…III Говорят
Кирилл Руков принадлежал к старому роду, и как говорил его дедушка, после первой волны взрывов, множество его родственников раскидало по стране. Бог знает, что пришло его деду в голову, и откуда он мог это знать, однако месяца два назад Кирилл и сам встретился глазами с одним Руковых. Его звали Андрей, и путь он держал из Российской глуши в Москву, где состоялась встреча «московских диггеров». Больше, к сожалению, Кирилл узнать о нем не смог – минутой позже бедняга подорвался на поставленной Кириллом мине.
Жестокие условия послевоенной действительности диктовали не менее жестокие нравы и порядки, царившие в этом проклятом мире. Сам же Кир был тридцатилетним (примерно – точного возраста он не знал, т. к. прекратил отмечать свой день рождения в одиннадцать) мужиком, очень худого телосложения, длинные руки, большие ладошки, слишком длинные и довольно тощие ноги. Тонкая шея, вечно растрепанные и довольно длинные волосы шоколадно-каштанового отлива, большие серые глаза большой нос и губастый рот. В общем, красавцем его назвать было довольно сложно. Одевался он довольно скромно, долго выбирать одежду в брошенных магазинах ему было не интересно, так что он ограничивался рубашкой, старой брезентовой курткой цвета «хаки», брюки, и что-нибудь на ноги.
К сожалению, надежды утопистов на светлое будущее, и внезапные озарения человеческих умов не нашли ничего похожего в этом выжженном ракетами аду, где каждый боролся сам за себя. Бывали, конечно, кланы, группировки, целые деревни, городки, но в них всегда находились предатели и анархисты. Словом, пессимистические взгляды на будущее и звериную человеческую суть оправдались.
Такой хаос творился почти во всем мире. Горько становиться, лишь тогда, когда приходится проговаривать слово «почти». Да-да, горько, жалко, обидно, пакостно, жестоко, настолько, что хочется плакать. Философы твердили нам, что в войне не будет победителей, проиграет весь мир, и не останется ничего живого – только мутанты из «фентези» и фантастики, да хищники, доедающие остатки человечества.
Но это не так.
Люди выжили. Человек, хоть и стал похож на зверя, но выжил.
И в войне появился победитель.
Говорят, только слухи, и сказки, о «Белых городах», и стране, где таковые остались. Почему белые? Потому что там над землей сияет настоящее, голубое и глубокое небо, на котором белыми парусниками плавают столь же настоящие кучевые облачка; В детстве, дед не разрешал Кириллу лизать снег. Хотя, какой ребенок этого не делал. Дед пугал его рассказами, о том, как ядерный снег превращает людей в черный песок, где летом Кирилл будет играть со своими друзьями из других подвалов и катакомб. Но Кирилл лизал снег, и ничего не происходило. Лишь иногда, вечером, сидя на своей раскладушке Кириллу приходилось сдирать слезающую кожу. Так вот, говорят, что эти облачка тоже хочется лизнуть, как снег. На языке сразу похолодеет, и капля прохладной воды скатится в горло. Там есть настоящие дома, высокие, достающие до самых звезд «небоскребы», как бы сотканные из сияющей на солнце паутины. Говорят, там есть прозрачная, чистая вода, которой всегда можно напиться. Ещё, Кириллу кто-то говорил, там можно купить – благо, в детстве Кирилл успел пару раз «купить» жвачку или чипсов в ларьке напротив дома – необычайного вкуса двойные булочки, между пластинками которой лежит хорошо прожаренная плитка мяса, источающая вкусный запах жирной пищи. Кроме того, в булочке вмещается ещё несколько овощей, капуста, тоненькие ломтики лучка и огурчиков, которые лишь чуток оттеняют вкус сочного острого мяса. Булочки эти, вроде бы называются «гамбургерами».
Между тем, люди в городах носятся с огромной скоростью на мощных ракетных автомобилях, а поезда в подземке двигаются не на электрических рельсах, как это было в Москве, а в запускаемых выстрелом пневматических вагонах, летящих вакуумными трубами метро.
А ещё, говорят, что там люди так обучены жить, что у них не бывает ссор, и войн.
Да-да, действительно, говорят, что там просто тишь и благодать, равновесие и счастье.
Однако, именно эта страна начала агрессивно посягать на территорию и энергию других стран. Пол года, отражая атаки России и других «ядерных держав» мира. Не обошлось без жертв, конечно, но эта страна вышла победителем. Да, мы были её врагами. Да, мы проиграли. Но как же теперь не помечтать от такой жизни, находясь в этой грязи. Дед говорил Кириллу, как называется эта страна.
Кажется, Америка…
…IV Ландшафтный дизайн
Выключив ноутбук, Кир аккуратно закрыл экран. Дождался, пока жесткий диск остановится с тонким затихающим писком. Куллер тоже затих. Ещё с минуту сидел вот так, на раскладушке с ноутбуком на коленках, и подняв голову, вслушивался в тишину. Ну, труба течёт, и капли падают в скопившуюся лужицу с периодичностью в десять секунд – он как-то давно посчитал, ну чайник иногда поскрипывает, металл расширяется под действием кипятка. И всё? Такая вот не просветная тишина? Должно же в ней быть что-то ещё? Даже в деревне были неторопливые волны ветра, покачивающие деревья в томительном ожидании. Никто не знает, чего ожидали эти деревья. Великолепно поскрипывая, они приглашали сесть на мягкую луговую травку, прислониться головой к прохладной коре, и покачаться вот так в месте с ними минутку, час, может даже день… в деревне время всегда течет медленно, неторопливо, искренне устало улыбаясь своим воздушным ртом. Вот так и сейчас… когда останавливаешься время всегда вдруг кажется кашицей, а когда продолжаешь крутиться и возится, дни пролетают за несколько мгновений.
Руков поднялся, под визгливый скрип раскладушки. Сложил её, и поставил за шкаф, прислонив металлическим каркасом к бетонной безликой стене. Подошел к смонтированному его дедом щитку управления освещением, и вдавил кнопку «Выход». Где-то в глубине стен затрещали механизмы зажима толстых свинцовых дверей, и они стали томно поворачиваться, закрывая от Кирилла вид длинного коридора, усеянного светящимися «эконом» лампочками. Миг – и они все разом погасли, рассеяв в пустынных коридорах тьму.
Собственно, Кирилл не часто ходил туда. Десятки комнат, во многие из которых Кирилл даже не заглядывал. Где-то слышал: «Есть двери, которые не стоит открывать, даже если у тебя есть ключ» — Кирилл и не открывал. Заходил он лишь в комнату механики и жизнеобеспечения бункера, чтобы лишний раз проследить порядок в водоснабжении, просмотреть все десять километров проводов электросети, санитарную систему, «Большую Топку», Вентиляционную систему, ещё систему, ещё, ещё. Систем тут было масса. Некоторые из них он успел понять, некоторые так и остались загадкой, как например «САОНЖ» означало «Система Аварийного Отката Настроек Жизнеобеспечения», а «КСПНКБ» что даже выговорить было сложно, походило на «Критическая Система Подрыва Несущей Конструкции Бункера». Кирилл позволил себе тогда посмеяться. Истории этого бункера сам Кирилл не знал, да и задумываться не хотел. Стоит только вспомнить, гору зловонных человеческих трупов, которыми были усеяны эти катакомбы, и пару оторванных рук висящих на лестнице наружу, когда Кир заинтересовался металлическим люком, в присмотренном им развалившемся деревянном домике, десяток лет назад. Тогда, как он помнит, одна из дверей, шибче остальных измазанная кровью, была приоткрыта на два пальца. Он просто закрыл её. Жить в глубине лабиринта коридоров и дверей, в одной из комнат спальной части бункера ему тоже не хотелось, потому он просто организовал спальню прямо в «прихожей», чтобы всегда можно было видеть люк на поверхность. Там же получилась и кухня, кабинет, душ и туалет были за углом.
Дверь в коридор, наконец, закрылась без малейшего стука. Кир прослушал, как поршневые зажимы сжали дверь сверху и снизу. Свет в помещении Кирилла так же притух. Остался мощный луч дневного света, бьющий из вертикального туннеля на поверхность. Руков стал неторопливо подниматься по холодной металлической лестнице. С люка падала вода – видимо, пока он сидел в бункере, прошел дождь. Преодолев десяток метров, Кир спрыгнул на иссохшую землю. Струйки пыли быстро потекли по ветру. Здесь всегда ветер. И неба тут больше нет. В период третий волны взрывов, в Рузский район Подмосковья попала одна из этих экспериментальных биологических ракет. В результате на пятьдесят километров растительность просто сгнила. Звери вымерли. Трава почернела, корни разложились. Люди в момент взрыва оставшиеся на поверхности, тоже погибли. Подробности смерти уточнять и не стоит. Казалось бы, перегной через месяц станет хорошей землей. Вот только продукт разложения получился отравленным, и земля не плодоносит уже более тридцати лет. Потому то тут никто не живет. Среди путешественников её прозвали просто «Мертвой Землей». Кирилл родился в городке Тучково, находившемся в радиусе поражения. От туда люди так же ушли, ввиду отсутствия «перспективности выживания». А Кирилл остался. Нашел этот бункер…
