение, от которого не смог потом отказаться. Генерал ВС Джордж Кайстер сказал Дэвиду, что его разработки могут помочь в создании нового вида оружия, которое как никак нужно сейчас армии. Сейзлэнд сначала удивился – зачем военным силам такая технология?
— Понимаете, доктор Сейзлэнд. Если гиперпространство и существует, это значит, что любые границы для нас будут стёрты. – Конечно генерал намекал на возможность мгновенного перемещения в пространстве – телепортации, о которой, кстати, Дэвид в своих докладах говорил как об основном способе доказать, что гиперпространство существует.
— На моём месте, было бы глупо отказаться от такой возможность, генерал, — улыбнулся Дэвид.
Мужчины обменялись рукопожатиями.
— Мы обеспечим вас всем, что нужно будет для проведения эксперимента.
Сейзлэнд начал набирать команду. Из бывших коллег, из выпускников ВУЗов, из учёных в различных ИЦ. Так образовалась «команда Сейзлэнда». Да, большой оригинальностью название не отличалось, так уж закрепилась она на устах каждого члена команды. Далее – сотрудники, которых набирал уже ИЦ ВС.
В течение пяти лет «команда» работала. Проводила опыты, расчёты, занимавшие по времени год, а то и полтора.
Настал этот день – 21 ноября. Сегодня должно всё решится.
Солнце, выйдя из плотного слоя наполненных свинцом облаков, бросило пару лучей в глаза Дэвида, от чего того слегка зажмурился.
Раньше он не думал о том, для кого Дэвид это делает. Теперь на ум пришёл трудный вопрос: «Какую пользу принесёт технология Сейзлэнда в военной сфере?» От такого вопроса Дэвид открещивался. Он возникал и до этого момента, но Сейзлэнд был так увлечён работой, что не обращал внимания. А вот сейчас внимание обратить стоило. Да вот только зачем? Чтобы потраченные пять лет исследований, опытов, точных расчётов, канули в небытие? Все усилия – впустую?
— Доктор Сейзлэнд! – позвал кто-то. Голос кричащего был слабо слышен через шум моря, поэтому Дэвид не сразу откликнулся.
— Доктор Сейзлэнд!
— Да! – Дэвид обернулся. Его звал Патридж. Славный парень, младший научный работник. Входил в «команду» как оператор.
— Скоро начнём!
— Хорошо!
Дэвид пошёл к большому серому зданию, стоявшему на отшибе. Издалека, да и не только издалека – это здание напоминало тюрьму Алькатрас. Но это была военная база «Кэйтон», стоявшая на одноимённом порту.

Майор Рой Урбан ждал отчёта от последних трёх групп, которые сейчас как пули мчались по внутренним отсекам авианосца. В глубинах этого морского монстра находились специальные электромагнитные катушки, в назначение которых капитан не особо вникал.
Сейчас он стоял на громадной взлетно-посадочной полосе «Дакоты». Без самолётов конечно. Этот корабль был снят с эксплуатации ещё десять лет назад, но командование откопало откуда-то эту легенду морей и дало в руки учёным.
Рой снял рацию с плеча.
— Вызывает Урбан, что там у вас?
— Майор, осталось проверить ещё два отсека. Северный отсек полностью исправен и готов в работе.
— Так точно, конец связи.
Рой поднял голову в величественной башне авианосца, покрытой бесконечными рядами радаров, антенн и катушек. Там, на самом верху, в капитанской рубке, находился адмирал МакРейг. Он командир корабля и во время эксперимента будет находиться на авианосце ещё со ста двадцатью членами экипажа.
— Адмирал Мак’Рейг! – сказал Рой. – Северный отсек – отлично.
С лёгкими помехами из динамика донёсся голос адмирала:
— Хорошо. Продолжайте.
В это время к майору подошёл научный сотрудник Максим Лютов, член «команды Сейзлэнда».
— Помехи из-за высокой концентрации электромагнитной энергии на «заборе», — сказал Максим.
«Забором» называлась высокая металлическая сетка, поставленная по всему периметру бухты. Она и правда была похожа на забор.
— Понятно.
Максим связался с диспетчерской, находившейся в крепости базы.
— Патридж, что у вас происходит?
— Сейчас налаживаем связь с «Лост-Айлендом», Макс. Что в вас?
— Ещё два отсека и будем готовы. Конец связи.
С моря подул промозглый ветер.
— Осень у моря – дурацкая штука. – Майор посмотрел в даль моря. – Вроде спокойная, но такая дурацкая.
— Это точно. Чёрт, как здесь холодно.
Максим посмотрел на берег – высокие скалы, на которых находилась база. Постепенно крепость начинала исчезать в лёгкой дымке тумана, что придавало картине страха. Мрачное небо, низко лежащее над «Кэйтоном» и затерявшиеся в тумане башни, на которых горят огни.
— Западный отсек – готов! – доложила рация на плече майора.

Невозможно было описать атмосферу, которая воцарилась в круглом зале диспетчерской, которая находилась в башне корпуса «A-7». Эта давящая тишина, нарушаемая стуком клавиш, разговорами операторов, треском вычислительных машин, писком приборов. Через всё это можно было ощутить, как вокруг тебя сгущается нечто. Мешает двигаться. Мешает дышать. Мешает думать.
Сейзлэнд стоял посреди круглого зала. Перед ним – обзорное окно, повторяющее полукруглый изгиб помещения. Также вдоль стен – круг из компьютеров, аппаратов и приборов. Сонары, радары, пульты управления и так далее. Пятнадцать операторов сейчас пропускали через себя тонны информации, поступающей с «Дакоты».
Рядом с Дэвидом стоял Патридж, через каждые пять секунд делающий пометки в блокноте и переговаривающий по рации с Лютовым.
Под потолком диспетчерской находился широкий экран, наклоненный к Дэвиду. Сейчас экран был пуст.
Сейзлэнд снова невольно погрузился в раздумья.
— Да, Максим?
Короткое шипение и из динамика стал слышен голос Лютова:
— Патридж, все катушки готовы к работе.
— Ага. Итак, Максим, давайте с майором и группой выезжайте в «Лост-Айленд».
— Понял. Конец связи.
«Ваша технология, доктор Сейзлэнд, – отдавались далёким эхом слова генерала Кайстера в памяти, — послужит во благо армии нашей страны!» Во благо? Дэвид хотел совершить научное открытие, создать нечто, что помогло бы людям. Но армия вовремя успела перехватить Сейзлэнда. А что ему ещё оставалось делать? Финансировать и поддерживать проект в АН напрочь отказывались. Даже в частных центрах. Выбор был простой: либо армия тебе помогает, либо умирай с голоду.
«Вот же я дурак…» — подумал Дэвид. Такая технология, как телепортация, конечно, поможет армии. Не нужны долгие диверсионные операции – бац! – и рота солдат уже там, где и должна быть. Зачем тратиться на полёты бомбардировщиков – ядерная бомба просто появится на улице одной из столиц государств, которые сейчас являются стране врагами. Сейзлэнд думал, что великое открытие сплотит людей. Но это было слишком наивно. Великие открытия никогда не объединяли людей. Начинались воины ради обладания этой технологией. Проливалась кровь. Ненужная кровь.
— Доктор Сейзлэнд, всё готово к работе.
Внезапно всё вокруг Дэвида замерло. Время остановилось. Сердце перестало биться, зрачки перестали сужаться и расширяться. Сейзлэнд погрузился в вечное ничто. Он не мог понять, в каком состоянии пребывает, но это уже было не важно. Важно то, что видел Дэвид. Всё перед ним потеряло цвет, всё поблекло. Из глубин пространства стали возникать картины. Трудно определить, что было на них. Изображения были нечёткими, тусклыми. Но Сейзлэнд знал, что на них ничего хорошего нет. Он знал, что изображено на них. Последствия эксперимента «Простор». Единственное, что хорошо увидел Сейзлэнд – это лицо мужчины сорока лет, с немного бледной кожей, зелёными глазами, смотрящими прямо на Дэвида. Взгляд пробуждал внутрь мерзлоту, растекающуюся по всему телу.
— Доктор Сейзлэнд!
Дэвид почувствовал, как кто-то трогает его за плечо. Это был Патридж. Сейзлэнд всё ещё находился в диспетчерской. Что на него накатило?
— Открыть видеоканал связи, быстро! – скомандовал Дэвид.
На чёрном экране сначала появилось изображение капитанской рубки на «Дакоте». На Сейзлэнда смотрело адмирал МакРейга – у него было будто высеченное из мрамора, с чёткими контурами висков и скул лицо. Потом появилось второй изображение, на котором был главный помощник доктора Сейзлэнда, доктор Батерс.
— Батерс, МакРейг, вы меня слышите?
— Слышим отлично, — ответил МакРейг.
— Нормально, пойдёт, — кинул Батерс.
— Итак, господа. Сейчас на часах 15:27. Через три минуты концентрация дета-энергии солнечного выброса на антеннах должна быть на пределе. Ровно в 15:30 должны быть запущены катушки.
— Ясно, — хором ответили МакРейг и Батерс.
— Доктор, концентрация дета-энергии на антеннах – 120%, — доложил Патридж.
— Хорошо.
— Доктор, время: 15:28:31, — снова сказал Патридж.
Дэвид опять замер, боясь сделать вдох. Сейчас всё, абсолютно всё, зависит от его слова. Стоит сказать «Нет», и всё закончится. Стоит сказать «Да», поставить на кон всё и потерпеть грандиозный провал или же грандиозную победу над самим собой, над всеми, кто сомневался, кто смеялся над ним. Даже над генералом Кайстером, который к третьему году разработок стал терять веру в успех предприятия.
— Господа, — обратился к МакРейгу и Батерсу Сейзлэнд твёрдым сухим голосом, — запускайте катушки.
Эта фраза, сорвавшись с губ, как электрический заряд, погрузилась в плотную атмосферу напряжения и стала провоцировать реакции, заставляя время ускорять темп.
— Время: 15:29:10, — сказал Патридж.
— Катушки к приёму дета-потока готовы, — отчеканил адмирал. Тоже самое повторил Батерс.
— Концентрация дета-энергии: 150%… 160%… 170%…
Дэвид почувствовал, как всё тело дрожит. Каждое слово Патриджа звучало как гром в звенящем гуле.
— Время: 15:29:50! – по голосу было видно, что Патридж сейчас тоже очень волнуется.
Дэвид приник к окну.
— Телепортация! – чуть ли не заорал Патридж. Его возглас стал кульминацией накалившейся обстановки в помещении. Наверное, каждый оператор почувствовал, как взорвался вулкан волнения и отчаяния, как эмоции просто захлестнули сознание.
Сейзлэнд наблюдал за «Дакотой». По башне авианосца начали играть молнии. Они были разного цвета и размера. И яркость с каждым разом увеличивалась. Потом от столбов, окружавших бухту, к могучей туши «Дакоты» стали идти заряды неимоверной силы. Казалось, они сейчас разорвут в клочья эту грозу океанских широт. Море вокруг разыгралось, вспенилось, можно было подумать, что вода сейчас вскипит и выбросит в воздух струю пара. Молнии становились всё больше, они образовывали куполообразную сетку, закрывающую авианосец от глаз наблюдателя. Сетка разрослась и стала цельной. По ней искрились заряды, повышая мощность и силу дета-энергии. Ещё немного, и от следующей вспышки можно было ослепнуть, но Сейзлэнд хотел увидеть, как претворяется в жизнь его мечта. Она искрилась, играла молниями, вспыхивала тысячами огнями. Вот уже почти весь взор закрыла эта вспышка. В ушах стоит ужасный звон, он вызывает чудовищную головную боль, но всё равно Дэвид увидит, как цель его судьбы становится явью.
«Я был прав! Прав!»
Раздался сильный гром, похожий на взрыв нескольких бомбовых зарядов. Пол под ногами немного затрясся. А затем – вспышка стала медленно проходить, яркий белый свет – испаряться, а гул взрыва, перекатываясь, уходил в никуда.
Бухта была пуста. Авианосец «Дакота» совершил отплытие в открытое гиперпространство.
Секунда тишины опустилась на диспетчерскую. И неожиданно она взорвалась криками и аплодисментами операторов. Патридж тоже ликовал, крича: «У нас получилось!»
— Спасибо! Спасибо! – говорил Дэвид улыбающимся работникам. – Да, спасибо большое всем!
Десять лет. Десять лет – и мечта оказалась исполненной.
Так продолжалось минут пять, пока Сейзлэнд наконец не услышал пытающегося до него докричаться Патриджа.
— Да, Патридж, что? – спросил Дэвид.
— Доктор Сейзлэнд, пройдёмте. – Патридж подвёл Сейзлэнда к одному из компьютеров. Там была открыта опция быстрых сообщений на случай отказа радиосвязи. В ленте было только одно сообщение от адресата «ЛА: Батерс»: «Где «Дакота»?»
За всеобщим ликованием Дэвид не заметил, сколько прошло времени. Сейчас уже 15:37. Телепортация совершена ровно в 15:30. А по расчётам, предельное время пребывания в гиперпространстве – 180 секунд. То есть в 15:33 корабль уже должен быть в «Лост-Айленде».
Пот тёк рекой, тело пробил озноб, тишина нависла над Сейзлэндом. Что-то сдавило грудь, каждый вдох давался с большим усилием. Слова перед глазами расплывались, доходил только смысл.
Дэвид просто тыкал по клавишам: «У нас его нет. Телепортация уже произошла».
Ответ: «Да? Тогда у нас проблемы. Связи с «Дакотой» нет до сих пор. Только шумы и всё».
Дэвид поднялся. Обернулся к собравшимся вокруг него сотрудникам. Наступила гробовая тишина. Где-то пищали приборы, где-то ещё был слышен треск грома. По всей диспетчерской ходил мерный стук – стук сердца Дэвида, которое было готово остановиться.
А может расчёты были не верны? Может «Дакота» ещё выйдет на связь?
Ни через час, ни через три, ни через пять – авианосец в «Лост-Айленде» так и не появился. Не появилась и связь с экипажем. Никто не знал, где сейчас находился «Дакота».
Никто не знал, что ни где, а когда.
В городе Рэйвенси. 21 ноября. 2000 года.

21 ноября 2000; Рэйвенси

Постепенно ускоряя свой шаг, высокий мужчина средних лет, одетый в пальто темно-серого цвета, крепко сжимающий в левой руке отливающий чёрным блеском кейс, стремительно спускался вниз по лестничному пролёту. С трудом переводя дыхание, он преодолевал один этаж за другим, коих было немалое количество. Сколько себя помня, этот человек никогда не совершал таких изматывающих пробежек, так как и воспользоваться лифтом раньше не составляло проблем. И именно в этот день, важный для него во всех отношениях день, ремонтной бригаде понадобилось проверить состояние всех подъёмных шахт. Но сейчас неподходящая обстановка для жалоб. Нужно миновать порядка десяток этажей, чтобы наконец-то выбраться на свежий воздух. Да и время неумолимо поджимало. Можно сказать, что оно было не на его стороне. Кинув брезгливый взгляд на свои часы, мужчина вновь ускорил темп.
И вот, спустя несколько трудных минут, он наконец-то достиг первого этажа. Дабы не терять драгоценного времени, он механически открыл почтовый ящик и быстрым движением сгреб его содержимое. Сделав короткую передышку, он направился на улицу, где его ожидал привычный для деловых людей Рэйвенси транспорт – такси. Наконец-то покинув душное помещение подъезда, мужчина понял, что и погода оставляют желать лучшего. На город обрушился сильный ливень. Мужчина быстро подбежал к машине, решительно открыл дверь и опрокинулся на заднее сиденье.
— Дьюринг-стрит, водитель, и поскорее! – выпалил мужчина.
— По работе дела? Или к любовнице спешите?- с хрипотцой в голосе усмехнулся коренастый, темнокожий таксист, вполоборота повернувшись к пассажиру.
— С превеликим удовольствием оценил бы вашу шутку, мистер, но я опаздываю, — тяжело произнёс мужчина.
— Домчимся быстрее ветра. На главных улицах пробки, так что придётся по кварталам шандыбаться.
— Да хоть по воздуху, главное быстрее!
Накинув на себя ремень, водитель завёл машину, и та тронулась с места
Пассажир, так же набросив ремень, отложил в сторону свой кейс и позволил себе немного расслабиться на время поездки. Времени оставалось мало, но, возможно, стоило довериться опыту таксиста. Что-то в нем внушало доверие. Полностью откинувшись на мягкое сиденье и размяв шею, мужчина принялся перебирать сегодняшнюю почту. Счета за квартиру, реклама бытовых приборов, предложение различных туристических путевок… Всё, как всегда… Простой набор лишней информации.
Хотя от поездки за границу сейчас Эрик не отказался бы. Работа поглощает его с головой, времени на отдых и многие другие занятия почти не остаётся. Но профессия специалиста-финансиста в одной из крупнейших компаний города и страны – дорого обходится и очень хорошо оплачивается, так что Эрику ничего не остаётся, как остаться в Рэйвенси ещё года на три. Здесь у него нет семьи, нет близких друзей… Можно сказать, что в этом городе у него нет таких людей, на которых он бы мог с уверенностью положиться. Есть только коллеги по работе и соседи по квартире, с которыми он мог бы перекинуться парой слов. Якорем, не позволяющим ему покинуть Рейвенси, была именно работа.
Но окружающая обстановка, эта обыденная серость и некая враждебность Рэйвенси угнетают Эрика, снижают его активность. Настроение… Оно не меняется с тех пор, как Эрик перебрался в Рейвенси: ко всему происходящему вокруг он относился равнодушно. Хотелось в один миг всё бросить и убраться как можно дальше. Экология тоже оставляла желать лучшего: навечно водрузившийся над крышами домов и небоскрёбов тяжёлый, полный свинца и отходов тугой слой туч. Воздухом для здешних жителей давно уже стали смесь едких выхлопных газов и выбросы различных тяжёлых производств. Но таковым, по сути, являлся Рейвенси — крупный индустриальный город, центр деловой активности многих крупных компаний, место сосредоточения промышленного производства. Город больших высот и громких падений. Здесь не место для отдыха или вообще какого-либо промедления. Поощрение получает активная личность. В подавляющем большинстве случаев, огромное количество народа приезжает сюда на поиски высокооплачиваемой работы. Либо же талантливых специалистов привлекают сами работодатели. Этот город — остановка на жизненном пути, на которой не стоит долго задерживаться. Ты приезжаешь, добиваешься своего, достигаешь поставленной цели, становишься на ноги, впоследствии, дальше перед тобой открываются многие двери, границы возможного становятся шире.
В Рейвенси всегда кипит насыщенная жизнь, вне зависимости от времени суток: будь то раннее утро, или же глубокая тёмная ночь, улицы никогда не пустеют. Многочисленные потоки людских масс и транспорта совершают постоянное, уверенное и непрекращающееся движение по запутанным уличным маршрутам, словно кровь циркулирует по сосудам огромного существа. Над обширной территорией самого города величественно возвышается огромное количество небоскрёбов, словно могучие титаны, наблюдающие свысока за обыденной людской суетой, и удерживающие на своих широких плечах могучий небосвод.
Такси завернуло на Уолл-стрит, влившись в автомобильный поток проспекта.
По стеклу били упругие линии дождя, снаружи – весёлая барабанная дробь из падающих капель. Эрик взглянул в окно. За слоем дождя были видны здания. Здания, здания, здания, казалось, ещё немного и они уже начнут налезать друг на друга. Да, в буйстве жизни Рэйвенси, в заточении жёстких стен Эрик – одинокий человек, замкнутый и зацикленный на самом себе, своей работе, своей карьере. Достигнув многого, он в тоже время всё больше теряет нечто простое, чисто человеческое. Судьба Эрика утекает, как скатывающиеся вниз по стеклу капли дождя.
В кармане пальто зазвонил мобильный телефон. Эрик быстро достал его и взял трубку.
— Дитлайн слушает!
— Эрик! – воскликнул на другом конце голос. – Слушай, у нас проблемы! Представитель «Пайнтек» уже здесь.
— Что!? – взревел Эрик. – Как это? Как «уже здесь»? Как же запланированное время встречи?
— Ну, «Пайнтек» ещё такие сволочи, Эрик, сам понимаешь. Так что выбирай – либо ты строишь машину времени и уже оказываешься тут, либо завтра ты – на улице.
Чёрт! Вот уж что действительно – «Пайнтек» любит розыгрыши со временем, только вот это нисколько не смешно. Сколько сделок было сорвано из-за того, что представителям этой компании захотелось придти на час позже или на час раньше. И этих гадов никак нельзя убедить, что пунктуальность в бизнесе – превыше всего. Обычно на это они отвечали «Вы правы. Поэтому каждую секунду вы должны быть готовы». Но такое поведение от компании-инвестора ожидаемо – если «Нордвэй» удастся провести хорошую сделку с «Пайнтек», то «Нордвэй» не только выберется из ямы, но и взлетит в космос. Только есть маленькая проблема – Эрика, ответственного за сделку, и главный офис «Нордвэй», где должна пройти встреча, разделяют несколько кварталов и проспектов.
— Харви, попробуй его удержать хотя бы ещё на полчаса!
— Эрик, ты свихнулся! Такую самоуверенную личность, как этот гад…
— Заткнись и умри, — скрипя зубами, отрезал Эрик и бросил трубку. – Чёртова сука!!!
— Проблемы, сэр? – вмешался водитель.
— Вас не касается, — огрызнулся Эрик. – Просто езжайте!
И здесь мотор машины издал свой предсмертный кашель.
— Заглохла, — констатировал водитель.
Кипя ярой злостью и чудовищным рвением разорвать таксиста и его дряхлую помойную рухлядь в клочья, Эрик, захватив кейс, вышел из машины, громко хлопнув дверью. Та чуть не отвалилась.
Ливень в миг наполнил водой одежду, а лёгкий ноябрьский ветер продувал до мозга и костей. Дрожа от собачьего холода, и выдерживая удары крупных капель, Эрик через толпу людей прорывался к подземке, до которой было несколько метров. Конечно, общественный транспорт в Рэйвенси – кромешный ужас, но другого выхода не было.
Эрик не сразу понял, что произошло. Просто внезапно городской шум куда-то исчез. Раздался гром, настолько сильный, что казалось, будто небо сейчас разверзнется и обрушится на город. Сверкнула молния. Эрик остановился. Всё вокруг него замерло. Люди, машины. Только ливень продолжал идти. Это не было похоже на сон, это не было галлюцинацией. Эрик знал – это происходит на самом деле, но что именно происходит… Каменные лица прохожих, на которых застыл страх. В их стеклянных глазах отражалось нечто ужасное и настолько, что сердце было готово остановится в туже секунду. Снова раздался гром. Он заставил Эрика поднять голову к небу. Вспышка, до кровавой боли в глазах яркая, озарила всю улицу, весь проспект, весь город. Эрик упал на колени, и вместе с тем какой-то грохот прокатился по проспекту. Было слышно, как рушатся дома и здания, как кричат люди, как взвизгивают тормоза и шины, как ливень продолжает идти. Эрик закрыл лицо руками – то горело. Топот, везде топот и нескончаемые крики, смешанные с раскатами грома. Сначала Эрика ударили по спине, затем – в живот. В лицо. В пах. Эрик оказался внутри человеческого стада, охваченного паникой. Наконец избитое тело вышвырнули на мокрый асфальт.
Ливень продолжал идти.

Из глубины, из её тьмы и, кажется, бездонной пропасти, доносился голос. Слабый, чтобы его услышать, но настойчивый, чтобы быть услышанным. Извилистой лентой он проникал в сознание, заставляя просыпаться странные образы. Скривлённые от ужаса лица, выкатывающиеся глаза, кровь, размываемая бесчувственными каплями по асфальту. И тут голос превратился в крик. Отчаянный, полный испуга, крик. Смерть рядом, но есть шанс выжить, но с каждой секундой он уменьшается. С каждым мгновением в спину всё сильнее дует несущий загробный холод промозглый ветер.
Эрик открыл глаза. Во всём теле боль и одна команда – встать. Встать и бежать из этого свалившегося на голову ада. И куда-нибудь подальше. В другой город, страну, не важно. Главное – встать и бежать. Эрик перекатился на живот, подогнул руки. В суставе что-то хрустнуло. Ничего, надо встать. Подогнув ноги, Эрик поднялся на четвереньки. В голове гудело, перед глазами плыло, к горлу подкатывала тошнота. Сделав ещё несколько усилий, Эрик встал. Но ноги были ещё слабы для надёжной опоры, и Эрик завалился на стоящую рядом машину. Холодный металл, к которому припала щека, внёс некоторую ясность в мысли и помог немного сфокусировать зрение. Теперь Эрик видел всё более-менее ясно.
Пустынный проспект, на который опустился густой и грязный туман. В нём, петляя, гулял чёрный дым и смердящий запах смерти. Капли дождя прочерчивали в тумане сетку из белых линий. Пустые дома. Пустые машины. Непроницаемая тишина, в ожидании, когда из тумана выйдет кто-то, кто протянет руку для помощи, но оттуда выплывут призраки, зловещие, жаждущие унести в мир мёртвых ещё больше человеческих душ. Что-то привлекло внимание Эрика. Что-то, что скрывал туман. В конце проспекта, где стоял небоскрёб, здание компании «Лайн-Гайт», небоскрёба не было. Были только чёрные уродливые развалины, среди которых вспыхивал один пожар за другим. Из обломков зданий выделялось нечто ужасающее. Эрик присмотрелся. Это был авианосец, лежащий на руинах небоскрёба. Морской гигант, рассекавший когда-то водные дали, лежал здесь, посреди Рэйвенси.
Причудилось. Приснилось. И сколько бы Эрик ещё не придумал оправданий, ясно одно – это было действительно, было наяву.
Эрик осмотрелся. В тумане выделялись очертания перевёрнутых машин, трупов людей. Трупы! Везде и много. Лужи крови, смешавшиеся с бензином и водой, растекающиеся по асфальту. К горлу подкатил ком. Эрика вырвало.
Кошмар, творившийся кругом, пробудил страх. Эрик, не в силах перевести дыхание, повалился на землю и, крича и плача, шаркая по асфальту ногами, стал отползать вдаль проспекта. Внезапно он наткнулся на что-то мягкое. Эрик посмотрел на что, и нависшую над проспектом тишину нещадно разорвал его душераздирающий крик. Ещё один труп. У мужчины не было нижней челюсти, глаза, грудь прошита двумя кусками арматуры.
В страхе Эрик начал отползать в другую сторону. От притока адреналина руки и ноги, да и вообще всё тело дрожало. В глазах мелькали красные точки, взор перечёркивали кровавые разводы.
Из тумана стали доноситься голоса, стоны, вопли, вои. Из матовой пелены выходили тени. Вскоре они становились силуэтами. Потом – фигурами, неуверенно переминавшиеся с одной ноги на другую.
Лучше бы Эрик умер, лучше бы его насмерть затоптали люди. Лучше бы ничего не происходило, лучше бы он не приезжал в Рэйвенси. Сейчас Эрик молился, чтобы его убили. Быстро, очень быстро. Чтобы боли не было. Чтобы это всё закончилось. Оборвалось, как порванная кинолента. Чтобы кто-то нажал «стоп».
И это случилось.
Кто-то нажал «стоп».

Это была тьма. Но не сплошной чёрный фон, а рельефная тьма, на которой проступали разные картины. Настоящее. Будущее. И прошлое, что теперь стало далёким воспоминанием. Разрушенные здания и лежащие где-то среди них человеческие тела. Там где-то и залегло прошлое, навсегда похороненное и готовое стать забытым.
— Да, мистер. Вам очень повезло остаться там в живых.
Эрик согласился бы, что он остался в живых. Но на самом деле он был мёртв. Человек, у которого нет семьи, есть только коллеги по работе. Человек, у которого было всё, но, в конце концов, оказалось, что это «всё» очень тесно связано с Рэйвенси. А теперь – крах и ничего более. Такой человек, как Эрик, мертвец. Просто ходячий кусок мяса.
— Наверное, — согласился Эрик.
— Дорогу! – крикнул кто-то в конце переполненного коридора. – Дорогу, говорю!
Через толпу людей, ждущих помощи от докторов, медбрат проталкивал каталку. На ней лежала молодая девушка, которой повезло меньше, чем Эрику. На много. У неё была оторвана левая нога по локоть, а правая рука была оттоптана до такой степени, что вместо неё было кровавое месиво.
Толпа зашумела ещё сильнее. Парень, стоящий рядом с Эриком, пододвинулся к стене, пропуская медбрата.
— Всё-таки не каждому удаётся выбраться из такой толпы целёхоньким! – продолжал разговор парень. Хотя назвать разговором это было трудно, потому что на каждую сказанную фразу Эрик просто говорил «Да», «Хорошо» и тому подобное.
— Я тоже так считаю. Полностью с тобой согласен.
Эрик закрыл глаза и за людским шумом, царящим в больнице, пытался найти покой. Хоть одно-единственное место, где не будет крови, не будет разрушений, не будет бездыханным трупов. Но увиденное сегодня не отпускало Эрика. Вновь и вновь возникал образ лежащего посреди руин величественного здания авианосца. И Рэйвенси, который, кажется, никогда не видел солнечного света. Сейчас по улицам города вовсю ездили военные кордоны, на перипетиях стояли блокпосты, а все вход и выходы в городе перекрыты. Карантинная зона.
Никто не знал, что именно произошло. Теракт или нападение, или что-то вроде природного катаклизма. В любом случае ясно – Рэйвенси уже перестал быть обычным городом, завлекающий множество заблудших и скитающихся людей. Этот город – дыра, из которой надежды выползти нет, а все молитвы к стенам Рэйвенси – немы. Миллионы жизней в миг стали заложниками мрачного города.
— Что же всё-таки могло произойти? – спросил парень.
Эрик не слушал его.
С улицы стали доноситься звуки работающего пропеллера. Вертолёт пролетал над зданием больницы. Свист становился всё ближе и ближе. В какой-то момент стало понятно, что с секунды на секунду произойдёт…
Взрыв! Он прогремел где-то в здании, по близости. Пол под ногами куда-то ушёл, вся людская масса с диким воплем повалилась вниз. Лампы стали играть со светом, с потолка стали падать панели и трубы. Сработал сигнал тревоги, и клапаны для подачи воды открылись. На людей хлынул искусственный дождь.
— Эй, мистер! – позвал Эрика парень. – Идёмте!
Прижавшись к стене, двое пробирались через толпу к выходу.
Под ногами раздался ещё один, но теперь гулкий и долгий, взрыв. Его эхо прокатилось по полу, и тот, покрывшись трещинами, обвалился под ногами десятка людей.
— Так, там выхода точно не будет! – крикнул парень Эрику. – В другую сторону, к лестнице!
Эрик развернулся.
— Идём, идём! – подталкивал парень.
Неизвестно, что произошло, но толпа бросилась бежать в сторону дыры на полу. Люди кричали «Бегите!», но Эрик не понимал, от чего.
— В кабинет!
Эрик ввалился в первую попавшуюся дверь. Парень за ним.
— Что происходит?
— Не знаю и знать не хочу. – Эрик встал и осмотрелся. Они находились в хирургическом отделении. Сейчас здесь не было никого, хотя, судя по поступившим, тут должно быть очень много народу.
— Что-то… — хотел сказать парень, но замолчал. Ровно, как замолчала и вся больница.
Сердце Эрика вжалось внутрь, пульс перестал биться, под ногами – пустота. Из-за спины послышалось звериное рычание. Эрик обернулся. Прямо перед ним стоял этот парень, но вместо весёлого выражения лица его встретил хищный оскал и сверлящий взгляд. Внезапно парень издал дикий крик и бросился на Эрика. Эрик успел выставить руки, и впиться зубами в лицо у парня не получилось, но сдаваться он не собирался.
— Отстань! – Эрик оттолкнул от себя озверевшего. Тот ещё раз крикнул и побежал на Эрика. Мозг взорвался от пущенного в него адреналина. Реакция требовала быстрых решений. Взглядом обыскав почти всю палату, Эрик заметил лежащий на подставке скальпель. Медицинские скальпели – такие тонкие и такие смертоносные вещи. Смертоносные потому, что разделывают они плоти не хуже мясницкого ножа. В этом Эрик убедился, когда скальпель оказался в груди нападавшего на него парня. Металл вошёл где-то под ребро. Эрик не был особым специалистом в медицине, но подозревал, что попал он в сердце.
Парень застыл, а затем, со скальпелем в груди, рухнул к ногам Эрика.
Долго не думая, Эрик выбежал из кабинета в опустевший коридор. Не совсем опустевший – на полу валялись тела. Затоптанные, истерзанные тела людей. Эрик стремглав побежал к лестнице. Распахнул дверь, преодолел пару лестничных пролётов. Где-то во взоре мелькнула надпись «Выход», под ней – выбитая кем-то дверь на улицу.
Эрик вырвался наружу, под непрекращающийся ливень.
— Отряд «Дельта-Браво», что у вас!?
— У нас тут какая-то хрень творится, сэр! Люди озверели!
Больница находилась рядом с очередным блокпостом военных, которые сейчас вели бой против безумцев. Эрик замер на месте, увидев, как к паре солдат бегут двое маленьких детей. Они кричали им что-то. И бежали. Солдаты направили на детей дула карабинов. Прозвучали выстрелы.
Эрик слышал, что кричали дети солдатам. «Помогите».
Надо бежать. Через переулки, через лабиринты бесконечных стен. Хлюпая в лужах крови. Надо бежать, чтобы выжить. Надо выжить, чтобы построить новую жизнь. Но это невозможно, потому что Рэйвенси уже крепко вжился в Эрика, город и он – вещи теперь неразрывные, и крах Рэйвенси – значит крах Эрика. Но надо бежать, потому что умереть от руки безумца или солдата – не самый лучший выход. Эрик не хотел умирать, хотя понимал, что это единственно правильное решение. Но главный, непоколебимый человеческий инстинкт жить не давал этого. Надо бежать, потому что это опасность. Надо бежать ещё быстрее, потому что смерть больно кусает за пятки. Вечное «надо» уже насквозь проело мозги, и Эрик бежал практически по инерции. Прошлое, которого никогда не было, пыталось выстроиться перед глазами из обломков памяти, но разбивалось при каждом разводе крови, при каждом выстреле карабина. Прошлое пыталось возникнуть, чтобы Эрик знал, зачем надо бежать. Но прошлого никогда не было. И Эрик бежал, потому что надо.
Ноги заплелись, и он упал, ободрав руки, локти, колени. Эрик, тяжело дыша, старался сконцентрироваться, пусть даже он находился в хаосе. Раздавались крики безумцев, заполонивших улицы Рэйвенси, раздавались взрывы, выстрелы.
Подняв взгляд, Эрик увидел, как мимо него прошёл человек в военной форме. Только вот в морской. Человек шёл будто загипнотизированный. Эрик поднял и посмотрел в сторону, куда шёл очарованный.
Целью был авианосец. Там был выход. Там было то, чего Эрик искал всю жизнь, к чему стремился, не покладая рук. Окутанный туманом авианосец звал.
И Эрик знал, зачем надо идти.

21 ноября 1995; порт военно-морских сил «Кейтон»

Ночь.
Небо кристально чистое, на нём — миллиарды звёзд, свечение которых завораживает. Эти звёзды ярки как никогда. Вообще такие случаи единичны, когда весь день над морем сгущаются плотные облака, а под вечер они сами по себе рассеиваются, открывая замечательный вид на бесконечность красоты и вселенского мироздания.
Море. Сейчас оно было спокойно. Мелкая рябь, возникающая от ветра, колыхала на себе падающий лунный свет. Казалось, что не море было сейчас разлито перед сушей, а зеркало из тысячи бриллиантов, сверкающих не хуже, чем далёкие звёзды.
Берег. Здесь царил покой. Ветер слегка колыхал травы. Он выл, будто показывая своё одиночество и обречённость среди всей этой идиллии.
Это было прекрасно. Можно было всю жизнь пребывать в этом замечательном состоянии — когда ты часть чего-то прекрасного, когда даже частицы в воздухе останавливаются, когда даже свет замирает, открывая тебе, сокровенные тайны всего того, чего ты хотел знать.
Внезапно, тишину природы разорвал на куски бешеный рёв мотора мчавшегося по просёлочной дороге джипа. Своими фарами он безжалостно резал тьму перед собой, открывая перед собой ухабистый путь. Мотор не переставал рычать, а иногда просто выплёскивал из себя звёриный клич.
В джипе сидели двое — водитель, рядовой Джонсон, и Дэвид Сейзлэнд. Рядовой, тот ещё лихач, услышав о том, что надо ехать быстро, рванул так, что Дэвид в начале пути чуть не выпал из джипа. Видимо, водитель слишком близко принял заданный приказ к сердцу. Хотя, после уже получаса пути, Дэвиду было всё равно. Чем быстрее, тем лучше. А для этого рядового быстро — ещё не значит предел.
Рядовой сделал несколько крутых заворотов, ловко объезжая глубокие ухабы.
Дэвид всё смотрел вперёд, ожидая во тьме ночи наконец увидеть огни «Лост-Айленда».
Встречный ветер был довольно сильный. Рядовой это учёл и надел очки, чтобы глаза не слезились. Дэвид на это дело благополучно наплевал. Да и холодно особо не было — внутри Сейзлэнда кипел такой огонь, что ночной морской холодный воздух остужал Дэвида, позволяя разуму возобладать над эмоциями.
На седьмой час ожидания вестей с «Дакоты», да и самого авианосца, когда все уже были готовы признать полный провал эксперимента, из «Лост-Айленда» пришла срочная депеша о том, что удалось наладить канал связи с авианосцем. Услышав это, Дэвид тут же кинулся в путь.
Джип тряхнуло. Дэвид немного подпрыгнул. Покрепче вцепившись в дверцу и за раму лобового стекла, Сейзлэнд продолжал вглядываться в темноту, с мелькающими в ней светом звёзд и автомобильных фар.
Мотор был готов взорваться от такого напора. Рядовой сил не жалел, и поэтому, наверное, педаль газа была уже вбита в пол.
Дэвид надеялся, что эксперимент всё-таки не до конца провален. Что он всё-таки совершил то, к чему стремился. Каждый раз думая о том, что пять лет исследований и ещё пять лет разработок потрачены пущены коту под хвост, Дэвиду хочется покончить с собой. А как же? Ведь теория гиперпространства, «Простор» — это дело всей его жизни. Всей. Это его судьба, его жизненный стержень. И вот так всё разрушилось? Потому что точнейшие расчёты оказались неверны? Потому что что-то, мелкое, незаметное, помешало Дэвиду достичь своей цели? Как можно пройти весь путь, и когда успех уже очевиден, потерпеть фиаско. Несправедливо. Гнусно.
Джип снова взревел, и ещё быстрее пронизывал холодный воздух и ночь.
В наушнике у Дэвида зашипело:
— Эй, Дэвид!
— Да, Майкл! — пытался через шум докричаться Сейзлэнд. — Что?
— Где ты?
— На полпути!
— Поторопись! Мы пока что удерживаем канал связи. Но там по-прежнему тихо…
«Чёрт!»
Дэвид отключил связь.
До сих пор тихо… Дьявол! Что бы ни случилось на этом авианосце, случилось точно что-то нехорошее. Как уже полтора часа, вышедший в эфир экипаж может молчать. Что там произошло? Сознание Сейзлэнда, под напором страха, стало рисовать ужасные картины людей, подвергшихся влиянию энергии гиперпространства.
Дэвид вспомнил, как он говорил о том, что вместе с открытием гиперпространства, человечество получит новый вид энергии. Не такой опасный, как атомная энергия, и куда более мощный. Энергия гиперпространства — неиссякаемый источник дета-энергии, которую генерирует пространство-время, благодаря вечному движению в космическом вакууме. Так, гиперпространство является ещё не только катализатором всех процессов, которые происходят в пространстве-времени, но ещё и реактором получаемой из этих процессов энергии. Но тут возникал подводный камень — энергия гиперпространства, как ни какой другой вид энергии может тесно взаимодействовать с живыми организмами. Дэвид не исключал тот факт, что для начала нужно досконально изучить данный вид энергии, ведь чрезмерно долгое влияние её на человеческий организм может привести к потере ума, бешенству. Каждому члену экипажа «Дакоты» была введена инъекция специального препарата, «Д-342», который должен был максимально воспрепятствовать какому-либо внешнему воздействию, будь то радиация, химическое заражение, пси-атака или электричество.
У «Д-342» довольно короткий срок действия. Максимум — пять часов. И то — это зависит от силы организма.
Снова в наушнике раздался шум. Батерс не просто говорил, он срывался на крике:
— Дэвид!!! Давай быстрее!!! Мы получили сообщение от экипажа! Чёрт, что там у них происходит!!!
Раздались непонятные шумы. Дэвид сдавил пальцем наушник в ухо, боясь упустить хоть одну деталь.
— Быстрее, Дэвид!!! О, боже, что это?!
Далее раздался сильный треск, а потом — полная тишина.
Дэвид что есть сил крикнул водителю в самое ухо:
— Жми, рядовой!
Солдату долгое время на раздумья не нужно было. Утопив педаль газа до упора, он заставил двигатель джипа взреветь раненным зверем, и стремглав пустить машину в путь. Рядовой круто рванул руль, заставив джип, рискуя перевернуться, совершить резкий поворот, подняв большие клубы пыли. Из-под взрывающих землю колёс полетели ошмётки грязи, джип опрометью ринулся с места.
Ветер сильно бил в лицо, ураганным свистом проносился мимо ушей.
Пальцы Дэвида намертво вцепились в дверь и в раму. Их Сейзлэнд уже не чувствовал. При такой скорости он практически всего своего тела не чувствовал.
Наконец — появились огни «Лост-Айленда». Сперва башни, а потом, когда джип немного скатился по склону, и всей крепости этого, бывшего когда-то непобедимой огневой точкой, военного порта.
Ещё минут пять — и колёса нашли твёрдую зацементированную дорогу, ведущую прямо к порту.
Дэвид включил рацию.
— Майкл, если ты меня слышишь — я уже у границы порта, прикажи открыть ворота! Конец связи!
Конечно, ворота бы открыли бы в любом случае, но желания тратить драгоценное время на этот пустяк не было.
Показался и пропускающий через себя ток высокого напряжения сетчатый забор, который окружал порт по широкому периметру. И ворота, ещё закрытые. Когда до них оставалось метров пять, две ровные половины ворот услужливо разъехались в стороны.
Джип въехал на территорию порта.
— Оставшись здесь, — сказал Дэвид.
Завизжали шины. Джип остановился.
— Спасибо, рядовой, — кинул солдату Сейзлэнд, когда выпрыгивал из машины. После такой весёлой поездки ноги стали ватными, а тело с большим усилием заставляло себя слушаться.
— Доктор Сейзлэнд!
Дэвид увидел подбегающего к нему Лютова.
— Максим, что здесь случилось?
— Много чего.
Они пошли к башне. Максим начал рассказывать.
— Мы уловили сигнал с корабля, но там была тишина. Затем удалось настроить канал связь и удерживать до тех пор, пока мы не получили сообщение с корабля. — Максим достал из кармана куртки маленький проигрыватель и включил динамики. Из тех тут же вырвался раздирающий душу мужской крик, прерываемый жуткими придыханиями и непонятным шёпотом.
— Чёрт, что же там произошло? — спросил Дэвид. Этот крик подогревал воображение Сейзлэнда. Видимо, влияние энергии гиперпространства было, и было оно очень сильно.
— Но это ещё не самое страшное, — сказал Максим. — Появился сам «Дакота».
Дэвид был готов упасть в обморок.
— Покажи! — проговорил он, пытаясь собраться с мыслями.
Они с Максимом прошли к плацу у входа в базу. Перед Сейзлэндом открылась ужасная картина — тяжёлая туша «Дакоты» лежала в доке, погребя под себя платформы и антенны-накопители. Почти пол порта было разрушено этой морской громадиной. Авианосец ещё не слишком упал, какой-никакой опорой для него служил остаток платформы, которая готовилась согнуться пополам. Где-то сверкали заряды электричества — избыток дета-энергии. Где-то сверкали искры взорвавшегося оборудования. Где-то проблескивал багровый оттенок пламени пожара. Разносился треск горящих конструкций.
— Он почти свалился. Появился над доками и прямо упал туда, — прокомментировал Максим. — Ладно. Давайте я вас проведу в диспетчерскую.
Миновав двери входа в базу, а также несколько этажей, освещаемых тусклым светом ламп противопожарной безопасности, Максим и Дэвид оказались внутри довольно уютной диспетчерской комнаты, которая была похожа на диспетчерскую «Кейтона», только меньше. Здесь был майор Урбан и Майкл Батерс. И ещё десяток операторов, заседавших за компьютерами.
— Добрый… вечер, — выговорил Дэвид. — Но, я думаю, доброго этот вечер ничего не принёс.
— Что, правда, то, правда, Дэвид, — сказал Батерс. Он подошёл к Сейзлэнду.
— Есть предположения?
— Предположения? — усмехнулся Дэвид. — Нарушив расчётное время — вместо трёх минут семь с половиной часов — «Дакота» сваливается с неба на «Лост-Айленд». Какие тут могут быть предложения?
Батерс цыкнул.
— Да, проблема, — сказал он.
— Сэр, — обратился к Дэвиду майор, — надо отправить на авианосец силовую группу.
— На авианосец отправлять кого-либо опасно — откуда мы знаем, какова там концентрация дета-энергии. Может это смертельная зона.
— Будь это смертельной зоной, Дэвид, мы бы уже были мертвы, — вмешался Майкл.
— Доктор Батерс, — позвал один из операторов, — у нас есть видеоканал связь с одной из установленной на «Дакоте» камеры.
— Показывай.
Батерс, а за ним и остальные приникли к экрану монитора. Там было изображение какого-то из отсеков. Всё было тихо, пока на стене, в тусклом свете ламп, не прошмыгнула сутулая тень. Раздались шаги. Мимо камеры прошёл матрос. Он что-то мычал себе под нос. Появился и второй матрос. Но он рычал, как дикий зверь. Не прошло и минуты, как второй матрос накинулся на первого и начал раздирать его тело в кровавые клочья.
— Чёрт! — Дэвид отвернулся от экрана и закрыл глаза. Он попытался сосредоточится, но тщетно. Из головы всё не выходил крик, рычание и кровавые куски мяса, срываемые с кривых рук матроса.
Ничего больше не оставалось делать.
— Майор Урбан! — сказал Сейзлэнд. — Собирайте группу. Лютов — с Урбаном. Разберитесь, что там произошло. Всегда быть на связи.

Силовая группа из пятидесяти человек, сорок девять из которых были солдатами-пехотинцами, перешли с платформы порта на взлетно-посадочную полосу авианосца.
— Группа, слушай приказ! — гаркнул майор. — Лейтенант Шекли!
— Я!
— Западные отсеки!
— Есть!
От группы отделились десять человек в чёрных костюмах. Раздались щелчки автоматов. Ещё минута — и топот армейских сапог уносился прочь.
— Лейтенант Романски!
— Я!
— Южные отсеки!
— Есть!
Ещё десять солдат отделились от группы.
— Лейтенант Кёртман!
— Я!
— Северные отсеки!
— Лейтенант Урсон!
— Я!
— Восточные отсеки!
— Есть!
Десять человек скрылись в темноте.
Остались майор Урбан, Лютов и ещё восемь пехотинцев.
— Ну что ж! — начала Урбан. — Наша цель — капитанская рубка. За мной! И ещё — господин Лютов, держитесь поближе. Не хочу, что бы из гражданских кто-нибудь сдох.
Группа направилась к башне авианосца, которая возвышалась под людьми чёрным исполином, и в свете ночи казалось оплотом человеческого страха и ужаса, где кошмары каждого из находившегося в группе человека оживали, обретали плоть и кровь.
— Не беспокойтесь, майор! — Максим взвёл выданную ему «беретту». — Я служил в русской армии, и знаете, что это значит?
— Что?
— Это значит, что любого врага я уложу на лопатки почище вашего, — ответил Лютов.
Урбан только хмыкнул.
— Капрал Вудс!
— Я!
— Посвети-ка!
Капрал включил фонарь. Свет упал на асфальтную поверхность полосы. Было видно, как по всей площадке был разбросан грунт, камни. И если приглядеться — это булыжники. Не натуральные камни, а куски строительных материалов. Будто бы тут люди ходили и кирпичи разбивали.
— Чёрт! Откуда здесь эти булыжники?
Максим остановился, присел. Провёл по асфальту рукой. На ладони осталась пыль. Строительная пыль, городская. Но откуда?
— Да уж… — протянул майор. — Вудс, ну-ка ещё посвети.
Круг света стал ползти дальше, показывая дыры и пробоины, сделанные в поверхности.
— Лютов, что там? — спросил по рации Сейзлэнд.
— Доктор Сейзлэнд, тут что-то непонятное. Пробоины и камни откуда-то взялись. Не знаю, из-за чего.
— Хорошо, Максим. Давай в капитанскую рубку.
— Да.
Лютов поднялся.
— Готов? — спросил у майора Максим.
— Всегда, — сухо ответил Урбан и дёрнул затвор автомата. — Группа, за мной!
Десять теней покрыли расстояние до стальных дверей башни. Открывать времени не было. В дело вступил сапёр, которому хватило пары минут, что дверь разнести.
Направив стволы оружий во мрак, группа по одному зашла в башню.

В западного крыле группа лейтенанта Шекли прочёсывала коридор за коридором, отсек за отсеком. Прикрывая друг друга, проверяя каждый угол, каждый метр на наличие потенциального врага, группа продвигалась всё дальше, вглубь.
С каждым новым шагом темнота всё сгущалась и сгущалась. Свет фонариков был практически бессилен с толстым и непробиваемым слоем мрака, за которым таилось нечто опасное. Вокруг раздавались странные шаги, слышались голоса. Их эхо разлеталось повсюду.
— Шекли! — зашипела рация.
— Да!
Один солдат прижался к углу, поднял ствол к лицу. На миг бросил взгляд за угол. Тьма, да и только.
— Выходи, прикрою!
Солдат резко направил ствол автомат и свет фонарика в даль коридора, откуда был слышен звон падающих капель и скрип механизмов.
Шекли вышел в коридор, переводя прицел автомата с одной стороны в другую. За ним ещё пошли девять пехотинцев. Пройдя коридор до конца, Шекли приник к стене. Оживился эфир:
— Стилл!
— Да!
Шекли метнул взгляд за угол.
— Выходи, прикрою!
Стилл вышел в коридор. Пройдя ещё несколько шагов, он остановился и громко закричал. Как было видно, кричал он от страха. Конечно, такого парня, как Стилл напугать было очень трудно — он много чего в жизни повидал, прошёл множество боёв. Но это, что он увидел, заставило пробудить в нём первобытный страх.
Шекли подошёл к Стиллу и перевёл свет фонаря на стену.
— Господи боже! — прошептал Шекли.
Протягивая одну руку к солдатам, матрос одним боком был просто впечатан в стену. Половину его тела окружала густая кровь, стекающая вниз. В некоторых местах кожа порвалась, и некоторые части внутренних органов. Самое ужасное — матрос был жив. Он говорил. Он хотел, чтобы его спасли.
— Что с ним? — Шекли посмотрел на матроса.
— Помогите! — шептал матрос. — Помогите, пожалуйста.
Кончиками пальцев он дотронулся до Стилла, и тот отпрыгнул от матроса как ошпаренный, наставив на него дуло автомата.
Шекли опустил голову и отошёл от матроса.
Стилл спустил курок.

Максим, подняв «беретту», вошёл в просторную капитанскую рубку авианосца. Она была пуста. Но это, как выяснилось, только казалось.
Не успел Лютов и шагу сделать за порог, как на него сбоку кто-то набросился. Максим, ещё не потерявший формы, отреагировал на бросок быстро. Проведя серию молниеносных захватов, Лютов перебросил через себя нападающего, скрутил одну руку и наставил пистолет на лицо. За Лютовым в рубку вошла группа.
— Впечатляет, — без ноты фальши сказал майор. Он посветил на поверженного Максимом человека. Им оказался адмирал МакРейг. Шестидесятипятилетний старик пыхтел, рычал, пытался встать.
Максим убрал «беретту» за пояс, достал из кармана шприц с транквилизатором и всадил иглу в шею бедолаги. Перестав корчится, адмирал успокоился и закрыл глаза.
— Отлично.
В рубке находилось ещё пятеро матросов, но всё они не желали бросаться на солдат. Они выли, стонали, звали кого-то. Кто маму, кто жену свою звал. Кто ругался вообще.
Лютов, полностью обескураженный и понятия не имеющий, что же произошло на этом проклятом авианосце, прошёлся по рубке, подошёл к обзорному окну. Оттуда был виден весь берег и база.
— Доктор Сейзлэнд, — сказал в рацию Максим. — Адмирал жив. И ещё пятеро выживших членов экипажа.
— Хорошо, Максим. Возвращайтесь вместе с ними.
Лютов обернулся к майору и коротко бросил:
— Возвращаемся на базу.
Майор вздохнул, окинув взглядом рубку.
— Да уж. Что-то дурацкое тут случилось…
Рация на плече майора зашипела.
— Урбан!
— Майор! Сэр! Мы тут кое-кого нашли!
Майор посмотрел на Лютова. Максим подошёл к Рою.
— Кого? — спросил майор.
— Он не числиться в списке экипажа. Сам ничего толком пока сказать не может.

23 ноября 1995, 12:00 GMT. Научная база «Аризон»

Матрос приник к толстостенному стеклу, глядя на Сейзлэнда и Батерса. Те невольно пятились назад. Кажется, матрос представлял собой всю звериную жестокость, что существует в человеке с начала времён. Оскал, хищный взгляд, рычание, завывание. Трудно поверить, что ещё пару дней назад этот матрос был обычным человеком. Не этим психом, который сейчас скакал по всей камере, дабы найти выход оттуда.
— Выпустите меня! — орал матрос. — Выпустите, или я вам все кишки выпотрошу! ВЫПУСТИТЕ, СУКИ!!!
Матрос отошёл к дальней стене и с разбегу набросился на стекло. Но стеклопакет выдержал удар.
— Мистер Чейз, мистер Чейз, послушайте меня!
Дэвид из раза в раз пытался заговорить с умалишенным, но всё тщетно. Слишком большая доза облучения гиперпространственной энергией. Матрос не помнит ни имя своё, ни кто он такой именно, не может определить, где сейчас находится, какой сейчас год. Свой возраст, имя жены, ребёнка — память стёрлась начисто. Остались только первобытные инстинкты, базовые установки человеческого сознания.
— Этот парень безнадёжен, — констатировал Батерс. В отличие от Сейзлэнда, Майкл смирялся с реальной обстановкой дел, и ко всяческим попыткам исправить ситуацию не прибегал.
Дэвид и Сейзлэнд вышли из камеры. Стальная решётка за ними тяжело закрылась. Стук гулким эхом прошёлся по коридору.
Оказавшись в пятом корпусе научной базы «Аризон», человек спокойно мыслить уже не сможет, пока не выйдет за порог этого злосчастного корпуса. Серые черствые стены, тёмные углы и коридоры, куда не проникает свет, где таятся потаённые кошмары человеческой души, толстые тусклые окна, через которые ели пробиваются солнечные лучи. Работники этого корпуса жалуются на головные боли. Им всё время мерещатся шаги и странные голоса, манящее во тьму прошлого научной базы «Аризон». Тьма эта убивает.
Пятый корпус — это бывшая психбольница, была построена для пребывания здесь людей, над которыми ставились в шестидесятых годах опыты по использованию пси-технологий. Стены одиночных камер белоснежно чисты, но иногда на кафеле проступают багровые пятна, превращающиеся в кроваво-красные следы. Конечно, это галлюцинации. Но в такие моменты человек был готов поверить во всё что угодно.
— Эксперимент провален, — понурив голову, сказал Дэвид. — Чёрт!.. Ладно, Майкл. Пора идти отсюда.
По кафельному полу раздавался мерный стук шагов. За этим стуком скрывались ещё и перебивающие друг друга стоны, исходящие из десяти одиночных камер. Матросы, сошедшие с ума, не могли найти себе пристанища в новой реальности — реальности хаоса, негатива настоящего. Дэвид посмотрел на одну из камер. Бедолага матрос, взобравшись на койку и прижавшись к стене, отмахивался руками от чего-то, крича:
— Уйдите! Уйдите! Оставьте меня в покое!
Затем он вцепился руками в лицо и стал царапать его до крови. Вызывать помощь, пытаться остановить матроса — нет смысла. Пока Дэвид не найдёт то, что поможет противостоять влиянию энергии гиперпространства — всё будет тщетно. Даже «Д-342» не помогает — его действие слишком слабо, подчас бессильно.
В другой камере сидел матрос, говорящий, что все руки у него в крови. Он не в силах смыть эту кровь. Он кричал, бил кулаками в стекло, умолял принести ему топор, чтобы он отрубил себе эти окровавленные руки.
В соседней камере находился ещё один матрос. Он ничего не делал. Просто тяжёлым взглядом исподлобья сверлил пустоту перед собой.
Добравшись до выхода, Сейзлэнд был неимоверно счастлив, что покинул это место. Батерс разделял радость Дэвида. Он сказал:
— Находится рядом с психами — это настоящий ад. Они видят мир реально, без примеси вранья, которым оправдывает всё происходящее нормальный человек. Поэтому видеть мир в глазах этих людей — ад.
Они поднялись по лестнице, прошли ещё один коридор, соединявший пятый и четвёртый корпуса, и оказались, наконец, в холле. Просторном, чистом, светлом холле. Здесь были люди. Здесь была нормальная жизнь.
Но, обернувшись обратно к коридору, Дэвид почувствовал холодное дыхание, исходившее от пятого корпуса. И это не было дыхание смерти. Не было чёрных теней в длинных одеяниях, плавающих среди серых стен. Было нечто, что закрадывалось глубоко внутрь, что впивалось в каждую частицу тела. Что заставляло бояться, пробуждало первобытный страх, заставляющий разгонять сердце до нескольких сот ударов в минут, заставляющий кровь взрывать жилы, заставляющий бросится бежать наутёк от неизвестной опасности.
— Дэвид, — обратился к Сейзлэнду Батерс. — Эй!
Дэвид вышел из оцепенения.
— А… Да, Майкл.
— Пошли в десятую лабораторию.
— Погоди, а кто у нас там?
Они оба направились в южный коридор, во второй корпус, где находился ЦБИ.
— Человек с корабля. Тот самый — неизвестный пассажир. Мужчина, сорок лет. Вот его документы.
Майкл протянул Дэвиду папку. Сейзлэнд открыл её и внимательно стал просматривать бумаги. Набор документов на опознание личности был скуден, хотя что-то можно было предположить. Памятный листок бумаги с рукописным текстом. «Позвонить Роберту». Чья-то визитка. «Деловой центр „Атлас“. 23-45-12». Что-то Дэвиду показалось странным. Действительно — дата.
— Майкл! — Дэвид застыл на месте. — Посмотри на визитку
— Ну-ка. — Батерс взял визитку в руки. — И что?
— Дата.
— Ну… типография, напечатано… Вот чёрт! — прошептал Майкл. — Но ведь это…
— Невозможно? Я уже и не знаю, что возможно, а что нет.
— Пришелец из будущего? — спросил Батерс.
— Не знаю. У него спросим. Пошли.
Через несколько минут Майкл и Дэвид были в десятой лаборатории. Сейчас та пустовала.
Десятая лаборатория — рай для любого учёного-биолога. Ведь это место было наполнено различными инновационными технологиями, позволяющие проводить самые детальные исследования любых касающихся тайн биологии вопросов.
Посреди лаборатории находилось медицинское кресло, где сейчас сидел неизвестный пассажир «Дакоты» — седоволосый мужчина, с высоким лбом, немного бледной кожей. Надо отметить, что телосложение у него было довольно крепкое.
Мужчина открыл глаза, осмотрелся по сторонам.
— О, вы уже здесь, — раздался голос со дверей. В лабораторию вошли Лютов, за ним — Патридж. Они подошли к креслу. Патридж принялся колдовать над клавиатурой одного из приборов, находящегося рядом с креслом, Максим же осматривал мужчину.
— Он в порядке, — сказал Лютов, отойдя от мужчины.
Дэвид подошёл к креслу. Мужчина ошарашено посмотрел на Сейзлэнда, потом на остальных присутствовавших.
— Здравствуйте, — медленно проговорил Дэвид.
Мужчина, весь трясясь, кивнул.
— Моё имя — Дэвид. Дэвид Сейзлэнд.
Мужчина снова кивнул.
— А как ваше имя?
— Эр… — Мужчина от волнения сильно заикался. — Эри… Эрик… Дитлайн…
— Отлично.
Стоявший рядом в это время Максим записывал всё на диктофон.
Дэвид обернулся к Майклу. Потом обратно к мужчине.
— Какой сейчас год?
Мужчина немного задумался.
— Двух… Двухтысячный…
Дэвид замер. Не может быть. Если это так, если всё-таки это произошло, если этот Эрик Дитлайн правда пришелец из будущего, значит «команда Сейзлэнда» всё же совершила открытие. Гиперпространство существует, но авианосец не телепортировался в нём, он совершил прыжок во времени.
Внезапно взгляд Дитлайна изменился. Сейчас эти наливающиеся кровью глаза прожигали Сейзлэнда насквозь.
— Что с ним? — спросил Дэвид.
Эрик начал тихо рычать, как зверь, который готовится к атаке. Дитлайн сделал сильный рывок, но ремни, застёгнутые на его запястьях и лодыжках не позволили Эрику накинуться на Сейзлэнда.
— Патридж. Давай, закрепим ремни потуже! — сказал Максим, прижав неистового к спинке кресла.
Дэвид смотрел на скалившегося Эрика. Никто, кроме Сейзлэнда, не увидел в Дитлайне то страшное, чего человек боится с самого рождения. Своего собственного отражения. И, как говорил Батерс, «реального» отражения. За стремлением к цели Дэвид принёс ради неё множество жертв, чужих жизней. Стал разрушителем судеб. Стал убийцей. Это могли подтвердить десять матросов из пятого корпуса и ещё сто десять человек, которые навечно остались внутри авианосца «Дакота».
Эрик кричал всё сильнее и сильнее. Патридж, следя за показаниями приборов, говорил:
— Уровень адреналина в нём просто зашкаливает. Да он горы готов свернуть! Гипофиз работает на пределе. Температура тела повысилась выше предельного уровня. Чёрт, что это такое?
Разом вся техника в лаборатории стала барахлить. Лампы заиграли светом. Приборы взбесились.
— От него исходит какое-то излучение, — сказал Лютов.
Сейзлэнд, не долго думая, дал указание перевести Эрика Дитлайна в центр физических исследований.