Почему у HBO получилось: как Нил Дракманн и Крэйг Мэйзин создавали сериал The Last of Us
Штатный автор The Wired Уилл Бедингфилд пообщался с создателями сериала и рассказал, как проходила киноадаптация игры. Этот текст — пересказ статьи.
День первый: Америка, пригород Остина, 26 сентября 2003 года. Девочка по имени Сара просыпается в своём доме под светом прожекторов военных вертолётов. Её отца, Джоэла, нет рядом; по телевизору звучит предупреждение о чрезвычайной ситуации национального масштаба, а в окно скребётся соседская собака.
Сара заходит в дом напротив и наступает в размазанную на кухне кровь, после чего обнаруживает пожилую мать своей соседки, которая стоит на четвереньках с глоткой дочери в зубах. Сара выбегает на улицу, а женщина гонится за ней, дёргаясь, словно марионетка. Тут же приезжает Джоэл на грузовике с братом Томми и пробивает голову одичалой старухи гаечным ключом. Когда Сара, Джоэл и Томми уезжают на своём пикапе, на заднем плане полыхает дом.
Вскоре Джоэл и Сара узнают, что миллиарды людей заразились паразитическим грибком Кордицепсом, который превращает их в злобных зомби, кусающих жертву, чтобы размножаться. К тому времени, когда отец и дочь въезжают в центр Остина, заражённые кишат на улицах. С неба падает самолёт — их машина переворачивается от взрыва. У Сары сломана лодыжка. Джоэл несёт её через закусочную, а зомби пускаются за ними в погоню.
Наконец они сталкиваются с солдатом, который спрашивает, не заболели ли герои. Затем, следуя приказу, военный открывает по ним огонь. Томми спасает Джоэла, однако в ходе стрельбы ранят Сару, которая позже умирает на руках отца.
Это захватывающее начало нового сериала HBO «Одни из нас» (The Last of Us).
Но для многочисленных поклонников одноимённой игры для PlayStation, выпущенной компанией Naughty Dog в 2013 году, эта сцена стала культовой. Более того, она личная. Игроки ходили вокруг тихого пригородного дома и смотрели, как горит соседское жилище. Играя за Джоэла, они будто сами вытаскивали Сару из-под обломков и несли её по переулкам, пока толпа заражённых приближалась к ним. И они видели, как «на их руках» умирает девочка.
Спустя годы игроки наблюдают за Джоэлом и Элли, молодой девушкой, которую ему поручено защищать. Она — единственный человек с иммунитетом к инфекции и, следовательно, ключ к прекращению пандемии.
The Last of Us продана тиражом более 17 миллионов копий, а её сиквел разошёлся тиражом 4 миллиона за первую неделю — триумф для игры, выпущенной в разгар пандемии коронавируса.
Начало игры — это техническое чудо. Компания Naughty Dog использовала захват движения реальных актёров, чтобы вселить неподдельный страх в глаза Джоэла и Сары, а также создала достойные фильма диалоги. Мир разработан так, чтобы игроки чувствовали себя героями кино о первом дне апокалипсиса.
Телевизионной адаптацией занимался Нил Дракманн, создатель игры, и Крэйг Мэйзин, сценарист «Чернобыля» от HBO. Они в деталях переносят сцену напряжённого побега Джоэла (Педро Паскаль) и Сары (Нико Паркер). Авторы усиливают трагичное действие сценами беззаботной жизни отца и дочери до того, как мир начал рушиться. Вряд ли такой приём сработал бы в игре.
Голливуд ещё никогда не превращал видеоигры в по-настоящему умные, продуманные фильмы или сериалы. Каким-то образом 10 баллов на IGN неизбежно превращаются в 10 процентов на Rotten Tomatoes. А геймеры далеко не самые тихие критики: например, они пишут петиции, чтобы немецкий режиссёр Уве Болл (Postal) прекратил снимать фильмы, и делают мемы с «молочными зубками» Соника.
Адаптации видеоигр часто страдают от недостаточного понимания исходного материала — те, кто не играет в игры, делают кино, ориентированное на фанатов игр.Кейси Балтес, руководитель интерактивных программ фестиваля «Трайбека»
Однако линейное, кинематографическое повествование может сделать то, чего не делает сюжет игры. Там, где любимые герои телевидения и кино пронизаны сложными мечтами, страхами, конфликтами и связями, персонажи игр — это «цифры», которые нужны для выполнения заданий. Именно это качество заставило Стивена Спилберга заявить, что «когда вы берёте в руки контроллер, сердце отключается», — ложное, но всё ещё распространенное в Голливуде убеждение.
В 1993 году в кинотеатрах вышла первая адаптация Super Mario, которую фанаты встретили всеобщим недовольством. Исчезли голубые небеса и зелёные холмы Грибного королевства, а итальянский акцент Марио заменили на попытку Боба Хоскинса говорить по-нью-йоркски. Немного позже, в 2000-х годах, Уве Болл создал адаптации игр BloodRayne и Alone in the Dark, которые раскритиковали как зрители, так и киноэксперты.
Конечно, со временем произошло несколько улучшений: «Детектив Пикачу» и «Оборотни внутри» хоть и не считаются престижными, но развлекают зрителя. До сих пор есть мнение, что Голливуд просто не понимает игры. Недавно вышедший сериал Halo Спилберга взбесил фанатов: особенно их раздражало, что Мастер Чиф, химически кастрированный суперсолдат, спит с военнопленной, в то время как его ИИ-компаньон Кортана уныло наблюдает за происходящим.
Создатели киноадаптации The Last of Us Дракманн и Мэйзин прекрасно понимают, что такое «проклятие видеоигр». Именно поэтому они объединились для работы над сериалом. Геймдиректора и кинорежиссера познакомила актриса Шеннон Вудворд, которая сыграла Дину в The Last of Us Part II. Кажется, что они — идеальная пара. Мэйзин — преданный геймер, тогда как Дракманн фанат «Чернобыля». Во время встреч в офисах Naughty Dog, начиная с 2020 года, дуэт создал сценарий, который в точности воплотили в девяти сериях первого сезона «Одни из нас».
Мэйзин и Дракманн пришли к взаимосвязанным принципам: превратить экшн в драму и отказаться от геймплея, ведь попытка повторить игровую механику похожа на подачку геймерам.
В итоге любое интерактивное действие попало под сокращение. В сериале сцена, в которой Джоэл несёт свою дочь, значительно короче, а убийств стало на порядок меньше. Как объясняет Дракманн, в игре море трупов необходимо для того, чтобы сделать механику инстинктивной для игрока. Сериалу это не нужно. Вместо этого он должен показать мотивы персонажей другими способами.
Поэтому в пилоте The Last of Us зрители проводят целый день с Сарой и Джоэлом в его день рождения и в день начала пандемии. Это вызывает медленно нарастающий ужас, который длился всего несколько минут в игре. Сара готовит для отца яичницу и идёт в школу, где одноклассник подаёт первые признаки заражения. Позже она заходит в дом соседки, чтобы испечь печенье, и зрители становятся свидетелями впечатляющего ужаса: за спиной Сары пожилая женщина с шизофренией вздрагивает в своём инвалидном кресле, когда кордицепс берёт под контроль её тело. Дракманн также отмечает момент, когда Сара посещает мастерскую по ремонту, чтобы забрать часы Джоэла (многие знают, что эти часы имеют особое значение на протяжении всей игры).
Любой из этих моментов можно включить в игру, но они бы затянули сюжет. Игрок спрашивал бы: «Когда же я смогу убивать, когда я наконец-то начну что-то делать?», — говорит Дракманн.
HBO превращает The Last of Us в историю об экологической катастрофе, схожей с Station Eleven («Станция Одиннадцать»), The Walking Dead («Ходячие мертвецы»), Children of Men («Дитя человеческое»), I Am Legend («Я — легенда») и The Road («Дорога»).
Сценаристы уделили внимание не только экшн-сценам бегства Джоэла и Сары из дома, но и ввели зрителя в контекст эпидемии. Так по телевизору идёт вечернее шоу с участием двух эпидемиологов. Один из них предупреждает, что человечеству угрожает пандемия, вызванная вирусом, похожим на грипп. Другой же рассказывает, что реальную угрозу представляют не бактерии, а грибок Кордицепс, который управляет своими жертвами, наполняя их мозг галлюциногенами и превращая их в миллиарды марионеток с отравленным сознанием. «Потребуется всего несколько градусов глобального потепления, чтобы грибок перепрыгнул на людей», — говорит эксперт.
Кордицепс — это реальный гриб, который оказывает аналогичное воздействие на муравьёв.
В игре есть искренняя попытка исследовать традиционные тропы апокалиптического сеттинга, такие как спуск в гоббсовский садизм. Например, Джоэл и Элли сталкиваются с Биллом, эксцентриком, который захватил контроль над городом и разбросал повсюду ловушки. Его история в сериале более пикантна. В исполнении Ника Оффермана, Билл — настоящий преппер («выживальщик»), который фанатично ждёт наступления апокалипсиса. Но когда он ловит в свою ловушку бродячую выжившую, между ними начинается история любви. По мере того, как они восстанавливают город, Билл в конце концов осознаёт бедность своего мировоззрения. Даже если некоторые из его параноидальных взглядов были верны — апокалипсис действительно наступил, а правительство захватили нацисты, — он прожил бессмысленную жизнь в ожидании конца света.
Позже в сезоне Мэйзин обещает исследовать бродячих сумасшедших, банды садистов и религиозных фанатиков, которые обычно населяют жанр зомби и являются пушечным мясом для игрока. В сцене, происходящей в Канзас-Сити, аналоге Питтсбургской части игры, Мэйзин и Дракманн хотели выяснить, почему эти люди обманывают, убивают и грабят невинных путешественников ради их запасов.
Мы с Нилом чувствовали, что нужно понять мотивы этих людей, и не расчеловечивать их, потому что это упрощает последствия их преступлений.Говорит Мэйзин, кинорежиссёр
Более того, шоу даёт возможность развить самую сильную часть игры — центральные отношения между Джоэлом и Элли. Динамика «защитник — защищаемый» не нова, и в игре путешествие пары по руинам Америки перекликается с нездоровыми отношениями Пса и Арьи в «Игре престолов». Но в отношениях Паскаля и Рэмси есть что-то особенно трогательное. В какой-то момент Джоэл называет Элли «не семьёй, а просто грузом», и именно её переход от второго к первому — основа игры и сериала. В одном из эпизодов герой приобщает девочку к культуре кофе: «Что это за хрень? Пахнет как дерьмо», — говорит Элли. Они проводят ночь в кемпинге под звёздами, желая поделиться своими огромными травмами
Если какой-либо исходный материал и мог снять проклятие видеоигр, так это «Одни из нас». Игры всегда опирались на кино, но ни одна студия не делала это так идеологически, как Naughty Dog, которая за годы с момента прихода Дракманна в 2004 году, стала называть свои продукты «кинематографическим опытом». Этот лозунг не ограничивается заимствованием драматического монтажа или широкоугольных кадров. Дракманн считает, что «эмоциональный акцент» может усилить геймплей и стоит потратить столько же времени и денег на сцену, где Элли общается со своим возлюбленным в фотобудке, сколько и на ту, где она расстреливает полчища заражённых, качаясь вниз головой в верёвочной ловушке.
Офисы Naughty Dog полны телевизионных сценаристов, которые работали над такими сериалами, как «Мир дикого запада» (Westworld). Дракманна вдохновляет кинематограф: он упоминает режиссёра «Ночи живых мертвецов» Джорджа А. Ромеро, документальные фильмы Дэвида Аттенборо и «Знаки» М. Найта Шьямалана. Но самое сильное влияние на него оказал драматург Кормак Маккарти с произведением «Старикам тут не место» (No Country for Old Men), на основе которого сняли одноимённый фильм.
Дракманн — приверженец Роберта Макки, легендарного преподавателя сценарного мастерства, и он рассматривал его книгу «История» как библию для создания The Last of Us (хотя сам Макки не считает игры искусством). Дракманн говорит, что, «придерживаясь философии Макки», он создал игру, идеально подходящую для экранизации.
Мэйзин — заядлый геймер, но в The Last of Us его впечатлил не столько геймплей, сколько отношения героев игры.
Мне показалось, что это была драма, которая скрывалась под оболочкой видеоигры, а не наоборот.Вспоминает кинорежиссёр
Хотя Мэйзин считает, что привлечение разработчиков игр к адаптации очень важно, он знает, что создатели игр не всегда понимают процесс перевода своей работы в кино. Но Дракманн, по его словам, был идеальным напарником, который никогда не боялся изменить исходный материал.
Дракманн утверждает, что не ставил перед собой задачу сделать игру в стиле престижного телевидения, но он согласен с тем, что все, кто работал над игрой, были погружены в тот тип повествования, который лежит в основе его любимых сериалов: «Прослушка (The Wire), «Клиент всегда мёртв» (Six Feet Under) и «Оставленные» The Leftovers.
Игра стала революционным способом рассказать киноисторию блокбастера. При просмотре сериала возникает ощущение, что именно эту историю Дракманн всегда хотел воплотить, освободившись от игровых ограничений. На вопрос: «Был ли геймплей в каком-то смысле бременем для него?», он ответил: «Я думаю, это две разные вещи. И всегда есть компромиссы. Каждый из сюжетов даёт вам разные впечатления от одной и той же истории, и я нахожу их захватывающими в совершенно разных смыслах».
The Last of Us далеко не новаторский сериал. Но это, наконец, адаптация игры, которая стоит особняком, как отличное телевизионное шоу, способное понравиться скептически настроенным геймерам и тем, кто ищет, чем бы занять себя в воскресенье вечером. Мне нравится идея, что кто-то посмотрит сериал и полюбит его, а потом узнает, что он основан на видеоигре, и скажет: «Подождите, что? Видеоигра? Они рассказывают такие истории?»
В эпоху потокового вещания, когда любая история, кажется, обречена на франшизу, вполне вероятно, что успех сериала The Last of Us приведёт к другим адаптациям — как хорошим, так и плохим.
