Кодзима: о Death Stranding 2, изменениях после пандемии и желании видеть Дэвида Линча в игре

У меня каждый день множество интервью и промо-мероприятий — фотосессий и тому подобного. Честно говоря, ощущение, что игра [Death Stranding 2] уже закончена, пока не приходит.

Хидео Кодзима

Есть вещи, которые менять не стоит. Например, сюжет — у него есть своя эпоха, в которой он родился. Такие части трогать не нужно. Или вот, например, [Джордж] Лукас полностью перевёл «Звёздные войны» в CGI, но это потому, что наступила новая эпоха, правда? Так что я не хочу менять то, что повлияет на эпоху выхода игры. А вот то, что я изменяю — это, в основном, всё, что связано с геймплеем. Например: этот предмет было трудно использовать, поэтому я сделаю его чуть более удобным, или интерфейс — больше. Вот такие мелочи я корректирую. Я понимаю, что DLC сейчас не в моде, потому что если начать их делать, то проект никогда не закончится.

Хидео Кодзима

В  Death Stranding было много длинных кат-сцен — да, потому что игра должна была начинаться медленно и объяснять всё происходящее. Она была медленной. Но, судя по статистике, я вижу, что многие перестают смотреть кат-сцены в DS1. Для меня кат-сцены — это часть игры. Некоторые об этом даже не задумываются, но я считаю, что они — часть игрового процесса.

Что я делаю: у меня есть набор кат-сцен, игровых событий, и я раскладываю их по ходу прохождения, меняю — например, укорачиваю кат-сцену, если она кажется слишком длинной. Ритм очень важен. Я проверяю его и вношу изменения во всё. Я даже меняю сцены после захвата движений с актёрами — корректирую баланс ритма, как уже говорил, и думаю, что благодаря этому всё становится лучше.

Хидео Кодзима

Во время пандемии мы проводили сессии захвата движений в студии Sony в Лос-Анджелесе. Актёры приезжали на съёмочную площадку в ЛА, но нашему персоналу было запрещено выезжать за границу. Мне пришлось руководить процессом из Токио. Таковы были правила Sony на тот момент. Неохотно я был вынужден работать дистанционно. Мы использовали смартфоны, Zoom, iPad и несколько камер для удалённой съёмки. Я протестовал и говорил, что это невозможно, но мне ответили, что все остальные студии тоже работают удалённо, и мне придётся подчиниться тем же правилам. Чтобы протестировать удалённую работу, мы попробовали снять две сцены, не требующие участия главных героев. Результаты оказались весьма плачевными. Я не мог понять пространственную организацию площадки — расположение виртуальных камер, движения актёров, нюансы их игры. Всё казалось безнадёжным. Я подумал, что так мы не сможем снимать.

Тогда я обратился к команде разработчиков по поводу системы под названием Mado в штаб-квартире Sony. Я одолжил два таких устройства и установил их — одно в Токио, другое в Лос-Анжелесе. Это что-то вроде гигантского смартфона размером с дверь. Они синхронизировались и обеспечивали двустороннюю передачу изображения и звука. С другой стороны экрана мы видели актёров в натуральную величину. Пусть и через экран, но мы могли общаться так, словно стояли по разные стороны одного окна. Благодаря этой технологии нам удалось пережить тот период.

Хидео Кодзима

В кино создатель контролирует хронометраж. Он может точно выбрать, какие кадры показать, какие актёрские работы представить и какие звуки дать услышать зрителю. Всё подаётся так, как хочет автор. Но в играх это возможно только в кат-сценах. Создатель не управляет ходом событий — всё решает игрок. Иногда геймеры могут даже пропустить важные сцены, и автор тут ничего не может сделать. В этом игры отличаются от фильмов. И от театра тоже — в театре можно смотреть куда угодно, но хронометраж всё же остаётся под контролем. В играх же можно рассматривать сцену под любым углом и даже уйти в середине. Иными словами, создатели не могут всё рассчитать или спланировать, потому что всё зависит от действий игрока. Фильмы — это череда тщательно подобранных кадров, но к играм нельзя подходить с тем же мышлением. Думаю, в этом и возникает ощущение неопределённости — и у исполнителей, и у режиссёра.

Есть и проблема со временем съёмок. В кино можно сосредоточиться на съёмочном процессе в течение трёх-шести месяцев, но для игр такой интенсивный график почти невозможен. Разработка проходит с небольшими съёмками по ходу работы — например, неделю в месяц, иногда с длинными перерывами. Для Death Stranding 2 весь процесс занял около трёх лет. Это создаёт очень сложные условия для актёров. С планированием тоже трудно: иногда между сессиями проходит много времени, и актёру приходится восстанавливать в памяти эмоциональный настрой предыдущей сцены.

Хидео Кодзима

У меня есть своё заключение, есть свои размышления, но если я признаюсь, то, наверное, это уже перестанет быть искусством. Например, я нарисовал яблоко, повесил его в музее, и сказал: «Это яблоко», — но всем, кто его видит, это неважно, считают ли они это яблоком или бананом. А если я начну говорить: «Нет-нет-нет, о чём вы? Я же нарисовал яблоко», — так нельзя.

Хидео Кодзима

Я просто ищу хороших актёров — тех, кто хорош с точки зрения внешности, эмоций, мимики, актёрской игры. Когда я думаю о персонаже в своей игре, я задаюсь вопросом: «Кого стоит взять на роль?» — и в голове всплывают люди.

При этом мы делаем один шаг — переносим их в CG, поэтому им нужно быть действительно индивидуальными, понимаете? Мы используем этот «буфер» в виде CG до того момента, как они перейдут к исполнению роли. Затем я напрямую разговариваю с ними. Если всё совпадает, связываюсь с их агентами. Думаю, это то же самое, что и кастинг в кино.

Каждый раз, когда я общаюсь с Гильермо дель Торо (Guillermo del Toro) или Николасом Виндингом Рёфном (Nicholas Winding Refn), мы всегда обсуждаем: «Кто появится? А ты видел тот фильм? Видел его игру? Видел её игру?» Даже у режиссёров кино это всё происходит примерно так же. Так что я не вижу разницы между тем, как набираю актёров я, и тем, как это делают другие.

Хидео Кодзима