Голые

— Was I bored?
No, I wasn't fuckin' bored.
I'm never bored.
That's the trouble with everybody. You're all so bored.
You've had nature explained to you, and you're bored with it.
You've had the living body explained to you, and you're bored with it.
You've had the universe explained to you, and you're bored with it.
So now you just want cheap thrills and plenty of 'em and it don't matter how tawdry or vacuous they are as long as it's new, as long as it's new, as long as it flashes and fucking bleeps in 40 different colors.
Well, whatever else you can say about me, I'm not fuckin' bored.

То был Джонни.
Джонни — английский молодой человек без определенного места жительства, определенной цели жительства и без определенных берегов человечности в своем жительстве.
Что делает Джонни в течение двух часов десяти минут? Он пытается не сойти с ума от бесконечного одиночества, которое он ненавидит, но в которое постоянно сбегает от любящих его по странным причинам бедных, глупых людей.
Но ему действительно никогда не скучно.

Нельзя сказать, что Джонни привлекает. Природа наградила его высоким ростом, выразительным лицом, приятным голосом, но Джонни в туз лупил следить за собой, и в итоге он не моется неделями, так как благополучно бомжует ради своего удовольствия, а волосы усов чуть ли не полностью закрывают верхнюю губу. Встреть мы такого Джонни на улице, обратись он к нам, попроси его впустить в свой дом — полагаю, что вряд ли мы бы согласились, сославшись на то, что бомжей мы в свои царские, уютные, милые крепости не пускаем, ибо… ну… это так не работает.

Но Джонни умён.
Вернее, очень умён. Очень начитан. Очень красноречив. Очень мил тогда, когда того требует ситуация. Умеет выживать. Кайфует от себя. Получает нереальное удовольствие от себя и того, насколько он хорош.
И, как водится, горе-то от ума.
Джонни безмерно одинок. И дело не в том, что он кочует с одной улицы на другую, из одного города в другой — нет. У него есть возможность не делать это и жить с прекрасной, понимающей, пусть в разы менее интеллектуальной, но всё же женщиной, которая готова терпеть всю эту напыщенную бравадами личность со всеми ее загонами, в ходе которых несладко никому — ни здравости, ни окружающим людям.
Но!
Страдает ли Джонни от своего одиночества? Нет. Он не любит тишину — да. Ему нужны люди — да. В ходе предлагаемой истории он постоянно меняет своих подруг. Как перчатки. Они ему нужны лишь в качестве живого впитывателя мыслей Джонни. Чтобы не говорить в пустоту. Чтобы непустота смогла ответить. Даже если это простое «Да». Джонни постоянно спрашивает: «You with me, love?», чтобы убедиться, что пустота их отсутствующего внимания не настигла его.

Но собеседников нет. Нет таких умных людей, которые либо знают, либо говорят — про совокупность уж лучше про молчать. Лишь один в течение фильма нашелся (и то мужского пола), который, как и Джонни, имел мнения на различные вопросы и смог говорить больше одного слова в адрес Джонни.
Станет ли жизнь этого имеющего мнение, убежденность в определенных вопросах человека лучше после встречи с Джонни? Нет. Хуже? Вполне возможно.
Этот мужчина никогда такого не встречал. Не встречал понимания собеседником того, о чем он говорит. Не находил отклика своим переживаниям. И тут такой яркий Джонни. Но всё равно слишком на две головы выше и умнее.
Джонни раздел этого мужчину и жестко изнасиловал его своими фактами, своей экспрессией, своей непоколебимой верой в знание, в движение мысли, в его возможность задавать вопросы, интересоваться и сомневаться.

Женщин же Джонни раздевает и насилует не только интеллектуально. А так, как мужской пол может насиловать женский. Грубо и так, чтобы получить собственное удовлетворение, не заботясь о партнерском. Женщина-то согласна на сам процесс соития, но чтоб так грубо — вряд ли.
Конечно, долгие, красивые, запутанные, умные, полные отсылок к уважаемой литературе и их авторам беседы присутствуют всегда, но Джонни понимает, что он не запомнится таким образом собеседнице. Она не понимает, о чем тот говорит, чего уж говорить про разделение его мыслей, переживаний, мнений. Про сочувствие.
И чтобы запомниться и заодно получить порцию своего удовольствия, Джонни совсем не против заниматься любовью, в которой от любви — ничего, зато много от одиночества, бессилия, безнадеги и отчаянного крика о том, что найти себя Джонни так и не может, несмотря на весь ум, на всю начитанность. И, возможно, на свое желание, хотя в нем лично я сомневаюсь.

Раздевает и насилует. А потом бросает. Как только видит, что дело зашло в дебри чувств и отношений. Ему это не нужно. Ни чувствовать, ни относиться к кому-то. И от других это не нужно. К вопросу об одиночестве, которого он боится, но стабильность, видимо, ему совсем неинтересна.

И вот они, голые и брошенные женщины.
Не обнаженные и брошенные — нет, эта фраза на нашем могуче-красивом языке выглядит слишком романтично, пусть и с явным налетом грусти и печали, а именно голые и брошенные один на один со своими чувствами к непонятному Джонни, который слишком потерян для самого себя и поэтому хаотично и бесцельно шатается то туда, то сюда.

*** *** ***

О чем фильм, Эмиель?
Ни о чем.
В чем посыл фильма, Эмиель?
Ни в чем.
Зачем смотреть этот фильм, Эмиель?
Ровным счетом незачем.

В фильме особо нет сюжета. В фильме нет посыла — по крайней мере такого, которого разжуют и положат в рот; если готовы сами жевать и впитывать соки — тогда посылов и смыслов наберется хорошее количество, начиная от религии и заканчивая проблемой сравнения двух совершенно противоположных, но всё одинаковых мужчин, каждый из которых хочет (и МОЖЕТ — и может только так, увы) оставить о себе память лишь грубыми актами любви, в которых от любви по-прежнему ничего и нет.
Как минимум. Это если не думать о том, чтобы даже начать думать.
Зачем смотреть? Хотя бы из-за безумно прекрасных образов персонажей, которых немного, но каждый из которых запоминается, и актеров, которые таки актеры, а не исполнители ролей. Хотя бы. Всё остальное придет с просмотром.

Но, конечно, можно и не.
Ведь смысла ни в этом фильме, ни в этом топике, ни в чем-то еще нет.
Покуда его не придумать и присвоить, сделав вид, что так изначально и было.