ТРЕТЬЯ СТОРОНА. Гл. 2: Приоритет (Half-Life)

Брин явно следует какому-то собственному плану, но тогда — зачем ему это и на кого он может работать? Если бы на карте возникла третья фигура, я бы узнал об этом заранее. Но противник был невидим. Либо же его не существовало, и всё это — ловкий трюк, чтобы убедить начальство и меня в том числе, что в игре задействован другой персонаж. Но как может Брин играть против правительства в одиночку? Нет, определённо здесь замешана другая сила. Одна переменная, значение которой необходимо разгадать. Надо только вывести функцию; здесь-то и возникали проблемы, поскольку значений не доставало. Значит, надо расширить условия.

При приёме на службу мне сказали, что одной из главных особенностей моей профессии станет одиночество. Пока моими услугами пользуется государство, я не имею права заводить семью и вообще завязывать долгосрочные любовные отношения.

По легенде у меня есть жена. У нас прекрасный брак. Я — адвокат в престижной фирме, она — администратор в офисном центре. Всё равно что рекламный буклет: всё идеально, острые углы пригнаны, а краски уложены ровно и аккуратно.

Когда я только начинал работать, меня не очень волновал вопрос о семье, однако, сейчас мне казалась заманчивой картина тихого семейного счастья. И дело-то заключалось не в наличии покоя — я просто стал ощущать некую нехватку; одиночество вряд ли когда пугало меня, наоборот, оно въедалось в меня, вытравливая душу, становясь моей сутью. При воспоминании о том, какие мнения по поводу этого имеет штатный психолог, меня передёрнуло — со временем кажется кощунственной мысль, что человека можно так просто разобрать по кусочкам и собрать обратно, главное, чтобы произведённый конструктор работал на основе «счастья».

Мне в своё время предлагали стандартный набор психотерапевтических процедур, но в конце концов я покончил с походами к психологам, если это не являлось очередным плановым осмотром — все свои мысли по поводу своего собственного счастья я стал прятать в очень тёмные уголки души. И теперь дела обстояли следующим образом: во мне живут два человека — один идеальный, безотказный рабочий механизм, другой — вечно мечтающий человек, некий Франкенштейн, которого собрали из выброшенных мыслей.

Я постучался в дверь комнаты Вэнса. Я приблизился к двери и услышал звонкий детский голос:

— Папа пришёл!

Я улыбнулся. Кто-то подошёл к двери, и я сделал шаг назад. Щёлкнул замок.

За порогом стояла смуглолицая женщина лет тридцати. Как ни странно, её лицо очень точно передавало возвраст.

— Добрый вечер, — произнесла женщина и шире распахнула дверь. В прихожей было темно, и свет из коридора выхватил её фигуру; тьма обрамляла тело. Я представился и объяснил цель визита.

— Простите, мужа ещё нет. Он обещал прийти примерно через полчаса.

— Ясно. Прошу прощения, вы Азиан? Азиан Вэнс?

— Да.

Её глаза будто оценивали меня. Я привык к разным взглядам, и этот меня также совершенно не смущал. Азиан Вэнс была очень симпатичной женщиной, редко можно встретить такое сочетание ума и красоты. Азиан работала инженером в хозяйственной части «Чёрной Мезы», обеспечивающей должную работоспособность систем исследовательского центра.

— Послушайте, — сказала миссис Вэнс, — если вы никуда не торопитесь, вы можете подождать моего мужа у нас. Я налью вам чай.

Из-за спины миссис Вэнс показалась фигура ребёнка. Из темноты к свету вышла девочка лет пяти, формой лица почти не отличимая от матери. Я знал, что это была Аликс Вэнс.

— А где папа? — жалобно спросил ребёнок.

Миссис Вэнс приобняла дочку и нагнулась к ней, сказав:

— Папа придёт скоро. Видишь, дядя тоже твоего папу ищет. Наверное, наш папа — очень интересный образец. Что скажете?

— Пожалуй, я подожду вашего мужа у вас.

— Прекрасно. Проходите.

Комната оказалась на поверку почти настоящей квартирой. Складывалась картина среднестатистичной американской семьи, если не брать в расчёт, что эта семья работает в «Чёрной Мезе» — почти что в другой стране. Своё детство Аликс Вэнс запомнит очень хорошо. В «Чёрной Мезе» есть несколько семей с детьми, но в основном научный штат исследовательского центра составляют одиночки. Здесь таилась та же проблема, что и с моей работой.

— Проходите на кухню, я сейчас подойду. Располагайтесь, присаживайтесь.

Миссис Вэнс увела дочку в комнату и спустя несколько минут появилась на кухне.

— Так, я предлагала вам чай.

Я сел за стол, поставив кейс в ноги, и расстегнул пуговицы на пиджаке.

— Да, если не ошибаюсь.

Миссис Вэнс открыла верхний ящик и вынула из него разукрашенную металлическую банку. Я молча наблюдал за её действиями. Азиан и Илай Вэнс пытались воссоздать нормальный человеческий быт в условиях, где человеку отводиться роль конкретной функции в громадной системе. Семья пытается жить в совершенно неблагополучных для семьи условиях.

— Вам крепкий? — спросила миссис Вэнс, открыв банку.

— Да, пожалуйста.

Она обернулась, кинула короткий взгляд на стоящий у моих ног кейс. Вопрос, который она задала следом, слегка смутил меня:

— У вас там есть оружие?

Я промолчал несколько секунд, пока миссис Вэнс насыпала в чашку горстку чая, потом, когда наполнила водой чайник и поставила его на электроплиту, обернулась снова, но теперь уже её взгляд стал пристальным, более отчётливым, в отличие от того, что оценивал меня на пороге.

— Да, есть, — ответил я.

Я бы мог сразу сказать про оружие, но было что-то странное в той интонации, с которой миссис Вэнс задала вопрос. Очень сухо, чуть ли не на выдохе. Эта женщина обладала потрясающей интуицией. По её лицу можно было заметить, что она о чём-то волнуется, однако, причину волнений отыскать было не так просто, да и причина эта скрывалась в каких-то потёмках. Я вспомнил, как миссис Вэнс провожала в комнату дочь: мать очень боялась, что с ребёнком может что-то случиться. Но миссис Вэнс сохраняла спокойный вид.

— Пожалуйста, отнесите этот кейс в прихожую и оставьте там, — тихо проговорила миссис Вэнс, также сухо.

Я сделал как она сказала, а когда вернулся, миссис Вэнс уже наливала чай.

Она поставила передо мной чашку с логотипом «Чёрной Мезы» и сел напротив.

— Знаете, — начала миссис Вэнс, — к моему мужу не часто приходят люди из правительства. Что там говорить: они не приходят.

— У меня есть вопросы к вашему мужу. — Я сделал маленький глоток. Кипяток. — Простите, а можно сахара немного?

Миссис Вэнс, не вставая со стула, протянула руку к столешнице, где стояла белая керамическая сахарница, взяла её и поставила рядом с чашкой. Потом она произвела почти ту же самую операцию, с той лишь разницей, что открыла ящик стола и вынула оттуда чайную ложку.

Сахарница являлась таким же пришельцем из внешнего мира, как и сам интерьер кухни и комнаты. Я и забыл, что нахожусь сейчас на охраняемом государственном объекте, что меня окружают заброшенные ракетные шахты и пустыня радиусом в несколько сотен миль, что в этой пустыне нет ни единой живой души. Жизнь теплилась здесь — в горячем чае, в тёплом свете ламп (в отличие от люминесцентного блеска бесконечных коридоров), в компании этой славной женщины.

Чужое счастье. Счастье быть мужем и отцом. Я, наверное, такого не заслужил. Ещё бы — мои руки в крови. Убийцам одна дорога. Даже если убивал по приказу и решению правительства.

— Благодарю.

Я насыпал себе три ложки сахара и медленно размешал напиток.

— Какие вопросы?

Миссис Вэнс выдержала на мне прозрачный, холодный взгляд. Я заглянул в её серые глаза.

— Простите, миссис Вэнс, мне необходимо знать, какой у вас уровень допуска, чтобы я мог убедиться, что с вами я могу говорить о том, о чём буду разговаривать с вашим мужем.

— Вы хотите узнать про завтрашние испытания?

Я отпил чаю.

— Да, про них.

Миссис Вэнс замолчала. В воцарившейся тишине меня вновь посетило то странное чувство, с каким я прибыл в «Чёрную Мезу». Я обернулся к выходу из кухни. Коридор был погружён в темноту. Там, в одной комнат, спал ребёнок. Внезапно мне стало страшно от той черноты, что окружала в данную секунду спящее существо. Я отвернулся и оглядел кухню. Это почти что было настоящим домом, за исключением того, что на самом деле этот дом никак нельзя было назвать человеческим обиталищем. Фигура миссис Вэнс сливалась с общей картиной дома, собирая в себе все волнения, которые сейчас висели в воздухе в виде вопросов, на которые никто не в силах найти ответы. Страх совершенно неизвестного происхождения впитывался сейчас в деревянные шкафчики, в поверхность стола; этот страх впитывался в кожу.

За годы службы меня очень редко посещало такое гнетущее чувство надвигающейся опасности. Перед глазами возник образ того существа, вортигонта, который звал кого-то, пытался что-то сказать. Я обхватил ладонями горячую чашку. Тепло рассеивалось. Рецепторы словно бы отказывались воспринимать окружающие предметы. Мир замер. По телу пробежала мелкая дрожь.

В дверь позвонили.

Глаза миссис Вэнс сверкнули в свете энергосберегающих ламп. Она тихо произнесла: «Илай». Имя соскочило с её уст наподобие заклинания или заговора. Она встала из-за стола и поспешно вышла из кухни.

Дверь открылась.

— Илай, наконец-то! — услышал я из коридора.

— Прости, дорогая, мы с Ричардом задержались. Нужно было проверить защитные системы в лабораториях прототипов. Розенберг снова разгорячился, когда я ему сказал о завтрашнем.

Я отметил это про себя.

— Хорошо.

— Аликс уже спит?

— Да, я уложила её несколько минут назад.

— Ясно. Я устал, Азиан, смертельно устал, а завтра ещё рано вставать. У Гордона тоже много работы. Ты бы видела его сегодня: не человек, а робот какой-то. Но ум у него, конечно, блистательный. Ясно, почему Изи так ратовал за то, чтобы его приняли сюда.

— Не сомневаюсь, Илай.

«Гордон», — повторил я про себя. Может быть, Вэнс говорит о Фримене, том научном сотруднике, что и будет проводить завтрашний тест? Да, скорее всего.

— Ну что, может, перекусим? А то я на работе даже в кафетерий не заглянул.

— Да-да. — Миссис Вэнс замялась. — К тебе пришёл один человек. Он на кухне.

— Кто же?

Миссис Вэнс перешла на шёпот, я ничего не услышал.

— Что ж, ладно, — произнёс Вэнс. Он разулся. Минуту спустя на кухне появился профессор Вэнс собственной персоной.

Я поднялся со стула.

— Добрый вечер, профессор Вэнс.

— Здравствуйте.

Мы обменялись рукопожатием.

— Чем могу быть полезен?

— Я бы хотел спросить вас о завтрашних испытаниях в секторе С.

Лицо у Вэнса действительно выглядело уставшим. На секунду я подумал, что зря нанёс семейству Вэнсов визит, поступив весьма бестактно, но, вспомнив слова Брина об образце, который завтра пустят под лучи антимасс-спектрометра, я отбросил сомнения. Времени остаётся мало, а подозрения возрастают.

— Да, конечно.

Вэнс сел напротив меня, там же, где и сидела миссис Вэнс. Я опустился обратно на стул.

— Дорогой, может я заварю тебе чай?

— А? — Вэнс будто не услышал вопроса. — Нет, нет, спасибо, Азиан. Иди к Аликс, ложись спать. Я скоро приду.

— Хорошо, дорогой.

Жена обняла мужа и поцеловала в заросшую щетиной щёку. Потом потрепала его по голове и покинула кухню.

— Итак, о чём же вы меня хотели спросить?

— Сразу скажу, профессор, что последние мои визиты в «Чёрную Мезу» несут на себе оттенок шпионажа.

— Почему же?

— Потому, что моим начальникам начинает казаться, что Брин водит за нос и правительство, и тех, кто работает в «Чёрной Мезе». Сегодня я беседовал с вашим администратором, он сказал мне о завтрашних испытаниях, а также об образце, который в сводках проходит под номером GG-3883. Это один из тех образцов, которые добывает себе комплекс «Лямбда» для экспериментов над квантовым полем.

— Да, это так. На данный момент этот образец — лучший из тех, что удавалось над добыть.

— И вам также известно, что этот образец обладает самой неустойчивой структурой…

— Так. — Вэнс приподнял руку в знак того, чтобы я сделал паузу. — Брин вам рассказал и об этом.

Я кивнул.

— С тех пор, как нам удалось открыть эффект телепортации, — сказал Вэнс, — причём в огромных масштабах, мы не продвинулись ни на шаг вперёд. Вы ведь не хуже меня знаете, чем в последнее время заканчиваются вылазки в Зен.

— Да, знаю, профессор. Это и пугает. Жители Зена теперь не столь дружелюбны как раньше. Есть какая-то причина, по которой в данный момент члены экспедиций кажутся им врагами.

— В «Биокуполе» нам объяснили, что кристаллы представляют для них определённую ценность, возможно, скорее ритуальную, чем ресурсную. Но этих кристаллов там пруд пруди.

— Профессор, всё же, давайте вернёмся к разговору о завтрашнем эксперименте. Этот образец. В рапорте Джинны Кросс о последней экспедиции было сказано, что образец постоянно генерирует вокруг электромагнитное поле несбалансированной частоты. Понимаете, профессор, я бы не затевал подобный разговор, если бы во всём этом предприятии не присутствовала доля риска.

— Чёрт возьми. Риск? По вашему, до этого в «Чёрной Мезе» всё проходило на достаточном уровне безопасности?

— Да, именно так.

— То есть прецеденты с экспедициями вы отклоняете?

— Есть такое понятие, профессор, как «вредное производство», и то, чем занимаются ваши коллеги в «Лямбде» и в секторе С, подпадает под это понятие. Но, безопасность в конкретном случае подразумевает безопасность жизни остального рабочего штата в «Чёрной Мезе», а также саму сохранность исследовательского центра. Испытания в тестовой лаборатории подходят в стык с требованиями безопасности.

— Я думаю, вы преувеличиваете. Правительство спонсирует «Чёрную Мезу», но что ещё мы можем вам дать, кроме новых видов оружия и новых способов добычи энергии. Предложение должно расти. Завтрашние испытания — не более чем рядовое тестирование образца, какие и раньше проводились в секторе С. Сама природа добытого кристалла толкает нас на мысли о том, что уже на ранней стадии изучения мы сможем извлечь больше информации, начиная с того времени, когда мы смогли с помощью законов квантовой физики менять конфигурации пространства. Мы можем совершить сильный, качественный скачок вперёд, а испытания в тестовой лаборатории — преддверие этого скачка.

— Профессор, моё дело, чтобы этот скачок не обернулся громадной пропастью, в которую может провалиться «Чёрная Меза». Ведь вам известны характеристики образца…

— Да, известны.

Я отклонился на стуле, постучав пальцами по поверхности стола. Вэнс почему-то замолчал, опустив голову. По-моему, профессор чувствовал, что врёт самому себе. Брин поручил команде сектора С в срочном порядке провести испытания найденного образца, оставив стандартные проверки. Вэнс был прав, завтрашнее тестирование — рядовая практика сектора С, однако, даже те образцы, что добывались ранее, всегда проходили ряд предшествующих проверок, прежде чем попасть в антимасс-спектрометр. Вэнс выпрямился, вытянув спину, немного отклонился назад и провёл ладонями по лицу.

— Я понимаю, какова степень риска. — Вэнс поднял голову, устремив взгляд вверх. Он говорил, как заворажённый. — Но также я понимаю, что нам может дать дальнейшее изучение этого образца.

Я допил остатки чая.

— Профессор, я ничего не имею против дальнейших исследований. Но, во-первых, за время моей службы у меня выработался особый тип интуиции, и сейчас интуиция мне говорит, что в «Чёрной Мезе» дела идут не так гладко, как следовало бы. Во-вторых, общаясь с вашими коллегами и наблюдая за действиями доктора Брина, можно сделать вывод, что под общим успокоительным настроением скрывает страх, что в один прекрасный момент все ваши стремления могут потерпеть крах. И последствия будут тяжёлыми.

— Да, Дэвид говорил, что последний образец похож скорее на бомбу. Понять, чего хватит для её детонирования, трудно, но Дэвид выдвинул мнение, что не так уж и много.

— Профессор, я знаю, что антимасс-спектрометр и сама защитная система сектора С достаточно укомплектована, чтобы в случае непредвиденной ситуации эту ситуацию можно было бы нейтрализовать. Но… сегодня я говорил с доктором Брином о каскадном резонансе.

Вэнс вдруг посмотрел на меня и твёрдо проинёс:

— Это исключено. Моя группа сегодня несколько раз перепроверила настройки антимасс-спектрометра. Ошибки быть не должно.

— Мне кажется, здесь не в ошибке будет дело.

— В науке самое главное — задать условия. Если они есть, то объект эксперимента будет действовать только в рамках этих условий и ни в каких иных. В противном случае эксперимент бы свёлся к неряшливой игре в кубик Рубика — случайные комбинации, случайные совпадения.

— Да, профессор, вы правы. Но есть возможность того, что объект эксперимента может стать выше заданных условий.

— Вы снова намекаете на нестабильную структуру образца?

— По-моему, мы изначально говорили в контексте этой нестабильности.

— Запуская антимасс-спектрометр на минимальных настройках, любой, даже самый нестабильный объект, не спровоцирует никакой иной ответной реакции, кроме той, которой мы от него ожидаем.

— Но вы ведь хотите совершить скачок? Профессор, я вижу, что вы тоже боитесь. Но с другой стороны вас толкает в риску научный интерес. Подумайте, какова может оказаться цена?

— Всё под контролем.

Я хотел рассказать Вэнсу о том, что видел сегодня в «Биокуполе», как вортигонт обращался к кому-то (или к чему-то) с зовом, как Брин пристально наблюдал за существом как за сообщником или как за заклятым врагом. Но я решил умолчать об этом. Я встал из-за стола и застегнул пуговицы на пиджаке.

— Я провожу вас, — сказал Вэнс и проследовал за мной в прихожую.

Я взял кейс и открыл дверь. Из коридора заструился чистый, стерильный свет. Царство кошмара. Здесь чистый воздух, чистые стены. А люди существует среди абсолютной чистоты и прячут тайны внутри себя. Ходячие бомбы. «Хватит немного, чтобы сдетонировать».

Не выходя за порог, я пожал Вэнсу руку.

— До свидания, профессор Вэнс. В любом случае, желаю вам удачи.

— Спасибо.

— Надеюсь, вы будете готовы к непредвиденным последствиям.

— Не сомневайтесь. Доброй ночи.

— Доброй ночи.

Дверь закрылась. Коридор погрузился в тишину. Я решил пройтись до ближайшего кафетерия и выпить немного кофе. За время беседы горло слегка пересохло. Чай у миссис Вэнс был вкусным, но большее предпочтение я всё же отдавал кофе.

Из зала кафетерия открывался вид на гигантскую скалистую пещеру. Повсюду горели прожектора. Из одного конца в другой были протянуты пути монорельсовой дороги, на другой стороне пещеры, пониже, располагался вход в складские помещения.

Я подошёл к автомату, кинул несколько монеток. Кофе на вкус оказался достаточно сносным.

В кафетерии кроме меня было несколько человек: пара рабочих в униформе, один человек в белом халате, он ел салат из капусты; за близстоящим от меня столиком сидела молодая парочка. Занятно, сколько продлиться их роман? Неделю? Больше? Не то чтобы я сомневался в силе их чувств, просто я знал, что темп работы в «Чёрной Мезе» бешеный и не оставлял времени на романтику. Я подошёл к ограждению, отделяющему окно от платформы, на которой и располагался кафетерий. Вид пещеры напоминал о другом мире: там всё настоящее и живое.

Допив кофе, я вернулся к себе в комнату. Путь был недалёким, поскольку моя комната и комната Вэнсов находились на том же, третьем уровне, просто на разных этажах. Моя была пониже.

Заперев дверь, я включил свет, снял пиджак, повесив его на стул, вынул из кейса ноутбук. Включив его, я сразу открыл программу по передаче данных.

«Защищённый канал связи. G. Завтра, 16 декабря, в 8:30 по местному времени, пройдут испытания образца GG-3883 в тестовой камере С-33/А, в секторе С — лаборатории аномальных материалов. Образец обладает нестабильной структурой, есть риск возникновения внештатной ситуации с повышенным уровнем угрозы для жизни научного и рабочего состава „Чёрной Мезы“, а также прилегающих к исследовательскому центру территорий. Подозрения на счёт Уоллеса Брина растут. Дополнительные данные пришлю в течение следующих суток. Прошу дать дополнительные указания к действию. Конец сообщения».

Начался процесс передачи. Сейчас у меня нет ничего кроме догадок, а моё начальство жаждет фактов.

Когда сообщение было передано, я принялся за своё обыкновенное занятие, когда ничего кроме как ждать не остаётся — я собирал и разбирал «глок», проматывая в голове увиденное и услышанное сегодня. Руки действовали словно бы помимо моей воли, что позволяло мне больше сконцентрироваться на сегодняшней обстановке.

Брин явно следует какому-то собственному плану, но тогда — зачем ему это и на кого он может работать? Если бы на карте возникла третья фигура, я бы узнал об этом заранее. Но противник был невидим. Либо же его не существовало, и всё это — ловкий трюк, чтобы убедить начальство и меня в том числе, что в игре задействован другой персонаж. Но как может Брин играть против правительства в одиночку? Нет, определённо здесь замешана другая сила. Одна переменная, значение которой необходимо разгадать. Надо только вывести функцию; здесь-то и возникали проблемы, поскольку значений не доставало. Значит, надо расширить условия.

Условия. Эксперимент. Действительно, сложно составить приближенную к истинной картину происходящего, продолжая действовать в прежних, столь узких рамках. Видимо, Брин и опирается на информационную недостаточность правительства. Он проворачивает махинации в «слепой зоне», о которой ни я, ни начальство даже подумать не можем…

Похоже на бред. Успех любого расследования — количество показаний и улик. А у меня — лишь догадки. У каждого своё видение, своя правда. И свои тайны. А «слепая зона» — где-то между слов, между строк. Там, где мне и не придёт в голову искать.

Я отложил пистолет и принял душ.

Всю оставшуюся ночь я не спал. Военная подготовка научила грамотно управлять своим телом. Но всё же надо как-нибудь выкроить несколько часов для сна, иначе наступит момент, когда я стану похож на живого мертвеца.

Я прочитывал сводки в базе данных «Чёрной Мезы». Ничего не вызывало подозрений, однако, мне попадалось несколько сообщений, говорящих о том, что испытания в секторе С поспешны. Кто-то особо выделял данный факт, кто-то ставил его в один ряд с остальными данными об образце. В базе данных комплекса «Лямбда» нашёлся один документ, где находилась информация о критическом повышении мощностей атомного реактора. Поискав ещё немного, я заметил, что такая информация повторялась.

Всё же, на руках у меня не было ничего, кроме следствий какой-то неизвестной причины.

Я выключил ноутбук.

Профессора Вэнса можно было понять. Семья ему была очень дорога, это бесспорно, этот человек готов пойти на всё, лишь бы жена и дочь были бы в безопасности. Однако, учёный говорит совсем иначе: долгие исследования, которые стали скорее тормозить, чем вести вперёд процесс освоения телепортации, находятся в одном шаге от совершенно нового уровня исканий.

Но чем может обернуться этот шаг?

Я постоянно натыкался на сомнения, а чувство страха росло. Я взглянул на лежащий поблизости от меня на столе «глок». Вокруг меня пустыня, безлюдная, безжизненная. Бежать некуда, смерть в этой пустыне — законная хозяйка. А «Чёрная Меза» походит на брошенное королевство среди пустоты.

На часах: шесть утра. В спецназе меня научили чувствовать время. Даже если меня запрут в комнате без окон, я всегда смогу сказать, который сейчас час, с точностью до минуты.

Я снова включил ноутбук. Сообщение из штаба: «Действуйте согласно изначально предписанным инструкциям. В особых случаях можете применить крайние меры. Конец сообщения».

Приказы из штаба никогда не отличались содержательностью, но сейчас мне показалась странной их немногословность.

Я собрал кейс, оделся и вышел из комнаты. Через два часа должны начаться испытания в секторе С.